— Сколько ему? — спросил Виктор Максима.
— Три месяца.
— Башковитый.
— У него родословная будь здоров. А папаша призер ряда выставок.
Накупавшись, женщины и детишки с Айком вернулись к тенту.
— Как водичка? — поинтересовался Максим.
— Во! — поднял большой палец Дима. — На все сто.
На пляже пробыли до вечера, вдоволь накупавшись и позагорав. Еще прогуляли ребятишек на верблюде, которого водил у кромки воды смуглый абориген, угостились мороженым в летнем кафе и покатались на «банане».
Когда же раскаленный шар солнца наполовину утонул в море, оделись. Прихватив вещи, вышли на набережную. Там звучала музыка, вдоль многочисленных магазинов, кафе и ресторанов, в тени деревьев гуляла публика. С набережной свернули на знакомую улицу, вскоре были дома.
Женщины занялись приготовлением салата из южных помидоров, пацаны с Айком убежали в сад. Максим же достал из холодильника кастрюлю с замоченным в маринаде шашлыком и вместе с друзьями отправился в палисадник. Там, у беседки, их ждал мангал, рядом вязанка сухих виноградных лоз. В развилке раскидистого ореха блестела связка шампуров.
— А не проще на древесном угле? — кивнул Виктор на вязанку.
— Не, командир, — повертел шеей Генка. — Лоза дает особый аромат и вкус. Оценишь.
Пока хозяин отлучился в гараж, Гена быстро разжег мангал и вместе с гостем принялся нанизывать на шампуры куски мяса.
— Баранина?
— Ага. Утром взяли на рынке у знакомого лезгина.
— Во, — вернувшись назад, поставил на стол оплетенную бутыль Максим. — Херес с нашего завода. Есть еще бочка муската, бывший хозяин подарил.
— Ну а как там у вас дела в Донбассе? — разложил Генка над малиновыми углями шашлыки. — По ящику показывают мало.
— Да что могу сказать? — уселся на скамейку Виктор. — Сидим, можно сказать, в блокаде. Укропы регулярно обстреливают из орудий с минометами. Как и прежде, отвечаем стрелковым.
— М-да, — переглянулись друзья. — Маразм крепчает.
— А предприятия как, работают? — присел рядом Найденов.
— Работают. Часть металлургических заводов, коксохимы, обогатительные фабрики и несколько шахт. Как у нас, так и в ЛНР. Только с зарплатой непонятки.
— В смысле?
— Продукция исправно отгружается, а с зарплатой регулярные перебои. Бывают месяцами.
— И что народ? — перевернул Генка начинавшее покрываться золотистой корочкой мясо.
— Задали вопрос местной власти: почему так? Вразумительного ответа не получили. Однако выяснилось: всеми этими предприятиями управляет некая российская компания «Внешторгсервис». Хозяин — сбежавший из Киева в Москву после майдана украинский олигарх. Пошли дальше, обратились в Кремль. Задолженности стали погашать, а эту суку убрали. Теперь вроде назначают другого. И еще. Стало возвращаться ранее переметнувшееся на ту сторону начальство. И получать должности в администрациях, судах, милиции и прокуратуре.
— Да, чудны твои дела, Господи, — переглянулись крымчане.
— Мальчики! У нас все готово, — появилась на крыльце Лика.
— У нас тоже! — откликнулся Генка. — Можно начинать.
Вскоре на застеленном клеенкой столе появились салат и другие закуски. Посередине на плоском блюде чудно пахли, исходя паром, горячие шашлыки. Кликнули из сада рябят, заставив вымыть руки. Расселись по местам.
Ужин прошел весело и непринужденно, всех рассмешил Айк. Съев из своей миски несколько кусочков сырого, без специй, мяса, остальные перетаскал под куст жасмина и закопал.
— Хозяйственный, — оценили зрители.
После того как все съели, а бутыль наполовину опустела, Лика с Ольгой увели детей со щенком в дом, готовить ко сну, а мужчины остались. На небе пушисто мигали звезды, в цветах сухо трещали цикады.
Закурив и потягивая вино, стали вспоминать друзей по ополчению и ЧВК, помянули, кого не было. Когда емкость опустела, а изрядно захмелевший Генка начал собираться к какой-то Ларисе, его не отпустили.
— Никаких Ларис, — заявил Максим. — Ночуешь здесь. Места в доме достаточно.
— Это приказ, — добавил Виктор.
— Ладно, — энергично кивнул романтик и икнул: — Только позвоню своим, чтоб не ждали.
Утром после завтрака он уехал в Кара-Даг, где в предгорье закладывался новый виноградник, пообещав вечером наведаться, а остальные, прифрантившись, отправились в город. Для начала полюбовались со стороны Генуэзской крепостью, навестили картинную галерею, а затем посетили парк аттракционов «Сказка», — все вместе оглядели город с высоты «Колеса обозрения», побродили по зеркальному лабиринту и покачались на качелях, затем посмотрели в детском театре «Алису в Стране чудес». В полдень перекусили в кафе на набережной, погуляли в сквере у музыкального фонтана, домой вернулись, когда жара стала совсем нестерпимой, а дети явно устали.
Мальчишек уложили вздремнуть, Айк растянулся на полу рядом с тахтой, а взрослые отправились на дикий пляж за усадьбой.
— Здесь еще лучше, чем там, где были, — наплававшись, оценили Виктор с Олей. — Меньше шуму, вода чище и спокойней.
