– Как они могут отдавать такой приказ?
Лер нахмурился. Арсус озадаченно скреб бороду.
Никто не решался заговорить.
– В конце концов, мы солдаты, а это приказ, – наконец сказал Лер. – И мы не должны его обсуждать.
– Лер, да как ты вообще можешь говорить такое? – закричала Ксения. – Ты представь себе хоть на минуту, что мы это делаем! Ты на это способен? А ты, Хан? Арс, а ты?
– Мы не должны обсуждать приказ, тут Лер прав, – сказал Арсус.
– К тому же посуди сама – или двадцать с лишним, или один, – Хан так же, как и все остальные, избегал прямо озвучивать ответ центра: вокруг них стояли дети.
– Я не дам вам это сделать, – заявила Ксения. – Вы потом сами себя ненавидеть будете.
– Ты готова пожертвовать всеми ради него одного? – уточнил Арсус.
Ксения опустила глаза и задумалась на мгновение. Потом посмотрела на друзей и твердо сказала:
– Должен быть другой выход.
32
Старый капитан сидел, привалившись к поручням, на верхней палубе корабля. «Альбатрос» погибал на скалах. Море уничтожало его медленно, но уверенно. Но смерть судна не была напрасной. Капитан верил, что, сев на рифы, корабль дал им то самое драгоценное время, которое было нужно для спасения детей.
Он любил их. Его всегда восхищало, что почти невозможно угадать, кем они станут, когда вырастут. Он пытался разглядеть, угадать их характеры, восторгался острым умом или светлой наивностью. И никогда не забывал, что рано или поздно каждый из его маленьких пассажиров превратится во взрослого человека. Поэтому уважал и относился к ним как к взрослым. Заранее. Дети очень ценили такое обращение.
Старик повернулся к Вите. Связанный мальчик с белыми глазами почти в такой же позе, как и он сам, полулежал рядом.
Кто же это такой? Человек или дьявол?
Как могут в маленьком мальчике жить два существа сразу – юный ученый, достойный восхищения, и кто-то совсем иной, умеющий вызывать бури легким движением рук?
Мальчик был крепко связан, но, даже скрученные веревкой, его кисти продолжали едва заметно подрагивать, подкручивая ураган. Капитан кинул взгляд на стену бури – она отодвинулась еще немного дальше от корабля, и это было замечательно. Возможно, у них есть шанс?
Сердце опять скрутило острой тянущей болью, отозвалось в руке, грудь сдавило, словно тисками. Он вдохнул поглубже, постарался расслабиться, усилием воли отогнал панику и страх. Надо сосредоточиться на мыслях.
Старик вспомнил слова Хана: «Ты что, заклинатель ветра?» Неужели маленький мальчик способен на такое?
Он вспомнил сегодняшний день. Как Витя был рад оказаться на корабле, как сидел с блаженным выражением на лице и смотрел на воду. И не было никакого ветра, светило солнце, и «Альбатрос» радостно шел навстречу легким волнам… и своей гибели.
Когда же ветер усилился? Сразу после драки мальчишек – вот когда! А ведь Витя их честно предупреждал о шторме. Потом еще этот Артем, будь он неладен… И сразу ветер стал еще сильнее, вспомни же, Василий Семенович! Мальчик еще говорил, что хотел остановить его – но не смог. Он хотел их спасти!
Капитан снова взглянул на Витю. Тяжело повернулся, снова вздрогнув от боли в груди, прикоснулся к ледяной щеке мальчика. Слеза выкатилась из закрытых глаз и повисла на смуглой щеке Вити. Повинуясь неясному порыву, старик, никогда не имевший детей, развязал веревки, стискивающие Витю, обнял его и прижал к себе. «Надо согреть мальчика, – думал он, – совсем замерз пацан».
И неожиданно для себя капитан запел тихим хриплым голосом колыбельную, что помнил с того дня, когда впервые услышал ее от матери, качающей люльку.
Он путал слова и мотив, но с первыми же нотами что-то неуловимо изменилось – будто дрогнуло Витино лицо, чуть расправились суровые складки на чистом детском лбу. И старик пел, повторяя слова старой колыбельной:
Улетел орел домой;
Солнце скрылось под водой;
Ветер, после трех ночей,
Мчится к матери своей.
Ветра спрашивает мать:
«Где изволил пропадать?»
«Не гонял я волн морских,
Звезд не трогал золотых…»
Капитан закрыл глаза и вновь услышал пощелкивание лучины, что горела в избе, и почувствовал, что мама – давно ушедшая мама, чье лицо почти стерлось из памяти, и остался лишь образ, – сейчас где-то совсем рядом. Слеза покатилась по его морщинистой щеке. И вдруг он понял, что ледяной ветер, который пронизывал его до самого сердца, становится теплее и мягче.
Василий Семенович взглянул на Витю. Страшный оскал ушел с лица мальчика, и глаза были просто закрыты, будто он спал обычным детским сном. Усталое лицо осунулось, стало взрослее. Руки расслабились и больше не двигались.
Лицо старика дрогнуло, он погладил мальчика по голове, улыбнулся чему-то своему. И вдруг он почувствовал теплые детские ладошки на своих руках. Витя обнял капитана.
– Ах ты, пацан, – нежно сказал Василий Семенович, поглаживая его по голове, – ну и разбушевался ты! Всякое с нами бывает в жизни, верно? Главное ведь, что все обошлось. Ты только не переживай так больше.
Витино лицо изменилось. Он услышал слова, обращенные к нему, губы его дрогнули, улыбнулись.
