Намаз? Нет, мы — посланники страны Советов, комсомольцы, а значит, атеисты. Хотя, если разобраться, Конституция СССР гарантирует свободу совести, право исповедовать любую религию, или не исповедовать никакой. Так что, если кто-то и склонялся в молитве, это было его личным делом. Атеисты же могли считать это производственной гимнастикой — растяжка, наклоны, концентрация… Но помните слова пророка: «Кто молится четыре ракаата до зухра и четыре после, того не коснётся Огонь».
Гореть заживо — никакого удовольствия.
Я это знаю наверное.
Глава 2
25 апреля 1980 года, пятница
Троянский ящик, дар данайцев
— А правда, товарищ гроссмейстер, что в американских газетах печатают призовые кроссворды? Победил — и тебе автомобиль?
— Там такие слова зашифрованные, никто отгадать не в силах, — ответил я на коварный вопрос.
— Например?
— Например, спрашивают фамилию советского гроссмейстера, чемпиона мира, автора дебюта «Защита Чижика».
Аудитория дружно засмеялась. Известно же, они там глупые, в Америке. От кока-колы, это ж отрава чистейшая. Мозги размягчает, желудок сжигает.
— Как вы относитесь к возвращению Карпова в Советский Союз? — спросил молоденький мичман.
— Я всегда знал, что Анатолий Евгеньевич — истинный, безусловный патриот, — честно признался я.
— А почему тогда он уезжал в Америку? — не унимался мичман.
— А вы сейчас в Ливии. Таково ваше задание, так?
— Так.
— Теперь примените метод эффективного мышления — и ответ не заставит себя ждать. Ладно, подскажу — у каждого из нас свое задание в жизни.
В зале зашумели. Но замполит навел порядок:
— Всё! Это был последний вопрос. Товарищ Чижик устал, а мы не на круизном лайнере. Теперь организованно расходимся!
И экипаж стал организованно расходиться.
Я был в гостях. Пригласили на крейсер «Адмирал Головко», который пришёл в Триполи. Для укрепления дружбы и взаимопонимания. Мне устроили небольшую экскурсию по кораблю, впрочем, не такую уж небольшую, затем я прочитал товарищам морякам коротенькую лекцию о принципах эффективного мышления, в подтверждение дал сеанс одновременной игры на двадцати досках в темпе блиц, а под конец — вечер вопросов и ответов. Вопросов было семнадцать, разных. Ответов пятнадцать. На два вопроса я отвечать не стал, думайте сами.
— А вас, дорогой наш Михаил Владленович, капитан приглашает в кают-компанию. К сожалению, он не мог присутствовать на лекции, служба, но сейчас…
— Разумеется, разумеется.
И мы пошли на нос, в офицерскую кают-компанию.
Вот я уже и стал «дорогим». Не рано ли? Хотя отчего бы и нет? Меня не забыли, напротив. «Комсомолка» в каждом номере даёт материалы о международной комсомольской стройке в дружественной Ливии. Не забывают и «Космос», медицину двадцать первого века, как однажды написал восторженный корреспондент, а редактор оплошал и пропустил. За что его сняли, редактора. Потому что медицина у нас везде самая-самая, что в Союзе, что за его пределами, разве кое-где порой бывают временные трудности роста.
Ну, и по «Голосу Америки» время от времени крутят оперу «2026». Видно, ко времени пришлась. «Скальды» и вся Польша довольна — польские музыканты наконец-то получили мировое признание.
Капитан, Глушко Николай Семенович, встретил меня радушно. Руку пожал, по правую руку усадил. Не просто гость, а почётный. Я при наградах, вид строгий, волосы пострижены коротко, хоть сейчас в строй.
Пошли разговоры, сначала осторожные. Обнюхиваемся, да. Но офицерская трапеза смыла барьеры. Да их, барьеров, и не было, какие могут быть барьеры между советскими людьми.
Помимо вкусной и полезной пищи (украинский борщ с пампушками, в Ливии он мне иногда во сне является, густой, пахучий, наваристый), было и красное вино, «Мукузани».
— Наша медицина рекомендует, — сказал капитан, и корабельный врач, старлей, поддакнул:
— Рекомендует, да. В походе. У нас тут хоть и не экватор, но…
Но я выбрал минералку. «Боржоми». Возможно, специально для меня на стол поставили две бутылки, по крайней мере, никто другой эту воду себе не наливал.
— Это правда, что в Ливии сухой закон и для советских граждан? — спросил замполит.
— На людях пьяным лучше не появляться, — подтвердил я.
— Оштрафуют?
— Высекут.
— Как высекут?
— Вестимо как, розгами. И вышлют из страны.
— А вообще… Вино трудно достать?
— Кому как. Италия, она рядышком, на севере, только море переплыть. На запад — Алжир, на восток — Египет.
— О да, Абу Симбел, — загорелись глаза у присутствующих.
— На побережье контрабандист — профессия древняя и уважаемая. Но нет, пить на людях, появляться пьяным не советую. Как-то пришлось вступаться за одного майора. Выпил дома — это ладно, но он пьяным решил погулять, ну, и…
— Высекли?
— Нет, учли моё заступничество. Я сказал, что поротый офицер непременно застрелится, у нас в Советском Союзе офицерская честь — святое. Обошлись штрафом, и выслали без права въезда в страну.
