Друзья налегке вышли последними, Краб потянул носом воздух:
— Яблоками пахнет!
Вскинув на плечи сумки, все трое прошли прямиком к стоянке такси. Первым отправили Вояжа, предварительно хлопнув с Геннадием по рукам. Вояж сел в салон, решительно сказав шоферу: «На Севастопольскую, дядя». Пожилой водитель молча кивнул, оранжевая «Киа» тронулась с места.
Максим с бывшим командиром подошли к машине, стоявшей в очереди следующей, Краб спросил:
— В Феодосию подбросишь?
— Не вопрос, — заулыбался молодой парнишка.
Поездка была приятной. И снова Максим поразился контрасту между дорогой в мирном Крыму и фронтовыми дорогами Донбасса. Вроде и не так далеко Донбасс и Крым, но он чувствовал себя так, словно оказался на другом конце света. Сколько еще фронтовых дорог придется пройти нашим солдатам, чтобы дойти до мирной жизни, такой, как в остальной России?..
Через час были на месте. Краб вышел первым в районе порта, где жил в хрущевке. Краб крепко пожал Максиму на прощанье руку, а Максим сказал: «Созвонимся» и, садясь в салон, назвал таксисту свой адрес.
— Хороший район, — оценил тот, отъезжая. — В гости?
— Домой, братишка, домой, — сказал Максим, улыбаясь и глядя в окошко автомобиля.
Когда остановились у ворот, Найденов щедро расплатился с водителем, добавив: «Сдачи не надо», и вышел из салона. Автомобиль, развернувшись, укатил. Максим достал из внутреннего кармана ключ от калитки, сделал несколько аккуратных бесшумных шагов, осторожно вставил ключ в замок, провернул, замок щелкнул, и Максим быстро шагнул во двор. А навстречу с дальнего конца двора, радостно взлаивая, на махах уже летел Айк.
— Узнал, чертяка, узнал, — потрепал пса по ушастой голове хозяин.
Вслед за овчаркой из дома появилась Лика, в тапочках и халатике, охнув, бросилась к мужу, повисла на шее, мелко и часто целуя лицо мужа. Макс взял жену за плечи, слегка отстранив, заглянул в любимые глаза, лучившиеся счастьем, притянул к себе и поцеловал — крепко и долго, как и мечтал все время разлуки. Муж с женой постояли, слившись в поцелуе, пока хватило дыхания.
— Ну как вы тут? — провел ладонью по щеке любимой Максим.
— Хорошо, — заблестела Лика влажными глазами. — Ты насовсем?
— Дали неделю отпуска.
— Понятно, — сказала Лика, коротко вздохнув.
В сопровождении Айка, не перестававшего вилять хвостом, поднялись на крыльцо, вошли в дом.
— Мама, кто там? — выбежал из гостиной сынишка, тут же увидел отца, просиял: — Папка! — Мальчик бросился на грудь Максиму.
— Здравствуй, сын. — Найденов, уронив сумку на пол, подхватил мальчишку на руки, расцеловал в щеки. — Да ты здорово подрос!
Лика, улыбаясь, стояла рядом, Айк солидно помахивал хвостом. Максим поставил сына на пол, открыл сумку, по очереди достал из сумки и вручил всем подарки.
— Настоящие французские, — зарделась жена.
Сынишка, сопя, стал доставать из коробки танк, а Айк, получив лакомство из упаковки, гордо отправился с ним во двор.
Максим расположился на диване, разглядывая привычную обстановку, милые сердцу предметы, и хотелось, чтобы это никогда не кончалось, — чтобы сын играл на глазах у отца, чтобы рядом сидела Лика, вложив свою изящную руку в его большую ладонь…
Первой очнулась Лика. Прежде всего она позвонила своему начальнику в прокуратуру, отпросилась со службы, а потом стала хлопотать с завтраком. Накрыла на кухне, сокрушаясь, что не знала о приезде мужа и не приготовила что-нибудь особенное на завтрак.
После завтрака сынишка при помощи отца осваивал во дворе электронную игрушку. Танк, урча, ползал по двору, делал повороты и мигал огоньком в стволе, имитируя стрельбу из пушки. Но игру пришлось свернуть, Максимке пора было отправляться в детский сад. Максим выгнал из гаража «Ниву», сынишку отвезли в детский сад, дав слово, что заберут его пораньше. На обратном пути заехали на рынок, закупили огромный полосатый арбуз, пару среднеазиатских дынь и несколько кистей винограда.
Домой вернулись еще до жары. Максим попросил жену помыть винограда и приготовить бокалы для вина. Пока жена хлопотала с нехитрыми приготовлениями, принял душ, смыл дорожную пыль. Когда он вышел из ванной, все было уже готово. Максим подошел к столу, не присаживаясь, разлил по бокалам вино, подал бокал Лике. Тонко и празднично зазвенел хрусталь. Максим пригубил, отщипнул ягоду от темной кисти, поставил бокал на стол. Лика повторила за мужем: пригубила, съела ягоду, поставила бокал и посмотрела на Максима. Он рассмеялся, подхватил жену на руки и унес в спальню.
На следующий день, в субботу, прямо с утра прикатил на «ягуаре» Генка, оживленный, с улыбкой от уха до уха. Максим внимательно посмотрел на друга:
— Ну давай, колись, что там у тебя происходит?
