А что здесь?.. Где власть понимается не тяжелейшим ярмом Долга, а всего лишь привилегией, возвышающей над остальными?
Проглотят и промолчат. Побоявшись даже утереться.
«А раз так, – уже безо всякой усмешки, но со злостью подумал Ион, толкнув звякнувшую колокольчиком дверь, – пусть получают, что заслуживают. Каждый получает, что заслуживает…»
Виски в небогатом ассортименте напитков, конечно, не оказалось. Дама за стойкой – неожиданно миловидная коренастенькая смуглянка – так и сказала:
– Виски не держим, – и еще преувеличенно сокрушенно вздохнула, словно отсутствие означенного товара являлось для нее личной трагедией.
Впрочем, тут же смахнув с лица фальшивую скорбь, она ловко заиграла глазками, рассыпая перед Ионом предложения «шашлычка с пылу-жару», «пюрешечки горяченькой», «котлеток сочненьких» и прочих «салатиков свежайших». Убедившись, что эти кулинарные изыски Иона не соблазнили, она, перегнувшись через стойку, интимным полушепотом сообщила:
– Братишка сегодня раков наловил, не на продажу, естественно… Себе. Вон, в ведре копошатся. Здоровенные, звери! Хотите, прямо сейчас отварю вам с десяток? С лимоном, с лаврушкой, с перчиком… Недорого возьму… хотя для вас, я вижу, деньги – не проблема. Вы таких раков не ели никогда, точно говорю! А варить я умею, сама-то с Волги. От одного запаха обалдеете!..
И так эта скороговорка буфетчицы, безошибочно почуявшей выгодного клиента, прозвучала ладно и вкусно, что Ион, рассмеявшись, махнул рукой:
– Вари!
А что, в самом деле? Спешит он, что ли, куда? Некуда ему больше спешить…
– Пивца подам, пока ждете! – подмигнув, поставила перед фактом буфетчица. – Холодненького! Или чего посерьезней? Могу чачей угостить. Дядька прислал из Сочей канистру. Кому попало не наливаю, но уж вам-то…
– Давай, – согласился Ион. – И пивца давай, и чачи…
– Так я тогда уж и насчет закуски подсуечусь, ладно? А то как же без закуски-то?.. Вы пока присаживайтесь за столик. Нет-нет, вон туда – к окну! Где табличка стоит: «столик заказан». Там у нас место для дорогих гостей…
Через пару минут перед Ионом одна за другой появились несколько пластиковых тарелок с первоначально отвергнутыми «шашлычками», «котлетками» и «салатиками»…
По оконным стеклам расплавленным маслом тек густо-желтый свет угасающего весеннего дня. Потягивая пиво, Ион вдруг поймал себя на странной мысли, что ему не хочется уходить. Просидеть бы тут до конца дней, ни о чем не думая, никуда не устремляясь, наблюдая за темными, изъеденными жизнью лицами завсегдатаев и за тем, как сменяются за пыльными окнами день и ночь…
«А ведь действительно старею я», – первый раз в жизни подумал Ион.
Тренькнул колокольчик на притолоке, задетый открывшейся дверью. В кафе вошли, остановившись на пороге, двое: уже знакомый Иону парень в драных джинсах и коротко стриженный мужчина лет тридцати, одетый не по возрасту неряшливо – в растянутый свитер и нечистые камуфляжные штаны. В руках мужчина держал бейсбольную биту… Нет, не биту, обычную палку, массивную такую, наполовину обструганную для удобства хвата.
– Ну? – громко спросил мужчина. Хоть он оглядывал при этом присутствующих, но отчего-то ясно было, что обращался он к своему спутнику.
Посетители кафе притихли.
– Вон тот… – кивнул на Иона парень.
Ион, не изменив позы, инстинктивно подобрался, мигом прикинув, что предпринять, когда на него кинется неожиданно нарисовавшийся защитничек неудачливого автомобилиста. Но мужчина явно не намеревался затевать драку прямо сейчас. Посмотрев на Иона внимательно и серьезно, он позвал:
– Выйди, дядя. Разговор есть.
Проговорив это, он остался стоять, дожидаясь реакции оппонента, между тем как паренек в драных джинсах поспешно юркнул за его спиной в дверь.
Ион, неторопливо допив пиво, кивнул. Только после этого мужчина, круто развернувшись, покинул помещение.
И сразу взметнулся гомон.
– Опять Кастет, сука, барагозит, – прогудел темнолицый мужик за соседним столиком. Его собутыльник, полуобернувшись к Иону, покачал головой:
– Слышь, уважаемый, ты поосторожнее с этим кадром. Он на черепушку больной.
– Пробить бы ту больную черепушку!.. – высказался кто-то с другого конца зала.
– Цепляется, гад, к нормальным людям…
– Да не… – ответствовал на это высказывание какой-то тип в заляпанном краской рабочем комбинезоне, ожидавший у стойки, пока буфетчица наплещет ему в пластиковый стаканчик водки. – Он к нормальным-то как раз не цепляется. А что сволочи всякой житья не дает – это верно.
– Ну, ты!.. – прикрикнула на него буфетчица. – Язык-то придержи! А то хрен я тебе в следующий раз в кредит налью.
– А вот как следующий раз наступит, так и разговор будет, – огрызнулся тип в комбинезоне. – А пока я на свои пью.
Уцепив стакан, он нехорошо подмигнул Иону и, покачиваясь, отбыл к своему столику.
«Интересно…» – улыбнулся про себя Ион, поднимаясь.
К нему тут же подлетела буфетчица.
