Однако стоило бы свести знакомство с субъектом происходящего действия… До сего момента она считала это излишним. Как начнет его убивать, заодно и познакомятся. Но коли уж начало ненадолго отложилось…
Вывернув шею, Лиза искоса посмотрела на пыхтящего сзади человека. Первым делом заценила габариты. Здоровенный, гад… Высокий, плечищи широченные, весу далеко за центнер, и Лизе это совсем не нравилось. А торчащий живот… Он мог бы помешать здоровяку за ней гоняться или бить ее. Но ведь Лиза не собиралась от него бегать… Собиралась нападать. А эволюция недаром породила жировой слой, – он ведь не только и не просто запас калорий, НЗ на случай голодовки, он еще отличная защита от многого: от холода, от ударов… и от порезов скальпелем, кстати: жирняге кровушку пустить сложнее, кровеносных сосудов в сале нет… Опять же лишняя масса помогает гасить энергию ударов. В общем, тот, кто считает, что жирного завалить проще, чем тощего, – тот никого никогда не валил.
С физическими кондициями ясно, но кто это такой, Лиза не могла взять в толк. Слишком старый для мобиля, забривают либо парней, либо мужиков в полной силе, а не таких вот, с животами… Неужто натуральный кровосос? А что он тут забыл, в вонючем мобильском логове?
Не придумав ответ, Лиза вернулась к главному. Она понимала: легко с таким обломом ей не справиться. Особенно голыми руками. А со связанными лучше и не начинать. Судьбу толстяка этот факт не изменит. Но тактику надо выбрать более осторожную.
Вариант с ментальной атакой она отложила… Сама-то сумеет, наверное, мозг отдохнул, – и впервые после приснопамятной «парилки» она чувствовала сейчас рядом чужие мыслительные процессы… Но больно уж он взбудоражен и возбужден, этот чужой мозг, не зацепить.
– Ожила никак? – радостно удивился толстяк. Даже больше удивился, чем обрадовался. Словно уже смирился с тем, что занимается некрофилией, а тут приятный сюрприз…
Лиза не ответила. Она еще не определилась с тактикой: предусматривает та разговоры или нет.
Не услышав ответа, здоровяк не стал настаивать на общении. Зато решил поменять позицию.
Начал развязывать ноги… Ну все, кабздец козлине.
Освободив ноги, толстяк перевернул ее на спину, и Лиза тут же бросила быстрый взгляд вокруг. Где ее одежда? Вон же она, в углу брошена, у раковины, и ботинок один там, второго не видно… хрен с ним, потом найдется. Она надеялась, что скальпель на месте, так и лежит в кармане. Толстяк вполне мог не додуматься проверить карманы…
Ну давай, родной, распутывай руки, не тормози…
«Родной» на мысленные понукания отреагировал с точностью до наоборот. Руки не развязал, мало того, нагнулся и снова стал крепить веревку, тянущуюся от ступни, к ножке топчана. Слухи о подвигах Лизы до него донеслись, не о всех, но о трех мертвецах с перерезанными глотками Медведкин знал. И о цифрах, нарисованных кровью, знал. Предоставлять свою кровь для новой цифры он не желал категорически. Даже малейшего риска не желал допускать.
Сообразив, что терять нечего, она попыталась зарядить другой ногой толстяку в висок, но было неудобно, попала по ключице. Вскоре и вторая нога оказалась зафиксирована. От рокировки Лиза выиграла лишь то, что пялилась теперь не на стенку, а на голого жирного мужика. Сомнительный выигрыш.
В отчаянии Лиза снова попыталась разорвать привязь, ту, что притягивала к трубе. Ей казалось, что шанс есть: поза другая, и теперь гораздо больше мышц участвует в попытке, до брюшного пресса включительно.
Медведкин заметил ее потуги и коротко гыгыкнул. Он хорошо знал, что провод не порвут и две таких Лизы.
Смешок еще не смолк, когда в его источник ударила струя воды – холодная, тугая.
Лопнул не провод – труба. Медведкин знал об электричестве все, а о водопроводе – лишь то, что он на Базе есть, и понятия не имел о плачевном состоянии полудюймовых якобы труб. Иначе привязал бы Лизу к чему-нибудь другому.
Труба разорвалась по сварному стыку. Верхняя ее часть не сильно отклонилась от вертикали – как раз так, чтобы устроить Лизе холодный душ. Нижняя согнулась гораздо сильнее и окатила Медведкина, выдав струю прямо в лицо.
Он отпрянул в сторону, отфыркался-отплевался-проморгался. Заняло это немного времени, но Лиза использовала его сполна: сдернула провод с обломка трубы, вскочила, освободила ноги (крепили их петли-удавки, не то бы не успела).
Картина была сюрная: двое стоят напротив друг друга, оба голые, оба мокрые, у девушки вытянуты вперед связанные руки, а мужик до сих пор держится за колом стоящий член, – что-то в мозгу Медведкина переклинило, забыл отпустить. И фонтан из двух скрещенных струй на заднем плане (впрочем, одна из них, нижняя, слабела и быстро иссякла, – вода на Базе подавалась сверху вниз, в отличие от обычных зданий).
Толстяк сделал ход первым: отпустил своего ненаглядного дружка, бросился к Лизе, вытянув длинные медвежьи грабки, попытался схватить. Она легко отскочила и даже успела пнуть в брюхо, но так, слегонца, босой ногой качественно зарядить трудно. Он повторил попытку, она снова отпрыгнула и попыталась достать связанными руками, сложенными в замок, – не удалось, и сама едва разминулась с кулаком.
