— Господа, успокойтесь! Сейчас не время для разногласий. Мы все на одной стороне, и все на взводе. Будем конфликтовать, эти червяки нам только спасибо скажут. Мы можем рассчитывать только на себя и того, кто рядом прикрывает нам спину.
Он кладёт руки им на плечи. Оба моментально сникают под тяжёлым взглядом Одиссея. Из-под кустистых нахмуренных бровей смотрят глаза, которые видят каждого насквозь. Тот продолжает уверенным, спокойным тоном:
— Каждый из вас прав по-своему. У каждого есть ценный опыт и знания. Давайте объединим их ради общей цели. Вы же лидеры, в конце концов! Пример для своих людей! Так ведите их!
Повисает пауза. Наконец, Кастер кивает:
— Хорошо… Что предлагаешь?
Макко мнётся, трёт шлем и выдыхает:
— Ладно, братка, я погорячился. Что будем делать?
— Взрывать мы пока ничего не станем, слишком велик риск обвала, но наше прикрытие точно усилим. Твари любят бить в спину, что ж, пусть обломают клыки о группу Альфу. Верно, Гарм? — он подмигивает рыжебородому скандинаву.
Тот лишь фыркает, счищая чужую кровь с себя.
Через несколько минут мы продвигаемся по ветвистому ледяному лабиринту. Туннели то сужаются в щели, то раздвигаются в просторные пещеры. Константа одна — мрак остаётся непроглядным. Фонари бойцов отчаянно пытаются его разогнать, и с каждым шагом нас окружает всё большее ощущение неминуемой опасности.
Слишком тихо, слишком мёртво, но я помню, сколько жизней зависят от нашего успеха. Если падём здесь, последние очаги цивилизации на севере погаснут. А потому мы идём вперёд. Шаг за шагом, метр за метром, преодолевая холод и тьму.
Вдруг тишину внутри тоннеля впереди нарушает громкий щелчок, словно тихонько треснул свежий лёд на пруду. Напрягаюсь, готовый стрелять в любую секунду, но… Прямо перед нами из полумрака валит густой белёсый туман. Глухие щелчки один за другим раздаются по всему периметру коридора. Я почти слепну от десятков багровых сигналов опасности.
[1] Художник — Kekai Kotaki.
Глава 3
Спурт срабатывает автоматически, реагируя на смертельную угрозу. Реальность тормозится, позволяя мне хорошенько рассмотреть пространство вокруг себя. Нет ни монстров, ни летящих в нашу сторону дальнобойных атак. Я вглядываюсь до рези в глазах, пытаясь понять, откуда приближается моя гибель.
Кристаллы… Полупрозрачные кристаллы размером с кулак, вмурованные в лёд под нашими ногами. Они почти сливаются с окружением, частично накрытые снежным настом. Выдаёт их поднимающееся плотное молочное облако, источником которого они и являются. С запозданием замечаю такую же россыпь кристаллов в стенах и потолке. Они только-только начинают щёлкать.
Я не знаю, что конкретно это такое, но в одном уверен железно — нам нужно убираться отсюда немедленно. Окружающие же меня фигуры ступают столь заторможенно, что не сомневаюсь, они не успеют вовремя отреагировать на опасность.
Активирую Симфонию битвы, повышая параметры и прочность щитов всего отряда. Одна часть моего разума разгоняет потоки воздуха в тоннеле, превращая его в аэротрубу. Людей с силой тащит назад по скользкой поверхности — туда, откуда мы пришли. Только-только они начинают откликаться на нарастающую угрозу.
Другая же часть меня решает проблему более примитивным образом. Я хватаю ближайших соратников и с силой швыряю их назад. Тело, разогнанное в сорок раз, мечется в толпе, пытаясь успеть во что бы то ни стало. Я буквально разрываю мышцы, выдавая быстрейший импульс, на который способен.
Щелчки разом обрываются, и на смену им приходит тусклый, но быстрый разгорающийся лазурный свет. Пол на протяжении добрых десятка метров вспыхивает, как подиум на показе мод. Взрывная волна зарождается прямо под нашими ногами, а следом по бокам и над головой. Её сопровождает громоподобный треск, будто сотни молний бьют в одну точку.
Зона перекрёстного огня, вот, что это такое. Они буквально заминировали каждую поверхность этого прохода. Нас заманили в ловушку, на заранее подготовленные позиции, и мы добровольно пришли сюда, как бараны на бойню.
Яростная энергия вырывается из кристаллов гигантским шквалом, превращая воздух в плазму. Ослепительное синее свечение озаряет ледяной тоннель, пробиваясь даже сквозь автоматическое затемнение моего шлема. Это модуль управления пытается противодействовать вспышке.
Земля под моими ботинками трещит, размолотая в труху. Языки плазмы тянутся из этих червоточин, стремясь лизнуть меня и моих спутников.
Я не успеваю.
Я не успеваю спасти всех до одного.
Глайд ускоряет меня ещё сильнее, суммарно примерно в пять сотен раз. Сознание просто не справляется с такими скоростями. Чувствую себя мухой, прижатой к лобовому стеклу гоночного болида. Мир дробится и плывёт калейдоскопом. Краски и формы растягиваются, переплетаясь между собой.
Не успеваю ни зарегистрировать, ни осознать всё, что делает моё тело. Кажется, руки сами по себе отбрасывают людей назад. Слышу их ошеломлённые крики. Кажется, я мечусь в тесном пространстве, пытаясь опередить смерть.
