Т.е. тот, кто сочинял такие планы – изначально рассчитывал и понимал точно, что разгром наших приграничных округов произойдет с очень большой вероятностью?!
Жуков на январских играх лихо победил по «южному» варианту, но у него для прикрытия «фланга» на Белоруссию где немцы вполне предсказуемо смяли своими главными силами ЗапОВО и могли повернуть на КОВО, вдруг, откуда ни возьмись, появились «резервы» – 18 дивизий и пара тысяч танков в помощь ЗапОВО. Но в реальности этих «резервов» в июне 41-го не оказалось, и их и быть не могло. Как показывал Захаров (по «Справке Ватутина» от 13 июня), резервы ГК были – 19 дивизий, но они располагались аж в районе Москвы – севернее и южнее столицы.
По окончании этих игр Жуков стал начальником Генштаба, и началась реализация «южного» варианта, который вполне мог бы и быть реализованным, но для этого надо было иметь РККА такой же степени развернутости и готовности, как и вермахт, а вот этого не могло быть в принципе на июнь 41-го! И позже, в ближайшей перспективе – тоже. Ну и резервов для Павлова не было.
Помогла бы введенная ранее 22 июня полноценная мобилизация? Может быть. Но ее вводить официально нельзя было по политическим мотивам. А скрытая и так проводилась через «учебные сборы» – «распорядительным порядком». Но мы опять забываем – на январских играх «резервы» для ЗапОВО появились из воздуха, чтобы прикрыть Жукову зад… тылы и фланги, пока он лихо наступает «на Будапешт». А в реальности – их не было.
Т.е. военные должны были сочинять свои планы исходя именно из реальности, а не своих фантазий о ней.
Теперь ясно, что привело к погрому июня 41-го? Правильно – авантюра жуковых (точнее Тимошенко и Мерецкова), и эта авантюра и скрывалась все эти годы маршалами. Читатель до этого когда-нибудь слышал о двух вариантах отражения агрессии нашего ГШ в том виде, как это показано в данной книге? Знал, что реально их было даже ЧЕТЫРЕ?! Да плюс к ним у Жукова еще и пятый был – о превентивном ударе. Вот то-то и оно…
Кстати, тот же Солонин в своих сочинениях о предвоенном планировании тоже о «пяти планах войны» писал. Правда, Солонин примитивно суммировал все «Соображения», рассекреченные на сегодня, но это – не то, что мы рассмотрели. И в итоге Солонин чуши нагородил и писал не о том, что читатель тут прочитал. Пытаясь доказать, что СССР-Сталин все равно собирался напасть первым. Но наносить этот «превентивный» удар даже при том, что наши военные на это очень надеялись и рассчитывали – Сталин не собирался.
Глянем, что еще указали в исследовании «1941 год – уроки и выводы» о плане ответного немедленного контрудара из Украины:
«В основе своей этот замысел следует признать целесообразным. Он позволял в короткие сроки изолировать главного противника от его союзников, что имело важное политическое значение. Наступление на этом направлении проходило бы по слабо подготовленной в оборонительном отношении территории бывшей Польши. Однако замысел, основанный на идее нанесения мощного контрудара, а не отражения агрессии путем ведения обороны, требовал точного учета сил и планов противника. Как признавал Г. К. Жуков, в плане не учитывался возможный объем и «характер самого удара» агрессора». (с. 55–56)
И далее:
«Предполагалось, что на минском направлении 63 дивизии приграничных округов, ведя активную оборону, могут противостоять удару главных сил противника. Данное предположение не учитывало реально складывавшейся обстановки, когда немецкие войска упреждали Красную Армию в стратегическом и оперативном развертывании.
Это особенно заметно, когда сравниваются перегруппировки и сосредоточение войск. Уступая противнику в пропускной способности железных и шоссейных дорог, советские войска на 5-й день мобилизации могли сосредоточить в планируемых районах только 17 стрелковых дивизий, на 10-е сутки – 24, на 20-е сутки – 46 и лишь на 35-е сутки – 75 дивизий. Таким образом, переход в общее наступление главных сил был возможен только на 35-е сутки. Даже при одновременном начале перегруппировок противник имел все возможности упредить советские войска в выдвижении и создании группировок сил и средств. Это позволяло ему захватить инициативу и создать предпосылки для успешных боевых действий в начальном периоде войны. В реально создавшейся обстановке вермахт завершил развертывание полностью, а советские войска его лишь начали». (с. 56)
Т.е. ну никак нельзя было исходя из «простого» расчета сроков и возможностей Германии и СССР на развертывание и сосредоточение войск в те конкретные месяцы надеяться, что мы сможем к моменту нападения врага немедленно ответить ударом на удар. Как ни крути, но на подготовку этого ответного удара требовалось время для полной готовности своих сил – на ответное контрнаступление. И тем более на немедленное контрнаступление требовалось выполнить нужные мероприятия ДО нападения врага. А в реале это не делалось в том объеме, который был нужен. Ведь в предвоенные дни выполнялись все же мероприятия не с расчетами нашего немедленного ответного удара…
По всем правилам военной науки, как потом писал тот же К. К. Рокоссовский, требовалось, пропустив удар, уйти в оборону либо отойти, выждать и, измотав противника отвечать. Но жуковы, видимо, решили, что военная наука и расчеты «всякие» им не указ.
