– Только постарайся, чтобы я не натворил глупостей, ладно?
– Будет сделано. Черт возьми, что это?
В мгновение ока Келли из спокойной, хладнокровной и собранной женщины превратилась в олицетворение холодной ярости.
Проследив за ее взглядом, Линк увидел внедорожник Мак, припаркованный у здания. Бригада растерянных работников гаража стояла рядом, держа в руках скребки, в то время как шериф и его помощница Тахир делали фотографии.
«ПРАСТИТУТКА» было грубо написано белой аэрозольной краской, от которой по капоту разлетелись капли.
– Праститутка? О-о-о-о-о-о. Черт, – сказала Келли.
Но Линк уже пересекал парковку.
– Керш! – выпалил он.
Тощий мужчина с чисто перевязанной рукой и огромной губкой в другой руке взглянул на него, вытаращив глаза.
Когда Линк рванулся вперед, Келли схватила его сзади за край рубашки.
– Полегче, ковбой, – сказала Келли, упираясь каблуками в асфальт.
Это затормозило Линка, но он не остановился.
Эбнер Керш поднял руки вверх.
– Я не имею к этому никакого отношения, – сказал он. – Это было здесь, когда мы пришли сегодня утром.
Линк схватил его за грудки.
– Кто это сделал?
– Успокойся, шеф, – приказал Тай, вставая между ними. – Именно Эбнер вызвал нас.
– Я не стал бы такого делать, – категорично заявил Эбнер. – Клянусь, не стал бы. Шорти, поверь мне, – сказал он своему боссу, низкорослому, полному мужчине с густыми темными волосами и синей банданой.
Линк не знал, кого больше боится Керш – его или своего босса.
– Я знаю, Эб, – сказал Шорти, положив руку ему на плечо. – Я поручусь за него, шеф. Он – один из моих лучших работников. Он не стал бы вот так рисковать своей работой. Кроме того, парень знает, как это пишется.
– Знаю. Через «о», – сказал Эбнер, энергично кивая.
Линк заставил себя расслабиться. Но Келли, хорошо зная его, продолжала держать его за край рубашки.
– Мы с доктором поняли друг друга. Это не я, – сказал Эбнер уже спокойнее.
Линк верил ему, и разве это не понравилось бы Маккензи? Но вопросы все равно оставались.
– Тогда кто это? – спросил он.
Керш посмотрел себе под ноги.
– Не знаю.
Тай бросил взгляд на Линка. Они все знали, кто это сделал. Брат Эбнера, Джетро, был безграмотным придурком, годами копившим в себе злобу. Он дрался с теми, кто обидел его двадцать лет назад.
– Если твой брат несет за это ответственность, мы узнаем, – сказала помощница шерифа Тахир.
– Я не знаю, кто это сделал, – сказал Керш, голос его прозвучал отнюдь не убедительно. Он нервно теребил повязку на руке. – Но, кажется, кто-то из нас заметил банку с аэрозольной краской за мусорным контейнером. Может быть, это улика. – Он пожал плечами и снова уставился в потрескавшийся асфальт.
– Я не разрешил никому дотрагиваться до нее на случай, если на ней остались отпечатки пальцев, – сказал Шорти, показывая дорогу.
Линк и Эбнер остались на месте, глядя друг на друга.
– Передай послание своей семейке, – сказал Линк. – Не приближаться к доктору О’Нил.
– Понятно. Мне нечем подтвердить свои слова, но, я думаю, больше никто не доставит ей неприятностей, – сдержанно проговорил Эбнер.
– Хорошо, – сказал Линк.
Эбнер почесал затылок.
– Похоже, док – добрая леди.
– А также суровая. Поэтому, если у кого-нибудь хватит глупости преследовать ее, ему придется иметь дело со мной, а если он не попадется мне в руки, Маккензи поставит его на место, – заявил Линк с каменным выражением лица.
– Я тебя понял, – кивнул Эбнер.
Келли вздохнула.
– Ладно. Перепалка закончена. Это дерьмо ототрется от краски?
Эбнер снова обратил свое внимание на внедорожник.
– Кажется, она на водной основе. Мы ототрем ее в считаные секунды.
– Заодно можно помыть и отполировать машину, – сказал Линк.
– Да.
Закончив фотографировать, Тай положил в пакет выброшенную банку из-под аэрозольной краски.
И пока гаражные рабочие усердно оттирали краску, Линк, не сходя с места, внимательно рассматривал изуродованную машину своей девушки.
– Не вздумай умолчать об этом, – пропела Келли.
Линк заворчал и достал телефон.
Глава 35
После хулиганства в гараже неделя, потом другая прошли без всяких неприятностей со стороны семьи Керша. Отпечатки пальцев на банке указали на Джетро, он спьяну громко отрицал свою причастность, а потом замахнулся на помощницу шерифа Тахир, которая уложила его на лопатки. Обвинений ему еще не предъявили.
Мак не волновалась.
Линк перестарался, сменив ей все замки. Он шумно настаивал на том, чтобы заменить хлипкую раздвижную застекленную дверь на веранде и установить систему видеонаблюдения. Мак решительно отказалась и от того, и от другого.
