— Денег нет, — посмотрела на него и отвела глаза. Тишина угнетала, и тяжелый взгляд Давида тоже. Он резко подался вперед, схватив за шею, прижал к стене.
— Ты что творишь, Ворона? — процедил тихо. — Или думаешь, я все прощу из-за нашего почти родства?
Я аккуратно качнула головой.
— Отпусти, — сказала ему. — С мертвой меня точно денег не взять.
Давид усмехнулся и разжал руку, отошел в сторону, качая головой.
— А с живой возьму? Где ты такую сумму достать собралась, Ворона?
Я присела на край дивана, выдохнула.
— Я готова работать на тебя бесплатно, пока не верну долг.
Давид только брови вздернул.
— А если ты со следующей партией сбежишь с концами? Я не могу верить тебе теперь.
— Я не сбегу. Я бы никогда не взяла эти деньги. Просто выхода не было. Правда, не было.
Давид посверлил меня взглядом.
— И на что тебе такие деньги?
Я молчала. Он устало поморщился, присев на край стола.
— Ворона, я ведь все равно узнаю. Если собралась отрабатывать долг, я хочу знать правду.
Я еще помолчала.
— Мирону нужна была срочная операция. Больше ждать нельзя. Мы собирали деньги, но… их не хватило.
Давид только головой покачал.
— Твой дружок ненаглядный, — усмехнулся все-таки. — А я не сообразил вас по отдельности искать, думал, вместе сбежали.
Повезло, что так. Но вслух я этого, само собой, не сказала. Зазвонил телефон, Давид, нахмурившись, снял трубку, бросил короткое:
— Да.
Там что-то долго говорили, мужчине это не нравилось. Хмурился все больше, а потом даже ругнулся.
— Слушай, мне плевать, что там кажется следствию. Естественно, они хотят закрыть дело за неимением доказательств об убийстве. Только я в это ни хрена не поверю. Она была пловчиха, ты понимаешь? Как можно утонуть в малаховской луже, в принципе, неясно, особенно, если ты отлично плаваешь.
Я опустила голову, уперлась взглядом в сцепленные в замок пальцы. А вот это вообще нехорошо. Если такой человек, как Давид, интересуется смертью девушки, это кое-что значит. Что она совсем не простая девушка, как описывали ее в новостях? Только каким образом она может быть связана с Давидом? С какой стороной его жизни?
Он в нашем городе личность известная, официально владеет грузинским рестораном, неофициально занимается поставками наркотиков в большом объеме. Кому надо, об этом знают, Давид в этом деле уже много лет, и свой вес в городе имеет. Сейчас ему немного за сорок, красивый мужчина, стильный, женат, растит дочь. Вот такой с виду добропорядочный, но за красивым фасадом часто много чего интересного скрывается. А порой, и неприятного.
И все-таки я успела немного узнать мужчину и склонялась к мысли, что он человек порядочный. Наверное, это и стало главным критерием — я действительно верила, что он после кражи денег отнесется ко мне человечески.
— Рой носом землю, понял меня? — закончил разговор Давид. — Я никогда не поверю в несчастный случай.
Он повесил трубку, я так и сидела, глядя на свои руки. Я ни при чем. Вообще ни при чем. Не касается меня эта история. Не было меня в Малахово, не было, и все.
Андрей знает, что была.
Ему ни к чему встревать в эту историю, это факт. Так что он будет молчать. И уж точно ему не придет в голову рассказывать обо мне полиции. Хотел бы, сделал это сразу.
Я так погрузилась в мысли, что не сразу поняла, что Давид рассматривает меня.
— Иди, Ворона, — сказал все-таки, — я сам тебя найду, когда будет заказ. Сейчас о другом голова болит.
— Спасибо, Давид, — встала поспешно, он поморщился.
— Я делаю это не для тебя, — добавил все же, — а в память о Луке.
Кивнув, я быстро вышла и потопала по коридору. Почему-то щипало в глазах. Столько времени прошло, а все равно плохо становится каждый раз, когда слышу его имя.
На улице отдышалась, вечерний воздух лег прохладой на лицо. Я просто пошла вперед, теперь надо домой, но туда совсем не хочется. Мирон должен позвонить завтра в полдень с нового номера, старый он выбросил, я телефон оставила дома. Там сейчас слишком пусто, нечего делать.
Некоторое время я шла, потом тормознула проезжавшую мимо маршрутку. На домофон нажимала, уверенная, что Егор дома. Он всегда дома, куда ему деваться?
— Кто? — услышала его голос.
— Ворона.
Тишина, щелчок, дверь открылась.
Егор встречал меня в дверях. Ему было чуть за тридцать, он торговал марихуаной.
— Один? — спросила его, он кивнул. Мы уселись на диване, Егор стал медленно, с толком, скручивать косяк.
— Будешь? — задал вопрос, я качнула головой. Он только пожал плечами. — Тогда чай пей.
Я налила в пустую чашку из чайника причудливой формы. Напиток пах травами. Сделала глоток — вкусно.
— Давид у тебя был? — задала вопрос.
— Его люди были, — ответил Егор, выпуская дым в потолок. — Спрашивали, когда тебя видел последний раз. Правда, что ты с бабками от наркоты сбежала?
— Вроде того.
— И что? Давид тебя нашел?
— Я сама пришла сдаваться.
