Как видите, Захаров не писал по итогам 2-й игры (на которой отрабатывался «южный» вариант), что когда «наступление «восточных» на территории Восточной Пруссии захлебнулось, а на Юго-Западе они добились значительных успехов», это «привело к отказу от «северного» варианта действий Красной Армии». Увы – Захаров пишет, что именно в эти дни сами эти игры и показали, «что наше стратегическое руководство начало заметно тяготеть к юго-западному направлению». И это были сами военные. Хотя решить, какой вариант будет выбран основным, а какой будет отложен в архив, мог только один человек – Сталин. К чему там «тяготели» военные – их проблемы, но они действительно стали херить разработку «северного» варианта именно с этих КШИ.
А далее маршал написал о том, что сами эти игры были надуманными, не имеющими отношения к реальной обстановке на будущем театре военных действий:
«На военных играх недостаточно была учтена реальная обстановка, сложившаяся к январю 1941 года на нашей западной границе. Если бы она была принята во внимание, то естественно, на играх следовало бы очень серьезно и творчески отработать вопросы прикрытия новой государственной границы с учетом того, что по другую ее сторону стоят боеспособные немецко-фашистские войска, и в той группировке, которая создавалась для ведения главных начальных операций войны. При этом необходимо было учитывать и незавершенность строительства наших пограничных укрепленных районов. Тогда не могло бы быть и речи о том, что разрешение проблем, связанных с прикрытием границы и сложным процессом мобилизации, развертыванием и сосредоточением войск по плану обороны страны, должно исходить только из опыта первой мировой войны. В новых условиях войны – войны моторов и разнообразной мощной боевой техники – требовалась прежде всего высокая боевая готовность войск, целая система хорошо отработанных способов и приемов для отражения массированного наступления крупных сил подвижных соединений при мощной поддержке авиации и артиллерии». ((М. В. Захаров, указанное сочинение, гл. «Генеральный штаб в предвоенные годы», с. 202–203)
Можно подсказать – говоря об «опыте Первой мировой», Захаров говорил о немедленных встречных наступлениях на напавшего агрессора частью сил. О начале войны неотмобилизованными и неразвернутыми армиями. Ведь война, по мнению наших «стратегов» Тимошенко-Мерецкова-Жукова, начнется не сразу и не всеми силами Германии, а частью сил. И основные силы в это время, «до 15 суток», что в Германии, что в СССР, будут развертываться и отмобилизовываться. Что и происходило в Первую мировую, но чего не было в войне новой. И все, кто хотел, это видели.
Увы, тяга к подгонке фактов под свою идею, перевирание чужих слов для «резунов» не есть нечто необычное… Но Мельтюхов, не поняв, в чем же смысл и суть тех «вариантов», далее показал вот что:
«Переработку документов оперативного плана с учетом опыта январских игр возглавил новый начальник Генштаба генерал армии Г. К. Жуков. Согласно «Плану разработки оперативных планов» требовалось уточнить документы по «южному» варианту к 22 марта, а по «северному» варианту – к 8 марта 1941 г. К сожалению, не ясно, была ли выполнена эта задача, ибо подготовленный к 11 марта 1941 г. новый вариант окончательно закрепил отказ от «северного» варианта и переориентировал основные усилия войск на Юго-Западное направление».
Далее Мельтюхов сослался ссылкой «1404» на исследование «1941 год – уроки и выводы», с. 57. Ну что ж, можно, конечно, глянуть – что там, на «странице 57» писалось о том, что «Соображения от 11 марта» закрепили «отказ от «северного» варианта и переориентировали основные усилия войск на Юго-Западное направление». Но, пожалуй, из-за «экономии печатных знаков» не станем этого делать – желающие и сами могут попробовать в интернете поискать на этой «странице 57» (или еще на каких-нибудь в этом исследовании) хоть какое-то упоминание, что «подготовленный к 11 марта 1941 г. новый вариант окончательно закрепил отказ от «северного» варианта и переориентировал основные усилия войск на Юго-Западное направление».
Увы, Мельтюхов в момент написания своей книги (а возможно, и «сегодня») свято веровал, что «Соображения от 11 марта 1941 года» есть именно тот рабочий документ, по которому и готовился воевать Жуков. Но как подтверждает исследователь С. Л. Чекунов, работавший для своего исследования-книги о предвоенном планировании РККА в ЦАМО со всеми возможными (доступными) «планами войны», данные «Соображения» февраля-марта 41-го не более чем черновик. Один из. Написанный как один из вариантов на основе «общих» «Соображений» осени 1940 года.
К сожалению, Мельтюхов не указал дату, когда «требовалось уточнить документы по «южному» варианту к 22 марта, а по «северному» варианту – к 8 марта 1941 г.». Но явно в это время и началось сочинение новых «северного» и «южного» вариантов военных – с фланговыми ответными ударами по неосновным силам противника. По итогам «успешно» проведенных КШИ. При этом получается, что «северный» вариант на начало февраля точно был основным – ведь его надо было отработать к 8 марта, а «южный» позже – к 22 марта!
