- Счас. Я мигом, - сказал Саша и, сбегав на склад, вернулся, держа в руках нечто похожее на высокую закопченную кастрюлю. Эта загадочная конструкция состояла из железной подставки, круглой алюминиевой формы для теста с широкой трубкой в центре и высоким колпаком, напоминавшим кастрюлю, перевернутую вверх дном, с дырочками по бокам. Раскрыв "Книгу о вкусной и здоровой пище", я, к счастью, обнаружил в ней описание "чуда" и рецепты по приготовлению кекса. Прежде всего я переписал на бумажку перечень всех необходимых кексовых ингредиентов. Оказалось, в моем кухонном арсенале есть почти все - мука, масло, изюм, сухое молоко и даже дрожжи. Отсутствующие яйца Саша рекомендовал заменить меланжем - густой ярко-желтой массой из яичных желтков. Отсутствовал только ванилин, каковой, по мнению авторов "талмуда", был крайне необходим. Не мудрствуя лукаво, я решил обратиться за помощью к аптечке. Покопавшись в груде конвалюток с таблетками, я остановил свой выбор на цитрамоне, в котором, как я полагал (правда, ошибочно, как выяснилось последствии), содержится ванилин. Свалив на стол все необходимые продукты, я засучил рукава и принялся за дело: насыпал гору муки в эмалированный таз, развел теплой водой сухое молоко и смешал с мукой. Видимо, я переусердствовал. Тесто получилось жидким, как кисель. Я досыпал еще муки. Теперь оно стало чертовски густым. Пришлось эту процедуру повторять несколько раз. Но настойчивость принесла свои плоды. Теперь следовало добавить изюм, пяток превращенных в порошок таблеток цитрамона и полпачки дрожжей. Размесив липкую, приятно пахнувшую вязкую массу, я скатал колобок, опустил его в кастрюлю с теплой водой и повесил высоко над плиткой, чтобы тесто подошло. Через час, когда колобок располнел, я извлек его из воды, обсыпал мукой, скатал в колбаску, бережно уложил свое произведение в "чудо" и поставил на огонь. Когда кекс покрылся коричневой корочкой, Дмитриев, выполнявший роль консультанта и дегустатора, отщипнул кусочек.
- Шик модерн, - сказал он, причмокнув. - По-моему, получилось даже лучше, чем у Канаки. - В Сашином понимании это была высшая похвала моему искусству.
После обеда я попросил не задерживаться. Когда кают-компания опустела, я поскорей вымыл посуду и принялся с помощью Саши готовить праздничный стол, вывесив на дверце палатки надпись: "Просьба до 20.00 не появляться". Мы без устали резали, чистили, вскрывали банки с консервами, а затем, застелив стол белоснежной скатертью, принялись расставлять яства. Надо сказать, что по обилию и разнообразию закусок мы могли дать фору любому столичному ресторану. Не хватало только свежих овощей. Тут уж ничего не поделать. Арктика все же. Вот только сервировка нашего стола отнюдь не напоминала ресторанную. Фарфор обедейного сервиза заменяли алюминиевые миски и железные тарелки с потрескавшейся эмалью.
Роль хрустальных фужеров выполняли железные кружки и чудом сохранившаяся пара стаканов. Не отличалась разнообразием и питейная часть. Если не считать пары бутылок портвейна, выданных Сомовым из неприкосновенного запаса, единственным напитком был разведенный спирт. Чтобы внести "свежую струю", я накануне изготовил новые оригинальные напитки: клюковку и коктейль "Кровавая Мери". Первый родился из смеси спирта и клюквенного экстракта, обнаруженного на складе, второй представлял смесь из того же спирта с разведенной томат-пастой.
Ровно в восемь вечера в кают-компанию ввалилась изнывавшая от нетерпения толпа едоков. Как только все заняли места за столом и принялись раскладывать закуски по тарелкам, я извлек заветные бутыли из шкафа.
- Где це таке? - привычно недоверчиво встретил их появление Комаров.
- Предлагаю вниманию почтенной публики новые полярные напитки: клюковка-экстра и коктейль "Кровавая Мери", - с гордостью в голосе провозгласил я.
- Ну, доктор, ты даешь, - весело воскликнул Миляев. - Насколько я понимаю, сей коктейль - смесь водки и томатного сока. Ну со спиртом все понятно, а где же ты томатный сок раздобыл?
- А томат-паста на что? - сказал я.
- Что ж, попробуем твоего коктейля, - сказал Яковлев, наполняя стакан бордовой жидкостью. - Очень даже неплохо, - заключил он, сделав большой глоток, и вытер губы видавшим виды носовым платком.
Дегустация напитков прошла успешно.
- Только, друзья, вы не очень налегайте, - сказал, усмехнувшись, Сомов. - Спирт, он ведь и с томатной пастой - спирт.
Все наполнили кружки и после традиционного официального тоста "За нашу великую Советскую Родину!" принялись поглощать закуски.
Когда первый приступ голодного ожидания был утолен, я сдернул полотенце, скрывавшее сюрпризное яство, и водрузил на стол большое блюдо с пышущими жаром свиными отбивными, украшенное кружками жареного картофеля и посыпанное свежим зеленым луком, который я бережно хранил в рукавице-грелке. Отбивные были встречены одобрительными замечаниями и, судя по тому, что все потянулись за добавкой, получились неплохими. Праздничное веселье было в самом разгаре, тосты следовали один за другим, старые, давно знакомые анекдоты встречались одобрительным смехом. Когда все окончательно насытились и потребовали чая, на столе появился кекс, покрытый золотисто-коричневой корочкой.