В этом году октябрь порадовал всех яркими оранжевыми, красно-коричневыми и солнечно-желтыми тонами. Погода была прохладной и морозной. Мак позволила Софи, Глории и Харпер уговорить себя отправиться на полдня в поход по магазинам, чтобы запастись теплой одеждой.
Ей не нужны были новые свитера, даже если они были такими же мягкими, как шерсть Саншайн. Или платье, которое и вправду пригодилось бы, как только она избавится от этого проклятого сапога.
Ее план держать Линка на расстоянии проваливался почти каждую ночь, когда у него не было дежурства. Когда он работал по ночам, Мак забирала Саншайн к себе. Несколько раз Мак даже привозила собаку с собой в клинику, где Саншайн очаровывала своей любовью больных и нервных пациентов.
Лодыжка отлично срасталась – кто сказал, что врачи ужасные пациенты? – и ортопед доверительно сообщил Мак, что в ноябре с нее снимут сапог.
Осень была сезоном перемен. Начинался новый период в жизни и заканчивался старый.
Мак не могла сказать с уверенностью, к какому из них относится Линкольн Рид. Но нервничала, рассматривая обе возможности. Он возил ее вместе с Саншайн на озеро, где они катались на каноэ, петляли по извилистым окрестным дорогам, чтобы полюбоваться листвой. В придорожной лавочке они купили яблочный сидр и сфотографировались с тыквой весом в три сотни фунтов.
Мак помогала регистрировать участников конкурса поваров в пожарной части, где соревновались в приготовлении перца-чили, и ходила к Моретта на торжественное открытие заднего дворика после ремонта. Под осенним солнцем и облетающими листьями все они наслаждались приготовленной Глорией энчиладой. Миссис Моретта все еще встречалась с футболистом, которому и слова не давала сказать, но он, похоже, не сердился.
На работе Мак пришлось впервые отправить одного пациента к онкологу, другого – к кардиологу, разделив вместе с ними тревогу.
Она зашила рану футболисту. И после долгого разговора о самоуважении, о праве в любой момент сказать нет и о том, как ребенок может разрушить планы на учебу в колледже, выписала противозачаточные очень взволнованной семнадцатилетней девушке, мать которой, ожидавшая в приемной, одарила Мак отважной слабой улыбкой.
Мак все время была в напряжении, но соотношение ее напряженности на работе и в личной жизни резко изменилось. Она все еще не дежурила в санитарной авиации, и три дня в неделю ей нечем было заняться. Время от времени она кухарничала и несколько дней в неделю занималась в спортзале Линка. Она тосковала о пробежках, но силовые тренировки приносили свои плоды. А главное, ей нравилось смотреть, как полуобнаженный Линк, весь в поту, таскает тяжелые круги от штанги.
Медитация пока… давалась нелегко. Но Мак продолжала упорствовать. Особенно после того, как Эллен доложила ей о своем двадцатом заплыве, прислав селфи, на котором она была мокрой и с сияющей улыбкой.
Все шло хорошо. И это тоже настораживало. Потому что так никогда не бывает.
Мак приятно удивило приглашение на День сотрудников служб оперативного реагирования, который отмечали в начальной школе Биневеленса. Чтобы ошеломить детей, спасатели состязались друг с другом, устроив театрализованные представления. Полиция приехала с сиренами и мигалками, плавно затормозив на стоянке, расположенной внизу у поля, где собралась вся школа.
Пожарные машины, с ревом заехав на стоянку, устроили шоу, развернув шланги и установив лестницы.
Но команда Мак перещеголяла всех.
Она впервые поднялась в воздух с тех пор, как пришлось надеть ортопедический сапог, и ей казалось, что она вернулась домой.
Вертолет, наклонив нос, скользнул над верхушками деревьев. Он резко устремился вниз, когда перед их глазами открылось поле, и Мак увидела возбужденно машущих руками детей, увидела учителей и персонал, отгоняющий всех подальше от посадочной площадки.
Возница Салли сделала аккуратный и эффектный круг, прежде чем приземлиться точно в центре школьного футбольного поля.
– Вот что значит мягкая посадка, – сказал Бубба.
ВС дала сигнал отбоя, и Мак с Буббой отключили радио и вышли из вертолета.
– Мне кажется, мы выглядим, как герои в замедленной съемке, – прошептал Бубба, когда они брели – а она хромала – к толпе младших школьников.
– Нам следовало бы снять шлемы и потрепать их по волосам, – подсказала Мак.
Из мегафона до них донесся знакомый вежливый голос.
– Доктор Мак, вы прерываете мое выступление, – подзадорил их Линк из своей штабной машины.
Детям представилась возможность окружить все машины, пробуждающие в их живых молодых умах массу идей о дальнейшей карьере. Они примеряли шлемы и растягивали шланги, садились в кресло пилота в вертолете и на водительское место в полицейской машине, изображали из себя жертву и врачей скорой помощи.
Подскочила Эва Гаррисон и обняла Мак, прежде чем вернуться к стайке своих подруг. Некоторые из пациентов окликали:
– Привет, доктор Мак!
Рядом с Мак неожиданно возникла длинноногая девочка с косичками и с забавной прорехой вместо зуба.
– Привет. Меня зовут Саманта. Мы раньше встречались у дяди на заднем дворе.