– Мужчина, вы что, серьезно?.. – зашептала она. – Даже не думайте связываться с этим чеканутым! Я сейчас полицию вызову! А вы пока пройдите в подсобочку, я вас там запру. Отсидитесь, а уж когда «бобик» подъедет, выпущу…
Ион едва не расхохотался, вообразив себя скрючившимся в тесной темноте среди ведер и швабр в ожидании приезда полиции.
– Все и вправду так плохо?.. – поинтересовался он, постаравшись придать голосу озабоченность. – Ты знаешь его, что ли?
– Да кто ж его тут не знает! Это ж Костя Гривенников. Кастет, то есть. Уголовник! В третьем доме, где «Пятерочка», живет. Он, я слышала, с малолетства чудил, едва до колонии не доигрался. Школу не закончил. Посадили бы дурака, да годы подошли в армию идти. А после службы он и вовсе с катушек съехал. В Чечне ведь срочную отслужил… и два контракта еще… Вернулся совсем отмороженным, контузило его вроде. Всему району житья не дает, то драку устроит, то стрельбу. Мента избил… Отсидел два с лишним года, вышел… Когда уж его закроют окончательно, урода!.. У нас недавно два магазина-«ночника» разгромили: окна побили, прилавки, кассовые аппараты… Все говорят, что Кастета работа, а доказательств нет. И свидетельствовать боятся, кто больше других знает…
– Ограбил, что ли?.. – спросил Ион. – «Ночники»-то?
– Да какой – «ограбил»! – махнула рукой буфетчица. – Ограбить – это понятно, по крайней мере… Так – от дури покуражился. Вроде в тех «ночниках» несовершеннолетним водку да курево продавали, вот он и нашел повод. А скорее всего – по заказу работал. Оба «ночника»-то – одного хозяина…
– Понятно, – сказал Ион. И, аккуратно отлепив от своего рукава руку буфетчицы, направился к выходу.
Кастет сидел на капоте его автомобиля. Мальчишечьи беспечно болтал ногами, поигрывал дубинкой, перебрасывая ее из руки в руку. Парнишка из «шестерки» стоял поодаль. Видно, очень неуютно он себя чувствовал; в том, как он перетаптывался, подергивал плечами, беспрестанно оглядывался, прочитывалось горячее желание как можно скорее удрать отсюда куда подальше.
Завидев хозяина автомобиля, Кастет соскочил на землю. Ион остановился шагах в десяти от него.
– Ты знаешь, кто я, придурок? – осведомился он.
– Знаю, – усмехнулся Кастет. – Сука – вот, кто. Что, белый господин, привык челяди пинки раздавать, чтоб быстрее с твоей дороги поторапливалась? Я тебя сейчас… малость поучу равенству и братству…
Злость подскочила в Ионе, но он сразу же придавил ее.
– Та-ак… – растянул он. – Ну, за «суку» ты мне особо ответишь… Еще что-то сказать хотел?
– Не-а, – вдруг ухмыльнулся Кастет. – Только это.
– Дальше что?
Ему действительно было интересно – что же предпримет этот ужасный Кастет, гроза района, дальше. Даже не просто интересно…
«Если только попугать меня собирается, – решил Ион, – изобью в мясо…»
Кастет, не поворачиваясь, крутанул дубинку вниз – правая передняя фара с треском разлетелась стеклянными брызгами.
Ион не двинулся с места. Заложил руки в карманы, отставил ногу, спокойно наблюдая.
Следующий удар разнес вторую фару, совершенно ослепив автомобиль. Через мгновение дубинка, свистнув в воздухе, снесла боковое зеркало. Кастет перешел к лобовому стеклу, но дубинка только отскакивала с тугим звоном, не нанося никаких повреждений. С честью выдержал атаку и капот – пара мощных ударов не дала вмятин, лишь оставила малозаметные следы на краске. На третьем ударе дубинка переломилась.
– Восстановил справедливость? – осведомился Ион.
– Хорошая машина… – отдуваясь, похвалил Кастет. – Бульдозер прямо…
– А теперь мой ход, – сообщил Ион, доставая пистолет.
Парнишка в драных джинсах, испуганно пискнув, развернулся и рванул прочь – прямо по проезжей части. Кастет же, как Ион и предполагал, попытки к бегству не предпринял. Сузив глаза, вдавив голову в плечи, он пошел на ствол, направленный в него.
– Мужики! Мужики! Вы чего, рехнулись?! Хорош, прекращайте!.. – полетели вразнобой выкрики от дверей кафе – оказалось, что едва ли не все посетители высыпали на улицу. – Усатый, бросай волыну, не дури, посадят же!..
– Мочи его, Костя! – перекрыл это тявканье протяжный рев обладателя испачканного краской комбинезона.
Давая понять, что шутить не намерен, Ион умело и быстро привел пистолет в боевую готовность. И рявкнул с той властной силой, которая семь-восемь лет назад заставляла бандюганов с дюжиной трупов за плечами бросать оружие и пятиться:
– Ну-ка на колени, тварь чумазая!
А Кастет не остановился.
И столкнувшись с ним взглядом, Ион вдруг почувствовал такую могучую уверенность в себе, такую отчаянную решимость во что бы то ни стало довершить начатое, что на секунду оторопел.
И эту-то оторопь противника молниеносно уловил Кастет – Ион ясно увидел, как в глазах мужчины полыхнуло презрение, ожгло Иона, как пощечина.
Он намеревался, конечно, пустить пулю в землю, Ион Робуст, Иван Иванович Ломовой, Капрал, – но в последний момент вздернул пистолет и выстрелил на поражение.