Но она и не питала надежд уделать толстяка ни в клинче, ни на дистанции. С их разницей в весе шансов ноль, бойцов не сдуру ведь по весовым категориям разводят. Лиза имела на уме другое… Отпрыгивала не абы как, с толком, – и оказалась невдалеке от раковины и своих шмоток.
Впервые атаковала сама: пнула, метясь по висящим мудям. Хотела отвлечь, выиграть время, добраться до скальпеля, – но если бы попала точно, все закончилось бы быстрее и проще.
Сработало наполовину. Толстяк причиндалы сберег, подставил бедро, – а Лиза подхватила свою шмотку. Хватала вслепую, не отрывая взгляд от противника, но повезло, зацепила не штанцы, а китель.
Мужик, не иначе, смекнул, чем это ему грозит. С рыком попер на нее, и опять приходилось отскакивать, уворачиваться и глядеть в оба, чтоб не загнал в угол. В общем, скальпель она нащупала сквозь карман почти сразу, но добралась до него не скоро. Связанные руки изрядно мешали, не получалось и удерживать китель, и лезть в карман, – кончилось тем, что Лиза ухватила зубами гладкий кончик скальпеля и вытянула наружу.
Ну вот, теперь пойдут другие игры.
Мужик проникся. Не пер больше на нее, лицом изменился, взгляд зашарил по сторонам… Ищешь, что бы подхватить да отоварить? Нет тут ничего, резиновую палку Лиза уже пыталась высмотреть, но та, видать, отлетела под топчан.
Она приближалась к нему медленно, осторожно, сжав скальпель связанными руками. Толстяк все еще был опасен, скальпель уравнял шансы, не более того.
Лиза прыгнула, махнула руками, словно пытаясь располосовать ему левый бицепс. Но это был обманный маневр, мужик сейчас опасался скальпеля больше всего, на прочее обращая мало внимания, – и нога Лизы прилетела-таки ему по мошонке. Жаль, босая. Но и так получилось неплохо: толстяк согнулся, вцепился в пах, выпуская воздух с каким-то воющим стоном, и она уже без помех полоснула трижды куда придется, не выбирая: по плечу, по бочине, третьим попыталась все-таки достать до глотки, но рассекла лишь щеку…
Большего не успела, толстяк оторвал одну руку от пострадавших причиндалов, слепо отмахнулся от нее. Лиза отскочила, не желая рисковать. Теперь время работало на нее. Порезы неглубокие, но кровят обильно. И болезненные, наверное.
В схватке наступила пауза. Мужик кое-как разогнулся, но напасть не решался. Стоял, шумно дыша, безумный взгляд то метался по сторонам, то останавливался на Лизе. Проняло, да? Допер, к чему дело идет?
На самом деле у мужика был сейчас единственный шанс. Но немалый. Броситься на нее, не обращая внимания на порезы, полностью их игнорируя. Попытаться загнать в угол, лишить маневра, потом использовать преимущество в массе и силе, никуда не подевавшееся.
Поэтому она события не форсировала, держалась настороже, готовая отразить такую попытку. Пусть сам напрягается, быстрее кровушкой изойдет, а она поможет, еще полоснет при первой возможности.
Так рассуждала Лиза – и за себя, и за противника – и оказалась совершенно не готова к тому, что в действительности произошло.
Толстяк сделал шажок назад, другой, развернулся и рванул в один из четырех коридоров, сюда ведущих. Не в тот, каким пришла Лиза, этот был и пошире, и свод повыше, можно было даже такому здоровяку бежать, не пригибаясь. Сама она так никогда бы не поступила. Бежать, пока есть шанс на победу? – ну уж нет.
В погоню Лиза бросилась с легким запозданием. Казалось, что и жирное брюхо, и одышка мужика сейчас работают на нее, догонит легко, не напрягаясь. Ага, щас… Страх смерти так пришпорил толстяка, что Лизе пришлось изрядно выложиться, чтобы отыграть фору.
В коридоре было темно, и чем дальше, тем становилось темнее. Далеко-далеко впереди что-то теплилось, да сзади попадал свет из берлоги, а посередине кромешная тьма, и отпускать толстяка в эту тьму нельзя. Нырнет в боковой коридор и затеряется в лабиринте.
И она наддала, догнала и пристроилась сзади, и уже собиралась наискось полоснуть скальпелем, но тут споткнулась и едва удержалась на ногах, устояла, но скальпель все же выронила. Кое-какой свет сюда попадал, она заметила, куда звякнул скальпель, и нашарила его быстро, но толстяк опять оторвался и скрылся-таки в темноте, Лиза перестала его видеть.
Ушел…
Лиза побежала следом уже без надежды на успех, просто не могла не побежать, ей хотелось заорать на все подземелье от чувства дикой несправедливости: этот гад ушел живым!
– Я все равно достану тебя, гнида! – крикнула она в темноту. – Полжизни истрачу, Базу взорву, но достану!
Кричала и сама понимала: это от бессилия, кто может достать, не вопит о том… Пробежала еще немного, уже не зная зачем и понимая, что надо возвращаться.
Погубила Медведкина посаженная дыхалка… Дышал бы он бесшумно, Лиза пробежала бы мимо, не заметив, и вскоре плюнула бы на погоню. Но он пыхтел простуженным паровозом, и она даже на бегу услышала, сбавила аллюр и шагнула на звук, бесшумно ступая босыми ногами и держа скальпель наготове. На уровне ее головы белело в темноте какое-то большое пятно, на контур человека совершенно не похожее, но звук дыхания шел именно оттуда.