«Ох… Он все же человек, хоть и кровосос, нельзя…» – Лиза смолкла, поняла, что ее не слышат, Марьяша отключилась, плотно прикрыв мысли.
– Забыла, как тебя зовут… Вот такая вот память девичья, мне простительно. Напомни, а?
– Кирилл… – сказал он, ничего не понимая.
Что снилась ему другая сестра, Кирилл уже сообразил. Но почему та упорно молчит, почему глядит в сторону? Совсем не похоже, что добровольно собралась остаться на Базе. Хватит уж гулять вдоль периметра, пора поговорить и все выяснить.
– Ты извини меня, Кирилл.
– За что?
– За то, что будет… Иначе никак. Боба, давай!
Амбал, как обозвал его Ковач, был неимоверно велик. Но выглядел медлительным и неуклюжим увальнем, и никакого оружия на виду не нес. А Лиза свой знаменитый скальпель разыскивать и подбирать не стала, махнула рукой: обойдется, дескать, раз уж обо всем договорились.
Кирилл считал, что он контролирует ситуацию (даже если забыть о Савине, наблюдающем за ней сквозь прицел СВД). ПМ под рукой, а управлялся он с пистолетом если и хуже Ковача, то ненамного, покойный рядовой Евсеев не даст соврать.
Амбал бросился на него куда стремительнее, чем можно было ожидать. Кирилл выстрелил почти в упор, – и, кажется, промахнулся, хотя промахнуться на такой дистанции было невозможно… Но он как-то сумел.
Движение амбала не замедлилось, громадные лапищи метнулись вперед, стиснули Кирилла. Руки оказались прижаты к телу, и пистолет в правой тоже. Потом хватка ослабла, амбал разжал одну клешню, Кирилл понял, что сможет вывернуть руку с пистолетом, выстрелить амбалу в живот…
«Стреляй!» – хотел выкрикнуть Ковач, не очень понимая, кому будет адресован тот крик, Малому или Савину. Обоим, наверное.
Сдержался, не крикнул. Савин профи и приказ получил – выстрелит, как только появится возможность, и нечего вякать под руку. А Малой… у того все значительно хуже.
Но Елизавета Пахомовна разочаровывает… Неужели затеяла-таки Голливуд и собралась выводить свою тройку, прикрываясь заложником? Неужели не понимает, что такой шаблонный ход Ковачем просчитан во всех деталях?
Шлеп! – исполинский кулак Бобы приземлился на голову. Вроде не резко, но тело кровососа тут же обмякло.
– Ты убил его!!! – заорала Марьяша и словами, и мыслями.
Заорала так, что у Лизы мелькнуло: «Ну-ну, сестренка… Делай, значит, с ним что хочешь… Никогда у тебя, значит, с ним не будет, и ни за что, и ни в какой позе… оно и видно…»
Никого Боба не должен был убивать. Обезоружить, не дать ничего предпринять, когда раскроется Лизин блеф. Да он и не убил. Лиза чувствовала мозг крово… Кирилла: жив, без сознания. Марьяша тоже наверняка почувствовала – отпрянула от распростертого тела, вскочила с колен. Изобразила каменное лицо, поджала губы. Ничего, дескать, и не было. Показалось вам.
А Боба уже протягивал трофейный пистолет. И черную коробочку с антенной, извлеченную из кармана безразмерных штанов.
– Я молодец? – горделиво спросил Боба и добавил другим тоном, жалобным: – Мне больно…
На левом бицепсе детинушки расползалось по ткани, ширилось кровавое пятно. Кирилл не промахнулся, и у пули, выпущенной из ПМ, хорошее останавливающее действие – попав даже в руку, любого делает смирным и безопасным… Если этого любого зовут не Бобой, разумеется.
Решение пришло мгновенно.
– Ты молодец, молодец! Хватай его, неси с собой! Уходим!
…Боба несся впереди как ледокол, прокладывающий путь во льдах. Колючую проволоку игнорировал. Относительно новая, чуть тронутая поверху ржавчиной, она лопалась, словно насквозь проржавевшая. Хламида на груди была располосована в клочья, штаны тоже, обильно кровили глубокие царапины, но Боба не сбавлял темп. Протаранил один ряд заграждения, второй, третий… последний… Кирилл безвольно болтался у него на спине, словно громадный камуфляжный рюкзак, зачем-то сшитый в форме человека.
Лиза бежала следом. И тащила за руку Марьяшу, та тормозила – не ровён час, отстанет… Мысли сестрица снова плотно блокировала.
«Я не знаю, что у вас там стряслось, – думала Лиза, – и как это разруливать… Да только ничего вы не разрулите, если один будет сидеть на Базе, а другая в Затопье. А пока вы разруливаете, я потолкую с Ковачем… Обо всем с тобой потолкую, Ковач: о мире, о гранатах и автоматах, о том, насколько дорог тебе Кирилл… Дороже броневика с большим пулеметом, а?»
Она не знала, что находится под прицелом и все ее рождающиеся на бегу планы старший сержант Савин может перечеркнуть одним движением пальца.
Но тот пока не стрелял, хорошо помня приказ. Пуля могла найти дорожку к амбалу, но с той же или большей вероятностью могла зацепить Малого или одну из девушек.
