Старший наорал на младшего, а тот начал огрызаться, не отрывая от меня взгляда. Зато прекратил движение и подготовку к атаке. Понятия не имею, какой именно это язык, да и так было все понятно. Старший приказывал успокоиться, а младший бесился, но уже было видно, что делает это для самоуспокоения. Выбросы энергии разрушения стали значительно мягче, но полностью не исчезли.
Блин, да что же они на меня взъелись-то все?! Такая злоба у адекватного разумного может быть вызвана лишь убийством близкого человека. Адекватностью тут, конечно, и не пахнет, но все же…
Агрессивный индус погасил свой огненный меч, окатил меня особо мощным всплеском энергии разрушения и, резко развернувшись, зашагал прочь. Старший задержался на пару секунд, сверля угрюмым взглядом. Он тоже излучал темную энергию, но в куда меньшей концентрации. Причем я подозреваю, что дело не в более благостном отношении к моей персоне, а просто в большем контроле эмоций.
Происходящее по-прежнему, как любил говорить наш детдомовский завхоз: «просто не налезало на голову». Свара началась абсолютно неадекватно и так же странно закончилась. Пояснить происходящее я попросту не мог.
Впрочем, стоять столбиком и предаваться размышлениям тоже не вариант, так что вернувшись на байк, я запустил его и покатил обратно по тому же маршруту. Когда подъехал ко вновь забитому людьми базару, почувствовал впереди присутствие Фа. Она тут же откликнулась на призыв и, подбежав, забралась на куцее заднее сиденье. Никакого неудобства я не почувствовал – это вам не мужиков катать. Хрупкая девушка сидела на байке как влитая.
Копошение людей в проходе, через который мне нужно проехать, вызвало раздражение, но снова устраивать им массовую взбучку не хотелось, да и не за что. Решил ограничиться демонстрацией, но и она неплохо сработала. Разрядный конструкт ударил по ушам всех присутствующих раскатом грома, а короткая вспышка имитировала молнию. Это комбо настроило всех на нужный лад, и проход между палатками вновь очистился. Я пронесся по нему стремительным метеором, заставив захлопать тканевые пологи.
Не снижая скорости, проскочил через все повороты и наконец-то добрался до Серпантина. За все это время, несмотря на мои опасения, на нас никто так и не напал.
Мы вырвались из Табора и понеслись к Серому городу. Солнце почти исчезло за шпилями небоскребов центральной Женевы и уже не слепило меня, зато разукрашивало мир вокруг в алые тона, делало воздух удивительно прозрачным и наполненным розовыми искрами.
Бетонная поверхность дороги строилась на века. Небольших колдобин и какого-то хлама хватало, но в принципе, дорожное полотно позволяло безопасно разогнаться до солидной скорости и давало простор для, так сказать, свободного полета. Вот я и довел стрелку спидометра почти до упора, впервые жалея, что подо мной не классический байк с его утробным ревом и запредельной мощностью. Восторг захлестнул меня, и за момент до того, как из горла вырвался торжествующий вопль, я понял, что попал под влияние Фа. Похоже, фея впервые столкнулась с ощущением полета на большой скорости. Если она и помнила что-то из своего прошлого в ипостаси летающей фуки, то все равно со стрекозиными крылышками так не разгонишься.
Пассажирка буквально прилипла к моей спине, тесно прижимаясь и положив голову куда-то на основание шеи. Кстати, шлема-то у нее нет, а я тут гонки устраиваю! Фея отреагировала на снижение скорости легким недовольством, но пик разделенного со мной восторга она уже поймала, так что почти утратила интерес к этому аспекту бытия.
Как ни странно, эмоциональный выброс прочистил мне голову, и мозги заработали намного лучше. Наконец-то удалось поймать за хвост ускользающую мысль и по-новому взглянуть на произошедшее в Таборе. Я понял, что общего у чеченца и индусов. Это было как озарение, когда диву даешься, что такая простая мысль сразу не пришла в голову, а так долго жужжала вокруг назойливой мухой.
Нажав кнопку на шлеме, я проговорил:
– Набрать Луи Бернара.
Ассистент Порыва ответил практически сразу.
– Привет, Назар!
– Привет, Луи. Есть минутка для разговора?
– Минут десять точно есть.
– Я быстро. Просто появились вопросы, а беспокоить учителя не хочу. Вот и подумал, что, возможно, ты сможешь мне пояснить кое-какие нюансы.
– Спрашивай, – не стал кочевряжиться этот вполне неплохой человек. По крайней мере, на фоне других хуманов, с которыми меня сводила, а чаще сталкивала лбами злодейка-судьба.
– Луи, скажи, как часто эльфы-чародеи берут в ученики хуманов?
– Хочешь узнать, как сильно тебе повезло стать учеником самого Порыва Утреннего Ветра? – уточнил ассистент эльфа, и мне почудились в его голосе желчные нотки. Его вопрос был явно риторическим, и Луи продолжил, не дожидаясь моего ответа. – Ты даже не представляешь, каким чудесным образом должны были сойтись звезды, чтобы Порыв согласился обучать такого неумеху… Прости, если задел тебя этим словом.
– На правду не обижаются, – отреагировал я, просто не желая вступать в спор, и постарался вернуть собеседника к конструктиву. – Я хочу знать, насколько распространена такая практика.