Стена урагана опустилась ниже, и солнце мгновенно пробилось через нее, будто радуясь тому, что наконец-то отыскало «Альбатроса».
Капитан устало выдохнул. Вот, значит, как оно бывает. Бури – они не только в душе могут бушевать, но и вырываться наружу. А всего-то и нужно было – просто немного понимания, человечности. До тех пор, пока люди не научатся слышать друг друга, будут свистеть на земле страшные ураганы.
Он аккуратно положил Витю на палубу и обрадовался, что тот не проснулся. Надо позвать остальных. Похоже, что он теперь знает, как прекратить этот адский ураган.
Капитан медленно поднялся с колен, и сердце не прыгнуло в груди, не укололо изнутри болью. Еще поживем! Придерживаясь за поручни, старик медленно двинулся по направлению к лестнице. Он не увидел, как со стороны моря подкралась большая волна, и почти не испугался, когда она с неожиданной силой ударила в корабль, попав в верхнюю его часть, в район капитанского мостика. Мачта качнулась, надломилась – и медленно начала свое падение, со скрежетом выдергивая крепежи тросов. Василий Семенович бросился обратно к Вите, накрыл собой, и последнее, что он видел, – был безмятежно спящий мальчик, умеющий вызывать ураганы.
Капитан умер мгновенно. Он хотел уберечь Витю – и почти смог это сделать, но один из металлических тросов, разрываясь, пружиной попал точно в висок мальчика, и тот потерял сознание.
На верхней палубе белоснежного «Альбатроса» лежали двое – мертвый капитан и маленький мальчик.
Стена урагана рухнула, будто потеряв надежную поддержку неба. Море громко всхлипнуло, отозвавшись огромной волной, – она накатила, хлопнула по судну, подняв белоснежные брызги и залив собой весь корабль, а когда ушла, тела капитана на борту уже не было. Он всегда любил море, и оно знало об этом.
Ксения бежала вверх по лестнице. Удар последней волны был очень сильным, но, к счастью, все дети были в безопасности, и никто не пострадал.
Она перешагнула упавшую мачту. На верхней палубе, там же, где они его и оставили, лежал маленький мальчик. Это был самый обыкновенный маленький мальчик, и больше не было в его облике ничего, что пугало бы ее. На виске кровоточила небольшая ранка. Ксения осторожно коснулась ее, чтобы проверить, цела ли височная кость. Бережно подхватила Витю на руки и понесла вниз. Солнце играло в волосах, превращая морскую воду на ее лице в кристаллы соли. Она улыбалась – волны все еще были высокими, но стена урагана бесследно исчезла.
Необходимость уничтожать мальчика отпала.
33
Когда стена урагана упала, стал виден остров, до которого, казалось, рукой подать. Будь корабль на ходу.
– Ура! – закричал кто-то из детей, подпрыгивая от радости.
– Ура! – подхватили остальные.
В этот самый момент корабль затрещал и начал валиться набок. Дети завизжали, кто-то упал, поскользнувшись, покатился по мокрой палубе, роняя других и пытаясь за что-нибудь уцепиться. Началась полная неразбериха.
– Катя, Максим, Толик, Володя, дети, все на верхнюю палубу! – кричала Таня. – Все немедленно наверх!
Но дети, охваченные паникой, ее не слышали.
Таня подбежала к вцепившейся в поручень девочке и, силой разжав ее побелевшие пальцы, потащила наверх.
Хан носился по палубе, занимаясь тем же.
– Ксения, проверь корпус снаружи! – крикнул Арсус. – Похоже, пробоина! Мы с Лером в трюм.
– Эй, а я? – заорал в панике Артем, все еще валявшийся связанным.
– Черт с тобой, – прорычал Арсус, одним движением разрывая веревки. – Я не убийца. Но стану им, если дашь мне хотя бы малейший повод.
Артем скривил губы, но ничего не сказал.
– Спасай детей, – бросил ему Лер и прыгнул вниз.
34
Ксения, уложив Витю на верхней палубе, где вожатая собирала остальных детей, выскочила наружу и, разбежавшись, сверкающей на солнце птицей бросилась в море.
Корабль трещал и стонал, под водой эти звуки были приглушенными, но гораздо более гулкими – будто кто-то неравномерно бил камнем в огромный колокол. При каждом ударе толща воды приходила в движение, Ксении требовалось прикладывать неимоверные усилия для того, чтобы оставаться на безопасном расстоянии от корабля и одновременно не быть унесенной далеко от него в море.
Она плыла вокруг судна по периметру, внимательно присматриваясь. Это было сложно – волны подняли песок, водоросли, какие-то щепки и носили вокруг. Вода от этого стала мутной.
Вот и пробоина – Арсус оказался совершенно прав. И огромная. У них почти нет времени, корабль утонет с минуты на минуту!
Ксения развернулась, чтобы плыть обратно, но ее внимание привлекло светлое пятно внутри корабля, видневшееся через дыру в корпусе. Она подобралась поближе, всматриваясь в темноту. Пятно шевельнулось. Сомнений не было – это человек! Ксения осторожно поплыла в трюм, стараясь не касаться развороченного корабля. Пятно шевельнулось снова, будто пытаясь напасть на нее, она дернулась и зацепилась рукой за острый край металла, разодрала кожу. От соленой воды рану сразу защипало. Ксения зашипела от боли, но поплыла дальше. Пятно больше не двигалось. Это был мальчик. Светловолосый, с пухлыми губами. Глаза закрыты, губы синие. Ксения схватила его поперек тела и рванула вверх. Выход не завален – повезло. Она выбралась вместе с мальчиком на воздух. Хан! Если о