– Самый центр города, – заметила Ксения. – Да еще и точечно в метро, как такое может быть?
Все обескураженно промолчали.
– Почти самый сезон в Ленинграде, скоро белые ночи, – Арсус протянул, пытаясь отвлечься от напряженных мыслей, и подмигнул Ксении: – Романтика…
Девушка закатила глаза и отвернулась к иллюминатору, не в силах сдержать улыбку.
– Романтика, держи там себя в руках! – ехидно ухмыльнулся Лер. – А то не хватало еще, чтобы все газеты написали, что в Ленинграде и правда медведи по улицам разгуливают.
Ксения прыснула со смеху, уткнувшись лбом в прохладное стекло иллюминатора. Лер, довольный произведенным эффектом, добродушно хохотнул в бороду. Даже Хан негромко рассмеялся, качая головой. Арсус обвел друзей обиженным взглядом и, ничего не ответив, уткнулся в выданные к заданию документы.
Через час будут на месте. Оставалось только надеяться, что за этот час ничего не случится.
6
– Все в ступоре. Самый что ни на есть сейсмически стабильный регион, по сути дела здесь такому взяться неоткуда, – высокий и грузный майор Вершинин рублено объяснял обстановку, глядя на мир из-под щетинистых бровей. – Но четкое землетрясение.
Защитники в сопровождении группы военных прошагали по оцепленной площади Восстания и прошли внутрь закрытой от посторонних станции метро.
– Толчок такой силы, что провалился весь поезд. Вечер, загруженность – самая полная. Дальнейших толчков пока не наблюдалось. Воздействие было точечным, больше ничего не затронуто.
– До этого что-то похожее случалось? – Ксения обеспокоенно нахмурилась, стараясь отрешиться от мыслей о людях в поезде. Чтобы помочь им, нужно действовать.
– Не совсем, – майор неопределенно покрутил рукой в воздухе. – В принципе, повторяю, в нашем городе такое не происходит. Но в последнее время в разных районах были зафиксированы незначительные сейсмические толчки. Крупное происшествие было одно – здесь же, в центре, рухнул дом. Весь, как есть, провалился под землю. Списали на устаревшую постройку.
– Землетрясение здесь геологически невозможно, – покачал головой Арсус.
Вершинин ощетинился на него бровями:
– Необъяснимо – да. Невозможно – сами видите.
– Это что-то другое, – отрезал Арсус, начиная раздражаться. Силы природы, в отличие от человеческих, имели свои строгие закономерности, и он не любил, когда им начинали приписывать то, чего не было.
– В чем наша задача? – Лер встрял, пока спор не разгорелся в полную меру. Только этого сейчас не хватало!
– Поезд провалился в плывуны, – майор отчеканил сквозь зубы, неодобрительно зыркнув на Арсуса. – Станция построена на подземных водах. Мы пытались поднять поезд, вытащить людей, но любое вмешательство усугубляет потопление. Техника бессильна. Погружение продолжается, и у нас связаны руки.
– Ясно, – мгновенно посерьезнел Лер. – Главное сейчас – вызволить людей. С остальным разберемся потом.
7
С тускло освещенной платформы они спустились на пути.
– Всегда хотел это сделать, – Лер провел ладонью по гладкой стене и углубился в изгибающийся темной змеей туннель. – Совсем как в пещерах.
Фонари плясали бледными пятнами на сводах. Идущий вслед за Лером Хан нахмурился – блики складывались во что-то неопределенное, но почему-то вызывающее тревогу. Низкий покатый потолок и стены туннеля давили, вызывая желание развернуться и выбежать на воздух, куда-нибудь на открытое пространство, где стоишь, будто у самой природы на раскрытой ладони. Лер называл его степи пустыней – никогда ему не понять тоску по простору и тому, как легко дышится там, где ничто не цепляет глаз и не нависает над человеком.
– Ты чего? – Арсус тяжело шагнул рядом. – Под землей не нравится?
– Все нормально, – Хан качнул головой. Неприятное предчувствие скользко шевельнулось внутри, но он мысленно подавил его. Лишний раз нервировать команду перед миссией – последнее дело.
– Задача номер один – не допустить жертв, – голос Лера отдавался эхом. – Действовать нужно быстро, каждая секунда на счету.
– Это как болото, – вставила Ксения. – Любое резкое движение может погубить всех пассажиров.
– Кроме того, как обычно, нам лучше не светиться, – добавил Лер. – План сейчас такой – я спущусь вниз и стану поднимать поезд вместе с землей. Арс меня подстрахует. Как только поднимем до безопасного уровня – Ксения, Хан, начинаете эвакуацию пассажиров. Вопросы?
Вопросов не было. Вместо этого у Ксении вырвалось:
– Какой ужас…
Прямо перед ними пути обрывались, унося часть туннеля в зияющий чернотой пролом – как будто великан в приступе бешенства взял и вырвал кусок почвы с мясом, раскромсав все вокруг. Щурясь от бьющего в глаза света фонарей, девушка склонилась над рваным краем подземной пропасти. Там, внизу, виднелась синяя расцветка вагонов поезда и доносились крики о помощи.
8
– Да успокойтесь же вы, бога ради…
– Нету никакого Бога, что вы несете, помолились бы еще!
– А в таком положении и помолиться можно!