– Ни на сколько, – уже с ноткой обиды на мою небрежность и нежелание прочувствовать то, какая честь была мне оказана, отрезал Луи. Похоже, я его задел за живое. Нужно как-то прихватить бутылку хорошего коньяка и посидеть с парнем в доверительной обстановке. – Большинство эльфов относятся к людям практически как к животным. Если и берут кого-то в обучение, то только тех, кто присягнул им на верность. За тебя просили и инспектор Айвон, и сам ректор, поэтому учитель и согласился. Хотя очень не хотел. У меня таких поручителей не было.
– Так, Луи, очень прошу понять меня правильно. Сейчас происходит что-то крайне непонятное – что именно, рассказать не могу, извини. Ты мне очень помог. Сейчас я вынужден отключиться, но обещаю, что мы продолжим этот разговор за бутылкой неприлично дорогого коньяка.
– Лучше виски, – удивил меня своими предпочтениями француз. Он все еще был недоволен, но, похоже, поверил в мою искренность.
– Значит, за бутылкой неприлично дорогого виски. Спасибо тебе большое. Все, я отключаюсь.
– Удачи, Назар. Будь осторожен, – наконец-то парень осознал, что ситуация намного сложнее, чем ему кажется.
Мы уже подъезжали к границе Серого города с его пусть и не очень напряженным трафиком, зато с совершенно оголтелыми пешеходами. Поэтому я решил отложить звонок Иванычу до момента, когда доберусь домой. К тому же нужно было осмыслить и уложить в единую картину все части мозаики, выловленные мною из мути последних событий.
Пятнадцатиминутный заезд по улицам Серого города наконец-то закончился у порога моего дома. Привычно загнав байк в парковочные крепления, я спешился и с сомнением посмотрел на ставший неприлично пестрым байк. Он, конечно, не мог испытывать эмоций, но мне показалось, что моему пластиковому коню как-то неуютно.
Ладно, попробуем справиться своими силами. Не тащиться же на автомойку. Можно припахать мышоура, но совесть не позволяла. К тому же чародей я или погулять вышел?
Сплетя достаточно простой, но отнюдь не совершенный бытовой конструкт, я направил его на испачканный краской байк. Помогло лишь отчасти – разноцветная пыль осыпалась на тротуар, и это еще один повод для недовольства соседей. К сожалению, в стыках и щелях краска осталась, но мне сейчас лень этим заниматься, так что я перенаправил очистку на себя. Снова на тротуар посыпалась разноцветная пыль, и опять же результат был далеким от идеала. Я покосился на внимательно наблюдавшую за происходящим фею. Она посмотрела мне в глаза, задорно улыбнулась и чуть развела руки в стороны. Под едва слышимый перезвон вся краска с ее тела, волос и внезапно оказавшегося голубым сари взвилась в воздух и унеслась куда-то в небо. Не осталось не единой крупинки краски ни на фее, ни на дороге под ней.
– Ну да, конечно. Куда уж нам! – Быстро подавив в себе глупое недовольство, я открыл дверь и впустил фею в дом.
Вела она себя не то чтобы странно, но совсем не так, как в первое посещение моей берлоги. В гостиной нас ожидал в буквальном смысле этого слова подпрыгивающий от нетерпения Тик-так. Он явно соскучился по фее, и было видно, что та тоже к нему не утратила интерес, как это у нее бывает с другими разумными. Фа присела на корточки, погладила мышоура по голове и даже обняла. Бедолага на секунду замер, удивляясь такой перемене поведения феи, а затем, захлебываясь писком, начал рассказывать о чем-то своем, сокровенном.
Фея, которой обычно трудно было удержаться на одном месте, внимательно слушала и даже иногда кивала, поглаживая разошедшегося мышоура. Я немного посмотрел на эту картину, потом встряхнулся и, достав телефон, позвонил Иванычу. Времени на осмысление предстоящего разговора у меня было более чем достаточно.
– Говори быстро, – ответил на вызов инспектор, специально добавив в голос нотки раздражения. – У меня куча проблем, и очень надеюсь, ты принес мне в клюве хоть что-то полезное.
– Принес, – уверенно ответил я, игнорируя его издевку. Затем сжато пересказал произошедшее в Таборе и поделился своими выводами. – Ассистент Порыва Луи сказал, что обычно эльфы если и берут учеников, то только тех, кто поклялся им в верности. Это так? – на всякий случай уточнил я.
– Да, просто так ушастые никого не учат. Мне пришлось многим поступиться, чтобы договориться и с ректором, и с этим надменным скотом, которого ты называешь своим наставником.
– Если все так, – проигнорировав оскорбление своего учителя, продолжил я, – тогда почему на меня напали два чародея из банд, засевших в двух разных человейниках? При этом они явно обучались у одного и того же эльфа.
– Ты в этом уверен? – От волнения в голосе Секатора прорезалась квакающая вибрация.
Мелькнуло сомнение, но я тут же отогнал его прочь.
– Уверен. Плетение конструктов – это ведь тоже процесс творения. У каждого чародея есть свой почерк и едва уловимый стиль увязки рунных цепочек. Визуально это рассмотреть трудно, но остается какое-то послевкусие сенсорной оценки. К тому же исконная эльфийская м