Она всегда побеждает. Так говорит Санта Муэрте. Ей ли не знать?
Есть ли у меня какой-то шанс? Не знаю, но я двигаюсь, потому что не могу не двигаться. Стрелки Гилеада ведут людей за собой, и я завёл нас в эту ловушку. Убедил представителей таких непохожих фракций прийти в это логово. Прямо на блюдечко к инопланетной твари, заправляющей всем в этих краях.
Поэтому если даже мне придётся остаться здесь, остальные не должны пострадать за мою неосторожность.
Для убийственной взрывчатки требуется поражающий наполнитель, и усиленный арканой лёд, окружающий нас со всех сторон, отлично подходит для этой цели. Стремясь добраться до наших мягких тканей, во все стороны разлетаются бритвенно-острые осколки.
До моего вмешательства они бы изрешетили противоположные поверхности, но Аэротруба, созданная моей волей, вытягивает их в тоннель, попутно усиливая радиус и скорость. То, что должно было уберечь союзников, сейчас буквально помогает врагу.
Незанятая часть моего мозга самостоятельно высчитывает траектории и делает неутешительный вывод. Волна шрапнели накроет отброшенных людей сплошным ковром. Их личные кинетические щиты с высокой вероятностью или просели, или уже ушли на перезагрузку. Потери будут колоссальные.
Сознание вскипает в попытке придумать решение.
Если я создам вокруг себя вакуум, смогу нейтрализовать взрывную волну, но осколки всё равно продолжат движение по инерции. Единственный способ уберечь людей, развернуть осколки назад. Это к тому же частично решит вторую проблему. Воздушная струя столкнётся с ударной волной, и произойдёт торможение, перераспределение импульса и частичная компенсация кинетической энергии.
Скрипя зубами, я обращаю поток ветра вспять. Мгновенно и не колеблясь. В висках разгорается боль. Комковатая кровь струёй пятнает визор шлема изнутри, затрудняя обзор. Перенапряжение пытается подкосить меня, но задача поставлена, и её нужно выполнять. Сам кашу заварил, сам и разгребай.
«Мужчина не жалуется. Мужчина берёт и делает. Понял, сопляк?»
Когда-нибудь я забуду его ублюдочные нравоучения, но не сегодня.
Выбросив перед собой руки, я гоню потоки плазмы и осколки льда прочь от отряда. Пытаюсь. Их скорость значительно превышает мой штормовой ветер.
В самом эпицентре мелькают несколько фигур, которым не успел помочь. Они отчаянно пытаются сбежать от обжигающей энергии и взрывной волны. Одна из них исчезает во вспышке телепортации. Вероятно, Тореадор, но мне некогда вглядываться в лица. Сейчас для меня все они — лишь размытые силуэты. Остаётся беззвучно молиться, чтобы среди них не оказалось моих друзей.
Лазурное сияние надвигается на меня неостановимо, как цунами. Резкая боль, и за ней тишина. От перепада давления в ушах лопаются барабанные перепонки. Вероятно, я кричу.
Аркана стремительно тает. Индикатор прочности защитного барьера бежит вниз. Первые осколки стучат по пластинам моей брони и шлема. Визор трескается. Металл стонет и гудит.
Беззвучный рык. Металлический привкус крови во рту. Воздух сгорает в попытке пересилить плазму. Основная масса шрапнели так близко, что я могу рассмотреть её хищные угловатые обводы.
В это мгновение я быстрее всех на свете, но мне всё равно не хватает времени.
Скоро увидимся, Нако…
…
Золотистая плёнка вспыхивает поперёк тоннеля, перегораживая его от стенки до стенки. Смерть с силой таранит этот барьер, пытаясь взять его с наскоку. Тот держит. Истончается, вибрирует, но держит.
В последний раз вспыхнув, плазма рассеивается, и темнота вновь вступает в свои права в этом царстве холода и мрака. Ледяные осколки гремят, обрушиваясь на пол, и моё тело решает взять с них пример.
Ноги подкашиваются, и я заваливаюсь боком, наблюдая, как золотой барьер гаснет. Тьма подступает, смыкая глаза. Кто-то подхватывает меня, не позволяя врезаться в ледник треснувшим шлемом. Обжигающе-холодный воздух задувает в появившиеся в нём щели. Это бодрит, да так сильно, что зуб не попадает на зуб.
Вокруг стоит тишина, нарушаемая лишь перестуком падающих на пол обломков льда да стонами раненых… Регистрирую укол в бедро. Мутная хмарь сразу отступает, и я осторожно открываю глаза, оглядываясь по сторонам. Вокруг царит разгром: кристаллы взорвались тысячами осколков, изрезав своды и стены. Плазмы выжгла глубокие каналы в толще льда. Сейчас там стоит стремительно замерзающая вода.
— Ну ты и соня! — доносится сзади дрожащий голос Эрис. — Тебя даже сегодняшний пиздец не разбудил. Говорят, мы уже забрались в самую глубокую задницу.
Ворчу что-то нечленораздельное и позволяю Таю поднять меня на ноги.
— Как он? — тихонько спрашивает девушку у него.
Николай пожимает плечами. Улавливаю звук, будто кто-то всасывает в себя жидкость через трубочку. Шум идёт… из-под его шлема.
— Скажи мне, что у тебя там не пиво.
— Ладно, — отвечает он, — у меня там не пиво.