Он заглянул в глаза Смерти.
— Прошу, подскажи, что сделать. Как и мне заслужить полноценную смерть и посмертие?
Зеленоглазый вздохнул.
— Это и сложно, и просто. Ты только должен понимать, что это решение принимаю не я. Не я буду оценивать твои дела, Триен. Твои поступки во всей совокупности.
— А кто? Боги? — мысль об этом отозвалась благоговейным трепетом.
— Не только, — уклончиво ответил Зеленоглазый. — Но я не хочу навредить подсказками, четкими указаниями, что и когда делать. Этим я тебе точно не помогу.
— Меня вообще удивляет твое участие, — признался Триен и невольно сравнил себя с Алимой, вспомнив, с каким недоверием девушка спросила, почему он ей помогает.
— Ты подарил хранителям посмертие, — серьезно ответил Заплечный. — Сам нашел, как это сделать, и не ждал ни награды, ни благодарности. Для меня этот поступок много значит, ведь я сам не мог вмешаться в судьбы хранителей. Магические законы мира таковы, — он пожал плечами. — Мне хочется отблагодарить тебя, поэтому я помогу. Подскажу, какой выбрать путь, если ты все же решишься сопровождать мэдлэгч.
— Ρешусь, — кивнул шаман, бросив короткий взгляд на клубящийся и резко пахнущий дым.
— Ты не обязан это делать. Она тебе никто, — строго подчеркнул собеседник. — Ты можешь остаться здесь, дожить до старости, завести семью, как твой брат. Никто не заставляет тебя зарабатывать посмертие прямо сейчас. Напротив, к старости полноценную смерть будет проще заслужить. За десятки лет ты с легкостью наберешь достаточное число добрых дел, и я говорю не об обычных сказочных голодных старушках.
— Я догадался, — усмехнулся Триен.
— Подумай. Время у тебя есть, решение должно быть взвешенным, — серьезно глядя в глаза шаману, сказал на прощание Смерть.
Он пропал. В тот же миг погас костер, потускнела, будто подернулась пеплом, сияющая медь. Триен остался один на могиле своих предшественников. Порезанная ладонь болела, холод пробирал до костей. Шаман встал, поднял расшитый когтями животных плащ и завернулся в него. Мех пах полынью, которую часто использовала Санхи. Триен недолюбливал эту траву, придававшую сил духу шаманки, и брал ее только в случае крайней необходимости. Когда нужно было задействовать знания и умения предыдущих воплощений Санхи, когда своего опыта не хватало.
ГЛАВА 10
Кто бы мог подумать, что я просплю почти до полудня! Надо же, как меня вымотали последние недели. Хотя куда больше удивляло другое. Я спала в доме человека, доверять которому не могла. В доме шамана, способного в любой момент превратить мэдлэгч в ингредиент! И спала прекрасно, отдохнула и чувствовала себя вполне неплохо. Интри назвал бы меня беспечной, отец — глупой, но я просто радовалась возможности восстановиться.
Умывшись прохладной водой из белого кувшина, стоящего на подоконнике, расчесала и заплела волосы. В сложившихся условиях это оказалось неожиданно сложно, но именно неспособность левой руки справиться даже с таким простым заданием убедила меня остаться в этом доме. Шаман мог помочь, в этом я не сомневалась. Как не сомневалась и в том, что у его помощи будет цена. Нужно надеяться, я скоро пойму, какая именно, и успею вовремя сбежать.
В ларе нашлась длинная синяя юбка с белой вышивкой. Растительный узор вился по подолу, ткань легла аккуратными складками под широким матерчатым поясом, а черный жилет скрадывал то, насколько мешковатой выглядела светлая блуза. Получился костюм северянки, наверняка выглядевший на мне нелепо.
Когда я тихонько открыла дверь в большую комнату, застала шамана за готовкой. Молодой мужчина что-то перемешивал в круглом горшке, вкусно пахло мясом, печеной тыквой и специями. От голода свело желудок, и я, погладив криво заплетенную косу и проверив, не выбились ли пряди, поздоровалась.
— День добрый, Алима, — ответил шаман с поразительно спокойной, дружелюбной улыбкой. — Я не будил, подумал, тебе нужно набраться сил. Выспалась?
— Да, спасибо, — коротко ответила я, не упомянув, что давно не чувствовала себя такой отдохнувшей.
— Это замечательно. У нас сегодня поздний завтрак, — он указал на стол, и я заметила свежую повязку на его левой руке. — Проходи, садись. Чаю?
— Да, с удовольствием. Может, помочь? — предложила я, надеясь, он поручит мне что-нибудь. Тогда будет вероятность, что я смогу расплатиться за еду и кров, выполняя разную работу по дому.
— Нет-нет, не надо. Я уже почти закончил, — легко отмахнулся шаман.
Кажется, домработница ему не нужна. Жаль, хорошая была мысль.
Я села на то же место, что и вчера, поджала ноги и поймала себя на стремлении занимать поменьше места. Чувствовала себя ужасно неловко, и благожелательность этого человека ничуть не улучшала положение.
— Мясо будем на ужин есть, а сладкая каша уже почти готова, — жизнерадостно возвестил шаман и, открыв навесной шкаф, достал оттуда две чашки. — Ты против меда не возражаешь?
Я отрицательно покачала головой. Он довольно кивнул и достал из другого шкафа пузатый горшочек. Вскоре передо мной стояла большая чашка ароматного дорогого чая, а с медовой ложки в него тонкой струйкой стекал янтарный мед.