Но в феврале приоритетность вариантов – меняется! И собрат Мельтюхова по «резунизму» М. Солонин и нашел, что 1 февраля 41-го, в тот день, когда Жуков стал начальником Генштаба, и было решено – срок исполнения «северного» варианта вообще перенести с «к 1 мая» на «к 1 июля». И данный исследователь и поможет нам окончательно разобраться – по каким же планам сам Сталин собирался воевать на самом деле. Ведь КШИ января 41-го были не последними играми Генштаба перед 22 июня, на которых отрабатывались варианты отражения будущей агрессии.
5 мая 1941 года Сталин становится председателем СНК (главой правительства) и формальным начальником для наркома обороны. 5–6 мая в округа уходят директивы НКО и ГШ на отработку в приграничных округах новых Планов прикрытия. Которые, как показывают в исследовании «1941 год – уроки и выводы», не совсем соответствовали рабочим, одобренным Сталиным «Соображениям» Генштаба. А примерно с 14 мая в ГШ начались последние перед войной Командно-Штабные игры, закончившиеся примерно 20 мая.
Как показывает исследователь С. Л. Чекунов, на этих КШИ «проигрывался только ПП, и не полностью, а в определенной части… Было две игры по действиям ВВС в начальный период – на участках ПрибОВО и ЗапОВО».
Обратите внимание – проводятся игры на самых важных участках границы! Там, где немцы будут наносить свои главные удары – там и решено провести игры в Генштабе – по проверке действий наших ВВС по завоеванию господства в воздухе! При том, что право первого удара отдается именно Германии.
Свое исследование по этому вопросу С. Чекунов пока не опубликовал, поэтому посмотрим, что писал М. Солонин по найденным им в ЦАМО документам по этим играм в «Военно-промышленном курьере» в выпуске № 7 (424) за 22 февраля 2012 года – «Неизвестная «игра» мая 41-го. Возможно, получен «ключ» к разгадке одной из самых главных тайн предыстории Великой Отечественной войны».
По этой статье видно, что на этих КШИ, которые все эти годы скрывались или замалчивались нашими мемуаристами (тот же Захаров в это время был уже начштаба ОдВО и в них не участвовал, похоже), отыгрывался «южный» вариант отражения агрессии-нападения. И вариант, который нам известен как «Соображения от 11 марта». Т. е. одобренный к исполнению «южный» вариант еще осени 40-го – «южный» вариант Шапошникова-Мерецкова сентября 1940 года, по которому наши главные силы противостоят главным силам врага, который якобы выставил свои главные силы против Украины.
Копаясь в ЦАМО, Солонин нашел Дело «с невнятным названием «Разная переписка» (ЦАМО, ф. 16, оп. 2951, д. 242), в котором «на странице 216 огромного архивного дела… обнаружилась «Ведомость боевого состава частей ВВС СФ, СВФ, ВФ и ЮВФ по состоянию на 5 июля 1941 года»…». Солонин любитель авиации, и его заинтересовало, что «5 июля в архивном деле с довоенными документами смотрелось диковинно. Благодаря этой странности страница не оказалась механически перевернутой, и вот тут-то мне бросились в глаза удивительные названия фронтов: «СФ, СВФ, ВФ и ЮВФ». Наши фронты так не назывались, наши всегда (по крайней мере летом 41-го и на европейском ТВД) были «западными» (Северо-Западный, Западный, Юго-Западный). Впрочем, после первого же взгляда на содержание «Ведомости» все окончательно стало на свои места: «Юнкерсы», «Мессершмитты», «Хейнкели», «Дорнье»… Да, это авиация противника».
Копаясь дальше, Солонин понял, что это не описание боевых действий начала июля 41-го, «не того противника, который в реальности противостоял нам в июле 1941 года. Совершенно нереальная (то есть многократно завышенная) численность: не считая союзников (ВВС Финляндии, Венгрии и Румынии), у немцев 7934 боевых самолета, в том числе 2528 пикирующих бомбардировщиков Ju-87 (по последней позиции завышение получается аж восьмикратным). Ни на что реальное не похожая структура: Воздушных флотов (Luftflotte) и авиационных корпусов (Fliegerkorps) нет вовсе, авиация «фронтов» (это когда же у немцев были фронты?) состоит из «авиадивизий» (такой структурной единицы в люфтваффе в 41-м году не было), в каждую «дивизию» входят по три «авиаэскадры», причем с трехзначными номерами (561-я, 731-я, 957-я…) В составе ВВС «фронтов», с севера на юг, загадочные «дивизии» развертываются строго по арифметическому порядку (5-я и 6-я в СФ, 7-я, 8-я, 9-я, 10-я, 11-я, 12-я, 13-я, 14-я в СВФ и так далее вплоть до 29-й в ЮВФ). Да, у советской разведки были серьезные проблемы и пробелы в выявлении состава группировок противника, но не до такой же степени…»
Как видите, КШИ проводятся в варианте многократного превышения немцев по авиации над нашими силами и чем оказалось у немцев в реальности на 22 июня! Т. е. на КШИ сразу ставится задача с усложнением для нас. Солонин решил, правда, на этом, что, типа, разведка у нас хреновая – не знала, какие структуры ВВС есть у немцев и какие они имеют ВВС на середину мая в Польше и Пруссии? Это его проблемы неуча. На таких играх как раз и ставят задачи по противнику более сложные, чем они могут быть потом в реальности…