Вот что писал задолго до 22 июня В. К. Триандафиллов:
«При имеющихся огневых средствах дивизии достаточно устойчивое положение получается при занятии дивизией участка от 4 до 8 км (оборона на «нормальных участках»). При увеличении ширины участка до 12 км устойчивость обороны уже сокращается вдвое, а на 20-километровом участке получается довольно жиденькое расположение, которое прорывается сравнительно легко».
Однако «Оборонительную полосу, как бы она ни была укреплена, противник, если решил ее взять, всегда преодолеет: весь вопрос сводится ко времени. Командующий армией в дальнейшем может вести операцию, опираясь главным образом на свои резервы».
Т.е. нападающий (атакующий) все равно прорвет вашу оборону, и если вы оборону делаете «по уставу», на прорыв потребуется одно время. Но если растягиваете дивизии по фронту – то прорвет быстрее.
Однако «С того времени, как оборонительная полоса прорвана противником, нужно оторвать войска от него и собрать их в новом районе для нового сопротивления».
А далее действительно замечательный военный теоретик показал, что будет с теми, кто планирует и организовывает немедленные ответные удары:
«Будет ошибкой гоняться за быстрым сроком перехода в контрнаступление, не дожидаясь полного сосредоточения войск, достаточного обеспечения их средствами подавления (артиллерия, танки). Контрнаступление, предпринимаемое недостаточными силами, может привести только к разгрому этих сил и играть в руку противнику». (В. К. Триандафиллов, Характер операций современных армий. Гл. Оборонительные операции, с. 162, 165,167. 3-е изд. – М.: Госвоениздат, 1936. Есть в интернете.)
Данная работа Триандафиллова вышла первым изданием еще в 1929 году. Но он показал, что может происходить летом 41-го, в первые недели войны. И тем более по тому плану, что претворяли в жизнь жуковы – «южный» вариант отражения агрессии с немедленным ответным наступлением, которое планировалось «по Тухачевскому», без готовности главных сил в тылах КОВО, прибывающих из внутренних округов. Против неосновных сил противника, атакующего в ПрибОВО-ЗапОВО своими главными силами.
А ведь сам же Жуков в своих мемуарах потом писал, что книга Триандафиллова «Характер операций современных армий» вызвала настоящий фурор в военных кругах, и «она сразу прибрела широкую популярность. В книге высказывались смелые и глубокие взгляды на состояние и перспективы развития армии того времени, обрисовывались основные пути их технического оснащения и организации».
(Примечание. Вот что о военном теоретике В. К. Триандафиллове можно прочитать в интернете:
«В. К. Триандафиллов родился 14 марта 1894 года в селе Магарацжик (или Магараджи) бывшей Карской области (ныне Турция), грек по национальности. В 1914 году окончил Закавказскую учительскую семинарию. Призван в армию и в феврале 1915 года направлен рядовым на Юго-Западный фронт. С фронта он вскоре был послан в Московскую школу прапорщиков, которую окончил 8 ноября 1915 года. По окончании которой Триандафиллов был снова направлен на Юго-Западный фронт, где и участвовал в боях. Служил в 6-м финляндском стрелковом полку под командованием будущего известного военного теоретика А. А. Свечина. К началу февраля 1917 года Триандафиллов в чине штабс-капитана командовал батальоном в своем полку.
После революции солдатами был избран сначала командиром полка, а затем командующим 7-й армией. 1 июня 1918 года Триандафиллов вступил в РККА. 1 августа 1918 года он был назначен командиром роты, а 20 июня 1919 года – командиром батальона. Участвовал в Гражданской войне на Урале и в Крыму. В мае 1919 года бывший эсер Триандафиллов вступил в РКП(б). 17 сентября 1919 года он был командирован на учёбу в Военную академию РККА, которую блестяще окончил 3 августа 1923 года. Учёбу в академии Триандафиллов совмещал с участием в боях на фронтах Гражданской войны, занимал должность командира бригады сначала в 27-й стрелковой дивизии, а затем в 41-й стрелковой дивизии.
По окончании Военной академии Триандафиллов был выдвинут М. Ф. Фрунзе на работу в Штаб РККА, где получил 15 апреля 1924 года назначение на должность начальника Первого (то есть оперативного) отдела, а затем и начальника Оперативного управления Штаба РККА. С 1928 года Триандафиллов – заместитель начальника Штаба PKKA. С 19 ноября 1929 года до 15 октября 1930 года он был командиром и военным комиссаром 2-го стрелкового корпуса, а с 15 октября по день смерти – снова заместителем начальника Штаба РККА.