В вагоне было жарко, душно и муторно. Воздух налился тяжелым свинцом, как будто сами стены поезда раскалились и двигались навстречу. Липкая паника клеилась к спинам, стекала по́том по лбам и сталкивала людей друг с другом.
– Прекратите склоки в конце концов! – Мама сердито отчитала двух теток с сумками, переругивающихся через Вовкину голову. – Нашли время, кумушки!
Вовка прерывисто выдохнул, вытянув шею и заглядывая взрослым в лица. Все сгрудились, цепляясь за поручни и сиденья и оторопело таращась на соседей. Сначала высокий дяденька в клетчатой рубашке пытался ходить, попробовал выбраться, но вагон повело вниз, и все закричали, чтобы он прекратил шевелиться.
– Хватайся и ни за что не отпускай, пока я не скажу, – велела мама Вовке, и он держался уже онемевшими, побелевшими пальцами за перекладину.
Вагон стоял наискось, хвостом уходя вниз, и все пассажиры скопились в передней части, разглядывая через стеклянную дверь товарищей по несчастью из соседнего вагона. Кто-то продолжал звать на помощь, хотя машинист уже несколько раз объявлял по громкой связи, что помощь идет. Правда, голос у него самого при этом странно дергался.
Сколько-то времени назад – часов у Вовки не было, а понять просто так он уже не мог – объявили, что их начинают вытаскивать. Тетеньки с сумками стали одновременно радостно лепетать и вытирать глаза, дядька в клетчатой рубашке сказал: «Ну вот видите». Мама погладила Вовку по голове и ободряюще подмигнула ему. Снаружи послышался какой-то урчащий грохот, скрежет, и поезд стал подниматься. В вагоне заулюлюкали и засмеялись, кто-то закричал «ура».
Вовка почувствовал, как в животе затрепетало от облегчения, вспомнил, какой сегодня должен быть хороший день… И вдруг вагон рухнул вниз, как будто он был игрушечным и ребенок-великан со всего маху швырнул его об пол. От визга заложило уши так, что Вовка даже не мог понять, кричал он сам или нет. Он намертво вцепился одной рукой в перекладину, а другой в мамину руку. Запястье больно дернуло, он взвыл, но пальцы не разжал. Вагон покачался и замер – вот так, наискосок. Люди плакали. У Вовки саднило горло – наверное, он все-таки кричал вместе со всеми.
– Ничего, Вовочка, все будет хорошо, – бледная мама повторяла одно и то же, гладя его по голове. – Ничего…
Вовка стиснул зубы, глотая что-то соленое. Рука ужасно болела, словно в нее напихали осколков от битой бутылки. Он не хотел, чтобы было так. Они с мамой ехали в гости к дедушке с бабушкой, уже должны были сидеть и есть пирог, а дедушка бы обсуждал с Вовкой футбол, а бабушка бы подкладывала ему конфеты, и… Перед глазами встал громадный дом, падающий под землю прямо на его, Вовкиных, глазах.
Совсем маленький пацан, которого держал на руках папа, принялся реветь. Его стали успокаивать, но многие взрослые сами, кто украдкой, кто в открытую, всхлипывали. В горле стоял колючий ком.
– Валидол, у кого-нибудь есть валидол?! Человеку плохо!..
«Не проваливайся, – зажмурившись, отчаянно шептал Вовка. – Пожалуйста, не проваливайся!»
9
Ноги вязли в чем-то похожем на черный ил. Вокруг чавкала вода, и было тяжело дышать. Арсус поморщился, вспоминая, как в детстве отправился в свою первую «научную экспедицию», ничего не сказав родителям, и, не разобравшись, что к чему, влез в лесное болото. Увяз там по пояс и, наверное, утоп бы, если б не вытащили. Отделался легким испугом, но мерзкого хлюпающего ощущения под ногами с тех пор не переносил. Правда, сейчас это все было неважно. Огромный поезд, словно раненый зверь, тонул в этом чавкающем иле – как будто болото собралось им пообедать.
– Хрен тебе, – пробормотал Арсус.
Они должны вытащить этот поезд и всех людей в нем, всех до единого.
– Давай, Арс, – Лер встряхнул руками, как будто к бою готовился. – Если что, страхуй.
Арсус кивнул, напряженно всматриваясь в скудно освещенное фонарями пространство.
Лер глубоко вдохнул, сосредотачиваясь на земле. Почему-то он не чувствовал ее так же хорошо, как обычно. Это казалось странным, но он отмахнулся от мыслей. Может, потому, что здесь мало привычного ему камня, может, потому, что он, дитя гор, не привык быть под землей… Главное – вытянуть людей, поднять этот чертов поезд! Лер принялся водить руками, чувствуя знакомое покалывание, словно по венам пустили ток, словно под кожей у него самого перекатываются мелкие-мелкие камешки. Влажная вязкая почва неохотно сдвинулась, заворчала, не желая расставаться с добычей.
– Давай, давай. – На лбу у Лера выступила испарина, руки затряслись.
Земля затряслась, словно крошась, упрямо не поддаваясь. Он закрыл глаза, стараясь сосредоточиться, – вроде бы мягкая совсем, как глина, а твердый камень слушался куда лучше!
– Лер, ты в порядке? – Встревоженный голос Арсуса донесся откуда-то издалека, едва пробиваясь сквозь толстую пелену.
Лер мотнул головой – в порядке, не отвлекай. Еще одно усилие. Его бросило в пот, тело пробила дрожь.