— К следующему вашему приезду думаем купить катер, — сообщил Максим.
— Будем кататься по заливу, — улыбнулась Лика.
На закате, как и обещал, появился Генка на запылившемся «ягуаре», доставив мешок арбузов и дынь. Поужинали, вместе провели вечер. В десятом часу гость, распрощавшись, укатил в Симферополь.
Как и родители Лики, Бессоновы погостили неделю, в очередное воскресенье их проводили на вокзал. В купе загрузили плетенку с марочным коньяком и две картонные коробки — одну с виноградом, другую с разными фруктами.
— Не забывайте нас! Привет Хазару! — замахали руками, когда состав, дав длинный гудок, покатился вдоль запруженного пассажирами перрона.
В начале сентября в Феодосию переехал Анзор с племянницей.
Он тоже купил дом в пригороде и открыл, как и планировал, на набережной ресторан с кавказской кухней под названием «Каспий». На торжество по такому случаю Анзор пригласил Найденовых с Македонскими и чету Цивенко.
Зал был украшен цветами, выпили немало коньяка и шампанского, пели под караоке и танцевали. Генка все время приглашал Динару, оказывал разнообразные знаки внимания, явно выделяя девушку среди гостей. В перерыве, когда Геннадий с Максимом вышли покурить в зеленый дворик за заведением, Генка решительно сообщил другу, что влюбился.
— Ты у нас все время влюбляешься, — хмыкнул приятель. — Смотри, она девушка серьезная, да и Анзор, если что, не простит. Запросто отвернет голову.
— Это почему? — обиделся Генка. — У меня самые серьезные намерения.
— Он ей вместо отца. Настоящий ее отец, его брат, погиб в горах. Так что делай выводы.
— Непременно. — Хлопнув по плечу, Генка вернулся в зал.
Потом в Феодосию пришла зима.
На деревьях облетели листья, температура воздуха опустилась до плюс пяти. С неба нередко сеял мелкий дождь, горы исчезли в тумане. Изменилось и море. Ультрамарин поблек, катило пенистые, свинцового оттенка валы на сушу. Город тоже изрядно опустел. Межсезонье.
Работа у Максима ладилась, нареканий от руководства не было. Беспокоил Цивенко. Он все чаще приходил на работу с «выхлопом», а когда Найденов пытался выяснить причины, от разговора уклонялся.
Одним таким днем, ближе к обеду, оба возвращались на «Ниве» с Отузской долины, расположенной под Судаком, где проверяли состояние охраны подземного винохранилища. По дороге решили перекусить и остановились у кафе на обочине. Небольшой зал был практически пуст, в углу за столиком обедали два дальнобойщика. Мужики заказали на кассе по салату, беляши и чай с лимоном. Устроились у окна, откуда открывался вид на горы. Когда перешли к чаю, Максим снова вернулся к разговору, от которого Цивенко уклонялся. Евгений помолчал, делая вид, что занят чаем, прихлебнул из чашки. Молчание затягивалось, Максим не собирался отступать. Цивенко вздохнул и сказал:
— Черт с тобой. Слушай. Я по своей природе мент. Хотел им стать с детства. Отслужив срочную на границе, поступил в национальную академию МВД Украины в Киеве. Оттуда распределился на родину, в Феодосию. Дослужился в ОБЭП до старшего опера, получил капитана, а потом у нас сменился начальник горотдела. Прежний перевелся в Сочи, его место занял новый. Сначала было все нормально, затем, освоившись, новый начальник стал крышевать коммерсов.
— И каким образом? — вскинул брови Максим.
— Да очень просто. Выявляем, к примеру, у кого серьезное нарушение, тянущее на статью, вызывает к себе и требует «спустить на тормозах». Делаем. Коммерс несет ему на лапу. Или наоборот. Посылает с проверками туда, где не желают иметь его крыши и артачатся. Результат в итоге тот же самый. Я как-то накопал серьезный материал на одну строительную компанию. Разворовывала получаемые госсредства, фальсифицировала документы и представляла липовую отчетность. Начальник взял мои бумаги на изучение и… тишина. Зашел выяснить, что к чему, у того круглые глаза. «Ты мне ничего не давал. Свободен». Высказал ему в глаза все, что думал, и обратился в горпрокуратуру, — материал сразу же нашелся. Те направили в СК, возбудили дело. Через полгода преступную группу осудили, а на меня накатило гестапо.
— А это еще кто? — удивился Найденов.
— Собственная безопасность из республиканского МВД. Борются с оборотнями в погонах. Якобы на меня поступила заява, что беру взятки. Начали проверять. Факты не подтвердились, но в служебном сейфе нашли три неучтенных патрона от «макарова» и дозу героина. «Тебе светит целых две статьи, — говорят. — Пиши, капитан, рапорт на увольнение по собственному желанию. Или дадим делу ход. В противном случае загремишь лет на пять». Я в отказ: «Не мое, подбросили». — «Ну, тогда будем оформлять». Что делать? Написал. Тесть помог устроиться на завод, работает здесь мастером. Такие, брат, дела.
— Поганые. Ничего не скажешь, — нахмурился Максим. — Но пить, брат, все равно бросай. Этим делу не поможешь.
— Так понимаешь, обидно, — подался вперед Евгений. — И работа нормальная, и получаю больше, а по прежней все равно скучаю. А тот гад так и жирует в начальниках. Где справедливость? Ты мне скажи!