— С чего ты взял, что что-то происходит, — начал было Геннадий, но не выдержал напускной загадочности и выпалил: — Мы с Динарой подали заявление в ЗАГС. Во вторник свадьба. Приглашаю.
— Ну ты, брат, даешь! — выпучил глаза Максим. — И давно тебя осенило?
— Когда лежал в госпитале. — Гена стал серьезным. — Там было время подумать. — Он снова расплылся в улыбке, не в силах сдерживать радость.
— Молодец, Гена, — оценила Лика. — Динара очень хорошая девушка.
— Ладно, поехал дальше, — подмигнул Геннадий Максимке. — Дел выше крыши.
— И где думаешь отмечать? — провожая вместе с сыном друга за калитку к машине, спросил Максим.
— У Анзора, естественно. Ну, бывайте, ребята. Будем вас ждать!
Регистрация состоялась в назначенный день ровно в десять часов утра. Снова звучала мелодия Мендельсона, молодые и гости слушали знакомые каждому звуки торжественного марша. В числе приглашенных на регистрацию были старшие Македонские, отец и тетушка; Анзор с мамой Динары и два ее брата; Максим с Ликой, Воронин, муж с женой Цивенко и супруги Савельевы.
После окончания церемонии кавалькада из пяти автомобилей, украшенных разноцветными лентами и шарами, сигналя, проехала по городу в сторону набережной, остановившись у «Каспия». На входе молодоженов и гостей встречал огромный транспарант со словами «Совет да любовь!». В прохладном просторном зале по случаю торжества развесили под потолком гирлянды цветов и блестящий серпантин. Столы накрыли белоснежными скатертями, украсили цветами. По сторонам выстроились в линейку официанты в белых рубашках, черных брюках, все — с белоснежными галстуками-бабочками. За столами уже расположилась еще дюжина специально приехавших гостей — родня с Кавказа.
Молодых проводили и усадили за главный стол. По сторонам от молодых расположились родители жениха и невесты. Остальные гости чинно распределились за другими столами. Когда все расселись, встал Анзор. Он окинул внимательным взором гостей, безмолвно призывая к тишине. Разговоры смолкли, Анзор представил тамаду, своего старшего дядю из Дербента, и предоставил ему слово. Во весь рост из-за стола плавно поднялся худощавый представительный старик в белой черкеске из тонкой шерсти и с кинжалом в нарядных ножнах на поясе. В руке тамада держал рог в чеканной оправе. Он поднял рог, оглядел гостей и заговорил проникновенным, хорошо поставленным голосом:
— Кавказские старцы рассказывают одну легенду о прекрасной любви девы-красавицы, княжеской дочери, и бедном, но благородном и удивительно привлекательном юноше-горце. Как водится, семья знатной девушки была против неравного брака, поэтому пара и задумала бежать вопреки всем опасностям — главное, чтобы быть вместе!
Вот карабкаются они высоко в горы, подают друг другу руки и улыбаются друг другу, переполненные счастьем. Но на их беду, заметил влюбленную пару один из местных жителей, позавидовал их любви, побежал к князю и донес за тридцать сребреников, где он видел молодых людей и где можно искать беглянку. Рассвирепел тут князь, схватил винтовку, прыгнул на коня и помчался вдогонку. Когда жестокий отец нагнал молодую пару, то увидел юношу, который шел вслед за возлюбленной по узенькой тропинке. Князь прицелился в его спину, но молодая княжна заметила его подлость и прикрыла своим телом спину любимого. Так князь убил собственное дитя.
А девушка, упав, как тонкая лоза от порыва свирепого ветра, свесила свою белую ручку с высокого уступа. И по этой руке потекла девичья кровь, и превратилась девушка в чистейший родник.
Юноша же, склонившись над мертвой возлюбленной, окаменел от горя, приняв облик могучего утеса, который до скончания дней прикрывает и оберегает устье чудесного родника. Так они навсегда обрели друг друга, ведь настоящую любовь не победят никакие пули и людское коварство.
Так выпьем же за великую любовь наших молодоженов, и пусть она будет большой и счастливой без подлости, предательства и измен! — завершил свой тост велеречивый тамада.
Гости дружно подняли бокалы с шампанским за счастливую любовь, выпив, принялись закусывать. Атмосфера стала более непринужденной, слышались разговоры, энергичный стук столовых приборов, тем более что и угощение было приготовлено на славу. Тосты следовали один за другим. Выпивали за родителей молодых, за дружбу народов. То и дело звучали возгласы «горько». Генка выглядел очень довольным, Динара слегка смущалась, как и полагается кавказской невесте…
На небольшой сцене заиграла музыка, начались танцы. Сначала, как водится, танцевали молодые, потом их родители, ближайшие родственники. Потом к ним присоединились и остальные гости. Свадебное веселье набирало обороты.
После перерыва началось вручение молодым подарков, в основном это были, как это нынче принято, конверты с деньгами. Родня невесты, кроме денег, преподнесла Геннадию с Динарой серебряный сервиз работы кубачинских мастеров* из двенадцати предметов. Сергей Михайлович тоже не ударил в грязь лицом. Он вручил сыну с невесткой ключи от новенького «лендровера». Веселье продолжалось до поздней ночи. Гости долго прощались, обнимались и расцеловывались, желая молодым всех земных радостей. Разъехались по домам все в прекрасном настроении, очень довольные устроенным празднеством.