И, разумеется, у болезней есть свои хищники, свои паразиты и антагонисты. На корнях, на листьях и даже в сосудах растений обитает тьма микробов–защитников. Они плюются фитонцидами и антибиотиками, отнимают у грибков разные вещества, ловят их в сети, заражают их токсинами или просто жрут. В природе быть болезнью так же трудно, как и быть вредителем! Мы же вытравили дружественных микробов так же, как и полезных насекомых.
Что же умнее: провоцировать болезни и помогать им, чтобы потом бороться — или предельно уменьшать саму необходимость нападения?
Противогрибковая стратегия проста: максимум растительных остатков, минимум жёстких фунгицидов и проверенный оптимум питания. Разумный минимум азота при разумном достатке калия, фосфора и микроэлементов уменьшает заболеваемость в разы. Практика беспахотников такова: если возвращать в почву все остатки растений, то дозу удобрений через три–четыре года можно уменьшить вдвое, и болезни перестают беспокоить всерьёз. Урожай при этом стабильно держится возле верхней планки — примерно вдвое выше среднего по области. Подробности впереди.
Говоря по–военному, общий портрет нашей оборонной стратегии — неуёмное мародёрство и корыстное сотрудничество с противником. Ну и рожа, скажу я вам!
Братцы, видит Бог: я не такой уж отпетый популист. Но пока мы не прекратим размножать, беречь, кормить и провоцировать противников, наша борьба с ними — комедия абсурда. Мы явно, на полном серьёзе не въезжаем в то, что делаем на земле! Выход тут один: прекратить делать всё это. И начать делать совсем другое. Трудно, противно, унизительно. Но уже не отвертимся — приплыли!
Сорняки сто лет назад
Перечисляя до сотни видов сорняков, книги того времени уверенно учат полоть — тщательно, часто и со знанием предмета. Летники следует уничтожать ещё осенью или рано весною, сорняки с мощными корнями следует «выкапывать целиком, тщательно выбирая все корни», а против многолетников, и особенно корневищных, настоятельно необходимо глубже пахать и копать, дабы «совершенно обновить поле».
Но «врага» изучали всерьёз. И кроме биологии сорняков, глубоко копали в их экологию. Приведу актуальное для нас наблюдение — о зарастании брошенного поля. Оказывается, оно определяется применявшимися орудиями, последней культурой и погодой в последнем «культурном» году. Там, где применялись плуги, залежь зарастает в основном злаками и корневищными сорняками, и вскоре напоминает сухой луг. Если же почва обрабатывалась сохой или ралом (безотвально), залежь покрывается «бурьянами»: осотом и бодяком, чертополохом, коровяком, полынью, ромашкой, шалфеем, синеголовником, чиной.
После овса всегда всходят луговые злаки: мятлик, тимофеевка и типчак, а так же вьюнок и бодяк. После ржи залежь напоминает скорее пар: полынь, пырей, лапчатка, молочай, змееголовник, тысячелистник.
Сырая осень и сухая весна — быстрее разрастается пырей; сухая осень и мокрая весна — впереди бурьяны. Вообще, злаки буйствуют в сырой год, а бурьяны процветают в сухой.
Сто лет назад агрономы ещё всерьёз задумывались над «полным искоренением» тех или иных сорняков. Приводятся многочисленные стратегические способы борьбы, как то: «Для уничтожения пырея и других сорняков Гунтеман рекомендует посев бобовых трав. Осенью поле лущат и хорошо удоброяют; весною боронуют, затем лущат, вспахивают и засевают смесью торицы и сараделлы. Торица развивается раньше, даёт укос и служит покровом для сараделлы; сараделла даёт ещё два–три укоса. Весь следующий год и начисто очищает поле от пырея».
Фермеры Европы уже тогда бдели за сорняками организованно и дружно. В Германии и Австрии на их средства работали местные инспекции. Каждый месяц инспектор осматривал поля своего района, анализировал ситуацию и рассылал распоряжения, предписывая каждому исправить замеченные беспорядки. За нарушения — приличный штраф. А кто по объективным причинам не справился — из этих же денег и помогали.
Тогда же появились и первые гербициды: д-р Штендер применял против однолетних сорняков 15% раствор железного купороса, а проф. Гейнрих — 15% растворы аммиачной селитры и сульфата аммония, а так же 40% раствор хлористого калия. Брызгали рано, по цветущей сурепке, и злаки почти не страдали: с их листьев капли скатывались. Позже, естественно, придумали смешивать соли с купоросом — действовало ещё лучше.
Огромное преимущество — использование ручного труда. В ходу были специальные клещи для выдёргивания бодяков; зубчатый заступ и зубчатая мотыга (рис …….) для выдёргивания щавелей, лопухов, борщевиков и девясилов; двузубый и пятизубый мотыжные крюки (рис ……) для выдёргивания подорожника, чины, яснотки и иже с ними. Никто никуда не спешил. «С помощью зубчатого заступа один мальчик за час может уничтожить до сотни конских щавелей…» Пожалуй, у меня на всём огороде сотни не наберётся!