- Ай да доктор, - восхитился Гурий Яковлев. - Ну молоток!
- Как говорили древние римляне: "Feci quod potui, faciant meliora potentes" - Я сделал все, что мог, кто может, пусть сделает лучше", - изрек я и протянул стакан, который мигом наполнил Гудкович.
- Я знал довольно по-латыни, чтоб эпиграммы разбирать, - мигом отреагировал Миляев.
- Ладно вам, Николай Алексеевич. Оказывается, наш доктор не только повар, но и полиглот, - весело заметил Сомов и по праву начальника первым отрезал себе кусок кекса.
- Все отлично, - сказал, мечтательно вздохнув, Дмитриев, - одного только не хватает. К нам за стол еще бы...
- Да знаю я, чего тебе не хватает, - сказал с ехидцей Комаров.
- Ну и чего же? - осведомился Яковлев.
- Конечно, девиц, - сказал Комаров. - Ох ты, Санька, и дамский угодник, едрена корень.
- Ну и что в этом особенного? - огрызнулся Саша. - Посмотрел бы я на тебя, скромника, если бы доктор вместо груды медикаментов хотя бы парочку дам привез.
- Ты бы первый к ним начал приставать, - отпарировал Саша.
- Парочку дам? - подхватил я, осененный внезапно пришедшей в голову идеей. - А ведь я действительно привез двух дам, правда резиновых.
- Резиновых? - насторожился Дмитриев. - Ну и выдумщик ты, доктор. Что это, галоши или сапоги? - хохотнул он.
- Знаешь, Саша, как говорят: не любо - не слушай, а врать не мешай, - сказал я безразличным голосом, чтобы придать убедительности своим словам. - Дело ведь в том, что я перед отъездом из Москвы получил двух резиновых женщин. Их изготовил в порядке эксперимента ленинградский завод "Красный треугольник" (все знали, что этот завод славится своими резиновыми изделиями). Они их так и назвали: "Резиновая женщина системы спермогон". Предназначена для мужских коллективов, находящихся в условиях автономного существования. Они и обратились с просьбой к руководству Главсевморпути провести испытания на одной из полярных станций. Поскольку мы и есть такой коллектив, Кузнецов поручил мне провести испытания.
- Ладно травить, - сказал Саша, явно заинтересовавшись. - А какие они на вид? Что, похожи на настоящих женщин?
Все замерли, поняв, что рыбка схватила наживку, в ожидании продолжения розыгрыша.
И тут моя фантазия разыгралась вовсю: что значит похожи? Да они сделаны просто классно. Личики как у киноактрис, глаз не оторвешь. Волосы - настоящие. Грудки и все прочее - ничего не забыто. Если одеть в платье - не отличишь от живой.
- Так они же холодные?
- Их перед использованием надо заполнить горячей водой - и никаких проблем.
- Ух-ты, - воскликнул Саша, кажется, окончательно поверивший моему рассказу.
- Это не их привезли в МАГОН перед отлетом в красивых ящиках с большими красными крестами? - подыграл мне Миляев, мгновенно оценив комизм ситуации.
- В них самых, - подтвердил я, из всех сил стараясь сохранить серьезность.
- Подумаешь, доктор, удивил, - сказал Яковлев, у которого в глазах под толстыми линзами очков запрыгали черти. - Да америкашки давно до этого додумались. Они чуть ли не каждую экспедицию снабжают резиновыми красотками.
- Только дело в том, - сказал я, изобразив на лице эдакую растерянность, - что мне передали их для проведения половых испытаний, чтобы наладить массовый выпуск, а я так до сих пор и не решил, кому доверить это ответственное дело. Их ведь всего две штуки, а нас одиннадцать. Может, Михал Михалыч, вы решите, как поступить?
- Нет уж, доктор, вы сами решайте эту проблему, - сказал Сомов, отвернувшись, чтобы скрыть улыбку.
И тут Дмитриев не выдержал:
- Может, ты меня возьмешь в испытатели? Ей-ей, не подведу.
- Нет, дружище, - глубокомысленно изрек я, - ты человек эмоциональный, еще чего-нибудь не так сделаешь, порвешь или испортишь, а мне потом расхлёбывай. Они ведь кучу денег стоят. Экспериментальные же. Да и потом надо отчет подробный написать, а ты человек занятой.
- Напишу, честное слово, напишу. Вот тебе крест, - разгорячился Саша, обиженный моим недоверием. - А насчет материальной ответственности, так ты не беспокойся. Если хочешь, хоть сейчас расписку напишу.
Тут же на столе появился лист бумаги, и чья-то услужливая рука протянула карандаш.
Под мою диктовку он вывел каллиграфическим почерком: "Расписка. Я, гидролог дрейфующей станции "Северный полюс-2" Дмитриев А. И., получил от врача экспедиции резиновую женщину системы "спермогон" для проведения половых испытаний сроком на 10 дней. По окончании испытаний обязуюсь представить подробный научный отчет. В случае повреждения объекта готов нести полную материальную ответственность".
Саша поставил свою заковыристую подпись. Я аккуратно спрятал в карман расписку, стараясь не смотреть на товарищей, которые буквально давились от хохота.