Что удобный момент еще представится, Савин не сомневался. Спирали Бруно амбал так просто не протаранит, двинет вдоль, ища проход, – и, уже не прикрытый Малым, тут же подставит бок под выстрел.
– Боба, ложись! – крикнула Лиза, едва миновав колючую проволоку.
Рухнула сама и уронила Марьяшу.
Вдавила кнопку на черной коробочке – на пульте дистанционного подрыва, приобретенном за немалую сумму в бонах Базы.
Момент был критичный, переломный… Не сработает или сработает не так – все было зря. Должно сработать, консультантов по подземным взрывным работам хватало. Но мало ли…
Сработало как надо. В воздух взлетели комья земли, куски породы, покореженные спирали Бруно.
…В глубине воронки виднелась черная дыра, – лаз в штольню. Присыпало, но протиснется даже Боба.
Сестры первыми скатились по крутому рыхлому склону. Боба наклонился над дырой в земле, опустил к ним Кирилла, не приходившего в себя.
В этот момент Савин решил: пора! – и надавил спуск СВД.
Нормального человека пуля швырнула бы вниз, но масса у амбала была чудовищная, он лишь покачнулся – и Савин успел выстрелить еще. Не промахнулся, как и в первый раз. Лишь тогда громадная туша свалилась в воронку, исчезла из вида.
«Ладно хоть так», – подумал Ковач.
Без амбала сестрам не утащить Малого, не те у них физические кондиции. Даже если вдруг прикончат сейчас, что едва ли, – у Затопья не появится слишком ценный заложник, мощнейший рычаг воздействия на Полковника и мадам Званцеву (Ковач до сих пор не знал, где находится семерка, нарисованная кровью Лизы, тайное убежище было замаскировано надежно).
А вот сами сестры наверняка ушли и уходят все дальше, высланная к воронке группа их не догонит… Он уже сообразил, что Елизавета свет Пахомовна использовала одну из старых и наглухо перекрытых штолен. Но где из нее выход, не помнил, разумеется. И рыться в архиве нет смысла – раньше, чем отыщется нужная информация, группа пройдет весь путь до выхода.
Ладно, партия на этой доске отложена… Можно выдохнуть и спокойно, без помех, заняться Черной Мамбой и непонятками с Филином.
Эта партия была отложена, да. Но насчет «спокойно» и «без помех» Ковач ошибался. Потому что как раз в этот час в полутора сотнях километров на привал остановилась армейская колонна…
Колонна выдвигалась в сторону Затопья и Базы, но не напрямую, далеким объездом, и ждать ее следовало, исходя из расстояния и скорости движения, через сутки, не раньше… Да только с той стороны никто ничего похожего не ждал.
Колонна была внушительная, особенно для этих мест и времен: четыре БТР, «Уралы»-кунги и «Уралы»-бортовки, два «КамАЗа»-бензовоза и еще один нештатный кузов на камазовском шасси, сваренный из стальных листов, – возможно, штабная машина. Общим счетом двадцать две единицы техники.
Если бы за остановившейся на привал колонной наблюдали разведчики Филина (но они не наблюдали), то решили бы в первый момент: наши. Камуфляж, броники, шлемы, даже наколенники с налокотниками, – все такое свое, родное до боли…
А потом разведчики присмотрелись бы к опознавательным знакам на машинах, к другим не сразу бросающимся в глаза деталям, и сообразили бы: нет, чужаки.
В Затопье этих чужаков звали заболотниками. На Базе бытовало другое название: раскольники.
Остаток аммонала (вернее, большую часть – у Базы в ход пошло меньше четверти от запаса) подорвали по-простому, обычным детонатором и бикфордовым шнуром, – и перекрыли штольню обвалом в сотне метров от выхода.
Они устали, они промокли, пробираясь через затопленные участки, – но оторвались, погоня теперь не страшна…
Марьяша мало-помалу начала подавать признаки жизни: отвечала на обращенные к ней слова, все чаще поглядывала на Кирилла, так и не оклемавшегося. Но не подходила к нему, держала фасон.
Боба под конец подземного пути вздыхал, не переставая… Все чаще интересовался временем завтрака и просил почесать ему спину. Обе пули, угодившие в детинушку у воронки, недавно вышли, выпали, – но стремительно заживавшие раны неимоверно чесались, и сам он туда дотянуться не мог. Лиза просьбу выполняла, заслужил. А простреленный Кириллом бицепс даже чесаться перестал.
Едва оказались наверху и продрались сквозь густой кустарник, скрывавший вход в штольню, Лиза поднялась на невысокий холмик, поросший багульником, и громко произнесла, повернувшись в сторону Базы:
– Я не разочаровала тебя, Ковач? И это только начало! Не разочарую еще не раз!
– Кажется, он приходит в себя, – сказала Марьяша.
А Боба сказал:
– Когда мы будем кушать?
Послесловие автора
Считаю своим долгом покаяться перед читателями. Извиниться.
Простите меня вы, любители «заклепок». Показалось безумно скучным в стопицотый раз расписывать ТТХ карабина Симонова или автомата Калашникова и растолковывать, чем пуля 7,62 в «зеленке» лучше, чем 5,45. Кому это интересно, тот знает, а неинтересующихся зачем понапрасну грузить…