И всё же из тех времён непривычно веет мирной романтикой. «Если провести осеннюю вспашку, а весною пустить поле под пропашные культуры, пырей можно уничтожить совершенно». «Оставив поле на два года под свёклу и бобы, можно совершенно очистить поле от овсюга». Или: «посевы гречихи уверенно глушат сорную растительность». И даже такое: «скашивать сорняки до их обсеменения — верное средство за два–три года покончить с ними».
Да уж, были времена! Многие поля ещё толком не засорены, тьма земель вообще не распахана! Да и сорняки были как–то посубтильнее. Теперь распахано всё. А всё, что распахано, засорено под завязку. Как жить при таком раскладе?
Правильная цель
Зри в семя!
К началу двадцатого века сорняки в основном приняли современный вид. Устоялась и наша стратегия: полоть. То есть уничтожать сами растения — но не их причину.
Прошёл век, а мы по–прежнему развиваем только способы прополки: культивационную технику и гербициды.
Техника и в самом деле шагнула далеко вперёд. Во всяком случае, в Европе и Америке. Сеялки стали заодно и культивировать. Культиваторы и дискаторы перестали забиваться комьями и остатками растений, стали тонко регулироваться, идеально подрезать и выглаживать ложе, самозатачиваться и носиться по полю со скоростью до 20 км/час. Бороны стали тонко специфичными: вычёсывают всё, кроме всходов определённой культуры. Компьютеры только что на боронах ещё не стоят. И что же, исчезают ли сорняки?
Отнюдь. Всходят, как обычно, каждую неделю. И правильно делают. В любом навозе — миллионы семян. Сняв урожай, арендатор уходит, и поля дружно обсеменяются. Недавние «залежи перестройки», сплошь покрытые миллиардами свежих семян, вновь заботливо вспаханы — сорняки снова в деле! Умная техника, конечно, радует. Но глупый земледелец по–прежнему должен гонять её многократно, а топливо уже кусается, как собака. А машины кусаются ещё сильнее!
Современные гербициды тоже великолепны. Есть узкоспециальные: злаковые или только для двудольных, для всех или только для мелких проростков, и даже для отдельных культур. Прорыв? Для традиционного земледелия — пожалуй. Но не надолго. Гербициды — пардон за каламбур — палка о ещё более двух концах.
Почвенные — очень убийственны, и многие из них угнетают почву, а часто и культуру будущего года. Против них даже есть антидоты. Но согласитесь: платить за то, что поднял сорные семена, потом за гербицид, потом за то, чтобы грохнуть им культуру, а потом за то, что пытаешься её откачать — это уже ни в какие ворота!
Листовые гербициды в этом смысле намного безопаснее. Сегодняшний шедевр — раундап: листового действия, бьёт всё, и юное и взрослое, и почву практически не загрязняет. Одна беда: по культуре не применишь. Решили и эту проблему! Трансгенные раундапоустойчивые сорта штампуются уже десятками. Раундап становится основным гербицидом. Но именно поэтому век его уже не долог. Гены устойчивости разлетятся с пыльцой, расползутся с насекомыми и микробами, и быстро помогут остальным сорнякам стать такими же. Да они и сами уже справляются — устойчивые популяции уже есть.
Заметьте, сколько знаний, науки, техники, денег — и на что? На то, чтобы убить всего лишь явленную часть сорняков — уже взошедшие растения. Или хуже того — только вершки срубить.
Братцы! Сорняки давным–давно — экологическое явление. Наши современные поля — истинные, долговременные растительные сообщества. Популяция сорняков — гигантский сверхорганизм из триллионов семян, обосновавшийся в почве на десятки лет. Спокойно лёжа в пахотном слое, он изучает нас, не рискуя абсолютно ничем. Что такое «собственно сорняки», вышедшие весной на поверхность? Максимум сотая часть живой силы — разведчики. Истинные «коммандос», скажу я вам! Эти знают своё дело! Ничуть не напрягаясь, они эффектно втирают нам очки, пудрят мозги, сеют панику, зверят и скотинят нас тяжким трудом, а заодно собирают разведданные о наших новых потугах и успешно обсеменяются — отсылают информацию в Центр. А мы, как коровы, тупо видим зелень и покупаемся: вот они, ату их! Разумеется, сколь бы усердно и наукоёмко мы ни брили эту щетину, сорнякомонстр от этого только молодеет и набирается ума.
В концепции современной агрономии сорняк — некая бесконечная данность, с постоянным прорастанием которой ничего невозможно поделать. Мы даже не допускаем, что сорняки могутперестать прорастать. Представьте, наука об этом даже не задумывается.
Уважаемые коллеги, в нашем случае курица начинается всё же с яйца. Смотреть в корень уже не достаточно — зри в семя! Вот правильная постановка научной задачи: прекратить само прорастание сорняков. Прервать их размножение, ликвидировав их экологическую нишу в агроценозах.
Продуктивным будет только такой метод защиты, который навсегда исключит прорастание семян, запасённых в почве. Нетрудно представить: для этого нужно навсегда прекратить заделку новых семян. Ёжику понятно: сорняки не уйдут, пока мы не перестанем их сеять!