— Как рука? — размешивая мед, спросил шаман. — Болит? Кончики пальцев чувствуешь? Покалывание? Онемение?
Я рассказывала, отвечала на уточняющие вопросы и послушно протянула руку, когда было велено. То, что и его левая рука оказалась перевязана, долгое время вызывало лишь смутное беспокойство. Я была уверена, что повязка у шамана появилась не на ровном месте, что это как-то связано со мной. Память подсказала ответ, когда мужчина отошел к печи и, к счастью, не мог видеть выражения моего лица.
Учителя говорили, что некоторые шаманы, молодые, неопытные, тратят не только магическую, но и жизненную энергию, излечивая недуги. Εсли этот колдун из таких, то домашней работой я точно не отделаюсь, а сбежать отсюда будет еще посложней, чем из подвалов Старума!
Сердце тревожно забилось, ладони противно вспотели.
— А ты давно шаман? — прозвучало робко, вопрос наверняка показался хозяину если не глупым, то неуместным, но другая формулировка не придумывалась.
— Давно, — умостив одну глубокую белую тарелку в сгибе локтя, шаман взял вторую здоровой рукой. — Учился долго, восемь лет без малого, и уже десять лет работаю сам.
Он поставил передо мной тыквенную кашу:
— Если ты о своей руке переживаешь, то не стоит. Я знаю, что делаю.
Я кивнула, изобразила улыбку и поскорей опустила глаза в тарелку. Вот теперь стало по — настоящему страшно. Εсли опытный шаман заплатил за мое исцеление жизненной силой, то он не выпустит из когтей мэдлэгч! Не выпустит!
Ела медленно. Горячая каша помогала мне держать себя в руках и не стучать зубами о ложку от страха. Не могло же мне так не повезти! Он не кажется злым. Пусть магия заблокирована, пусть я не чувствую, что движет им, но… Οн ведь добр ко мне, вежлив. Это, конечно, может быть искусной игрой, влиянием на эмоции, но… Может, я надумала лишнее?
— Не могла не заметить твою повязку, — тихо, боясь лишний раз поднять глаза на шамана, сказала я.
— Порезался, — спокойный ответ, будто подобное было в порядке вещей. — Ничего страшного.
— Я могу помочь перевязать. Одной рукой это неудобно делать, — глядя, как он размешивает озерцо расплавившегося масла, пробормотала я.
— Это будет очень кстати. Спасибо за предложение, Алима.
Мужской голос прозвучал мягко, особенно подкупало то, что шаман часто называл меня по имени. Смешно сказать, но теперь это казалось удивительно важным. Оттого еще сильней хотелось поддаться чарам голоса, его красоте. Я всем сердцем надеялась, что не увижу порез на ладони шамана. Такие остаются после ритуалов, а без ритуала невозможно пролить кровь и отдать жизненную силу заклинанию.
— Я не могу сейчас залечить порез магией. Резерв почти пуст, я много чаровал в последние дни, — прежним доброжелательным тоном продолжал шаман, ошеломивший меня таким признанием.
Он сказал чужачке, о которой ничего не знает, что ослаблен. Зачем? Вряд ли это правда, скорей, выдумка. Проверить я не могу — моя магия заблокирована. Он хочет посмотреть, что я стану делать? Попробую ли сбежать?
— Я прилягу на часок, нужно восстановиться.
Точно проверка. Но чего он добивается?
Шаман забрал пустые тарелки, отнес их в уже знакомую бадью с водой.
— Давай сделаем тебе свежую примочку, — он взял бутылку с лекарством и, проверив, плотно ли сидит пробка, потряс. — Ах да, чуть не забыл. Микстуру тебе тоже нужно выпить.
Стоя рядом с кухонным столом, я следила за шаманом, обертывающим мою руку полотенцами. Сладкая микстура от простуды затмила вкус тыквенной каши, примочка интересно пахла, прохлада приносила облегчение. Я старалась думать только об этом, иначе не смогла бы сохранить видимость спокойствия.
Порез, подтверждая опасения, был у шамана на ладони. Ровный, никаких рваных краев, никаких следов того, что шаман примерялся, сомневался. Одно уверенное движение ритуальным кинжалом. Росчерк, привязавший меня к этому человеку. Росчерк, захлопнувший капкан.
Шаман, наигранно улыбчивый и мнимо доброжелательный, ушел в дальнюю комнату и почти сразу вернулся.
— Думаю, ты выспалась, а ходить по дому не станешь, чтобы не шуметь. У меня есть книги на каганатском. Может, тебе они помогут отдохнуть, — он протянул мне красиво оформленный том пьес Чэнья, автора, прославившегося своими трогательными историями о любви.
Боже, умоляю, пусть все пугающие наблюдения окажутся глупостями! Как же хочется, что бы этот милый обходительный молодой мужчина в самом деле был хорошим человеком. Плохих в моей жизни достаточно, пусть он станет исключением! Пожалуйста, Боже, пусть будет так!
Запрятавшись в выделенной мне комнате, ласково гладила переплет, дышала ароматом страниц. Эти пьесы я знала очень хорошо. Многие из них ставили в школьном театре, в каждой из постановок я участвовала и до сих пор могла на память продекламировать свои роли. Поэтому так и не открыла том. Книга об историях влюбленных, как и поведение шамана вообще, натолкнула на другие, невеселые размышления.