— Вам-то, врачам, проще, у вас спирт, — разговор развивался непринужденно, как бабочка, порхающая с цветка на цветок.
— У нас спирт, — согласился я. — Но в «Космосе» сухой закон.
— Если кто нарушит — высечете?
— Нет. Уволим. Моментально. Чтобы не пятнали репутацию.
Затем разговор перешел на темы поприятнее. Почему я не участвовал в чемпионате страны?
— Пусть другие штурмуют эту вершину, а с меня довольно, — ответил я. — Да и устал после матча с Карповым изрядно. Потом, было много работы, здесь, в «Космосе». Полезно делать перерыв, выбраться из наезженной колеи, переключиться на другое.
И ещё была причина, которую я не назвал. Призовые в три тысячи рублей меня никак не устраивали, к тому же годичный максимум я давно выбрал. Вообще эта затея с заморозкой крупных вкладов и потолком по доходам экономический эффект дала мизерный. Не так много людей у нас ходят в богачах, по крайней мере, легально.
Но экономического эффекта никто и не ждал. Требовался эффект политический. На одного, ущемленного этой мерой, приходились сотни и тысячи возрадовавшихся. Нет для человека лучшей вести, чем весть о несчастье ближнего твоего. Да и какое это несчастье, думает сторублевый инженер или трехсотрублевый слесарь, хорошо несчастье — зарплату урезали до тысячи. Мне бы такое несчастье. Тем более, есть ещё северные надбавки.
— Как вы считаете, Карпов выйдет на вас в восемьдесят втором? — спросил капитан, показывая, что следит за шахматным расписанием.
— Очень может быть, — ответил я. — Удивлюсь, если этого не случится. Он — сильнейший из потенциальных претендентов. Хотя, конечно, спорт есть спорт, всякое бывает. Но отборочный цикл таков, что из ниоткуда никто явиться не может. Знакомые все лица.
— Значит, вы и Карпов — сильнейшие шахматисты планеты? — это доктор.
— Не забывайте, что есть на свете Роберт Фишер, — ответил я. — Недавно он сыграл в чемпионате Соединенных Штатов. И победил со стопроцентным результатом.
— Так и вы, Михаил Владленович, побеждали со стопроцентным результатом. А какой чемпионат сильнее, наш, или американский?
— Десять лет назад я бы ответил однозначно — наш. А сейчас… Американцы, и вообще западники последнее время сильно прибавили.
— Почему так?
— Доступ к знаниям. Советские журналы, советские книги доступны любому американскому шахматисту. В любом книжном магазине можно заказать советскую книгу, и через непродолжительное время она будет у заказчика. Хоть в Нью-Йорке, хоть в Сан-Франциско, хоть на Аляске. Не очень и дорого, кстати, относительно дохода. Торговля с заграницей у нас в приоритете, стране нужна валюта, чем больше, тем лучше. И покупатели из-за границы в приоритете. А вот нашему любителю купить нашу же советскую шахматную книгу сложно. Нет, нам, гроссмейстерам и мастерам нетрудно, через шахматную федерацию, но любителю-одиночке — как повезёт. Купить же зарубежную книгу сложно и гроссмейстеру. Разве что на выезде, за рубежом.
— А они что, по-русски читают, американцы? — спросил доктор.
— Шахматная нотация интернациональна. Но да, многие гроссмейстеры знают русский, во всяком случае знают достаточно, чтобы понимать шахматные книги. Фишер знает. И на Западе охотно переводят советские книги. Наша с Петросяном книга «Борьба миров» в Соединенных Штатах уже вышла, — не удержался, похвастался я.
— А у нас?
— А у нас планируют осенью. В ноябре. Сейчас на первом плане Олимпиада, все мощности на неё брошены, шахматы подождут.
— Зато мы самая читающая в мире страна, — сказал замполит. — В Америке много читают?
— Не знаю. Матч или турнир забирает все силы, на житейское общение времени почти не остается. Книжные магазины хорошие, что есть, то есть. Выбор богатый.
— Потому и богатый, что покупают мало, — и замполит победно оглядел присутствующих, будто только что взял штурмом вражеский редут.
Я спорить не стал. Зачем? Где Америка, где замполит… Вместо этого спросил:
— А что вы сейчас читаете?
Вместо замполита ответил опять доктор:
— Тут вот какое дело, коллега… Перед походом мы получили новый номер «Поиска». Это ведь вы его издаете?
— Нет. Его издает «Молодая Гвардия».
— Нет, я в смысле — вы ведь работаете в редакции?
— Не так плотно, как хотелось бы, но да, по-прежнему работаю. А что?
— Нам, то есть на весь экипаж, выделили один экземпляр «Поиска». А у нас одних офицеров тридцать человек, а всего три с половиной сотни. Журнал ваш интересный, увлекательный, но один номер на триста пятьдесят советских моряков — это маловато. Пока дойдет очередь, и служба завершится. Нельзя ли посодействовать, чтобы «Адмиралу Головко», выделили десять подписок? Ну, хотя бы пять? Иногда ведь хочется отдохнуть, отвлечься, а возможности мало…
Обычная просьба, да. Я иногда выезжаю в колхозы, университеты, автобазы — с лекциями. В Союзе. И просят помочь с подпиской. Почти всегда. Голод на чтение.