Егор немного поглазел уже накуренным взглядом, сделал еще затяжку, подержал дым, закашлялся, выпуская его и стуча кулаком по груди.
— И что теперь?
— Ничего. Буду деньги отрабатывать.
— Сложно мне вас понять, — качнул он головой.
— Нас — это людей? — хмыкнула я, делая глоток и ставя колени перед собой на диван. Он тоже усмехнулся, отпил из своей чашки.
Мы немного помолчали, размышляя каждый о своем.
— Видела, в Малахово утопленницу выловили? — спросил вдруг Егор, я напряглась, но тут же расслабилась — вряд ли у Дронова какой-то интерес.
— Видела в новостях.
Он кивнул, отпив еще чая.
— Не знаешь ее?
— А должна?
Егор пожал плечами.
— Она была подружкой младшего брата Давида, Резо.
Так. Вот и интерес Давида понятен стал.
— Я Резо помню еще мальчишкой, — заметила все же.
— Ну ему уже за двадцать. Ума, честно сказать, немного. Типичный мажор, тусовщик, наркотой балуется.
— Ты ему продаешь?
— Я ни-ни, ты что, — Егор даже выставил руки вперед. — Я один раз сдуру дочь Давида накурил, думал, он мне голову оторвет после этого. Так что пусть ищет дурь в других местах.
— Давиду все равно донесут.
— Так пусть с ними и разбирается. Ну парень горячий, Резо, я имею в виду, опять же бабки у него есть, блог ведет какой-то популярный. Так что никто ему не указ.
— Понятно, — я сделала еще глоток. — И что, у него с той девчонкой было серьезно?
Поморщилась мысленно — вот зачем я лезу не в свое дело? Просто город у нас слишком маленький, все друг у друга на виду.
— Не знаю, их не поймешь. У них там фрилав, все дела. Вроде любят друг друга, а сами спят со всеми подряд.
— Их устраивает, наверное.
— Наверное.
— Ладно, — я допила свой чай, — пойду я.
Егор кивнул, встал проводить. С ним всегда было просто, не задает лишних вопросов, своих людей принимает. Хотя есть темы, которых мы с ним не касаемся. Пять лет назад погиб его младший брат, и история его смерти тесно связана с моей жизнью. Еще один груз, который приходится нести на своих плечах.
— Собирай вещи, Даша, — голос Луки почти срывается, пока он мечется по квартире, запихивая в большую спортивную сумку все, что попадается под руку. У него лихорадочно блестят глаза, а в движениях сильная нервозность. Конечно, ситуация не очень, но еще виновата ломка. Лука ничего не принимает уже несколько дней, потому что боится потерять контроль над ситуацией.
— Там нас не найдут, — он хватает меня за плечи, встряхивает, словно я тряпичная кукла, а не живой человек.
— Мне больно, Лука, — пытаюсь я скинуть его руки со своих плеч. Выходит не сразу. Он разжимает пальцы, немного очумело оглядывается, словно не понимает, где находится.
— Я сама все соберу, — забираю у него сумку и иду в комнату. Звонок раздается мне в спину. Оборачиваюсь на Луку, он шмыгает носом.
— Это курьер. Я попросил Давида… Ты же понимаешь, я там откинусь совсем без дури.
Я только качаю головой, наблюдая, как Лука смотрит в глазок, а потом начинает открывать дверь. Распахнув ее, почти затаскивает парня внутрь. Я смотрю на него, вздернув брови. Он совсем молодой, лет двадцати, а еще… Еще он не похож на курьера. Я видела их немало за это время. У него глаза такие… Чистые, глубокие, в них жизнь, а еще боль. Почему-то мелькает мысль: ему приходится заниматься этим. Хотя кому не приходится? Наверное, мало кто по собственной воле решается таскать дурь.
Парнишка смотрит вперед и упирается небесно-голубым взглядом в меня. Не знаю, почему, но меня пробирает до дрожи, по рукам бегут мурашки, я сглатываю.
— Принес? — нервный голос Луки возвращает реальность в ее рамки. Взгляд уходит с меня, парнишка лезет в сумку через плечо и достает пакет с порошком.
— Отлично, спасибо, друг, — Лука практически разворачивает его на месте, но мы снова успеваем сцепиться взглядами, и становится не по себе, не знаю, почему, накатывает страх. Лука подталкивает парня к выходу, а когда закрывается дверь, поворачивается ко мне с улыбкой:
— Ну теперь можно жить. Чего встала, Дашка? Собирай вещи.
Глава 4
Только много позже я узнала, что этот парень был братом Егора. И действительно, полез в это дерьмо не по своей воле. Он был очень далек от этого всего. Но как показывает жизнь: от тюрьмы и от сумы не зарекайся.
Домой я входила через сорок минут, темная маленькая квартира с низким потолком встретила тишиной. Я закрылась на замок, прошлась, зажигая везде свет: кухня, санузел, две смежных комнаты. В проходной жил Мирон, дальняя маленькая была моей. Села на край собранного дивана. Осмотрелась, бросая рюкзак под ноги. Откинулась головой на спинку и прикрыла глаза.
Главное, до Мирона не добрались. Значит, все будет хорошо, с остальным разберемся. Просто забыть ночь в Малахово, и все. Меня это не касается. Моя задача таскать наркоту и отрабатывать долг. Вот и весь смысл.