– Он сказал, что туда не стоит заходить не только ночью, но и днем.
– Именно такое место мне и нужно, – сказал Ричер.
– Я пойду с тобой.
– Я на это рассчитывал.
Они устроили себе второй, поздний завтрак. Простая пища, но поданная с немалым вкусом. Кофе оказался хорошим. Потом они час подождали, когда сядет солнце. Долгий день на равнинах подошел к концу, зажглись уличные фонари, шум в баре изменил тональность.
– Пойдем, – сказал Ричер.
Им пришлось идти довольно долго – отцы города знали, с какой стороны намазан маслом их хлеб. Бизнес, зависящий от съездов и конференций, следовало защищать. До Дикого Запада пришлось пройти много кварталов. И по мере того как они приближались к цели, уличная жизнь менялась – если сначала им попадались деловитые служащие, спешащие домой, то теперь появились группы праздно стоявших у подъездов людей. Часть магазинов закрывалась металлическими шторами после окончания работы, некоторые выглядели так, словно они умерли много лет назад, но попадались и такие, которые продолжали торговлю. Еда, содовая, сигареты.
– Ты в порядке? – спросила Чан.
– У меня все хорошо, – ответил Ричер.
Он двигался, полагаясь на инстинкт, ища место, где могли собираться люди, а машины парковались в два ряда. У тротуара стояли автомобили, другие куда-то ехали. Попадались переделанные японские купе и машины с очень низкой посадкой, огромные и старые, похожие на авианосцы седаны, от «Бьюика» и «Плимута» до «Понтиака». Некоторые были переделаны по заказу, могли щегольнуть колесами с широкими хромированными ободами, хромированными трубами и голубой неоновой подсветкой снизу. Один автомобиль был таким низким, что едва доходил до пояса, а его двигатель торчал из дыры на панели капота, вертикально, как миниатюрная нефтяная вышка с огромным четырехкамерным карбюратором и гигантским хромированным воздушным фильтром примерно на уровне крыши.
Ричер остановился и внимательно на него посмотрел.
– Мне нужно еще раз взглянуть на снимки со спутника, – сказал он.
– Зачем? – спросила Чан.
– С ними что-то не так.
– Что именно?
– Я не знаю. Что-то застряло у меня в подсознании. Но дело не в памяти. Я в порядке.
– Ты уверен?
– Задай мне вопрос.
– Вице-президент Тедди Рузвельта.
– Чарльз Фэрбенкс.
– Я думала, он был киноактером.
– Киноактера звали Дуглас.
Они зашагали дальше, мимо покосившихся деревянных домов, стоявших вплотную друг к другу, заросших сорняками двориков с проволочной оградой; одни пустовали, другие были завалены мусором. Кое-где попадались собаки на цепи, яркие детские велосипеды и игрушки. Затем они вышли на улицу, которая по диагонали пересекала перекресток, достаточно широкую для трехполосного движения, но с припаркованными возле тротуаров автомобилями. Улица оказалась настолько длинной, что на ней можно было притормозить, остановиться и снова разогнаться.
– Пожалуй, это то, что нам нужно, – сказал Ричер.
Какие-то мужчины стояли на крыльце и болтали, но посередине улицы наблюдалась активность. Мальчишки лет двенадцати болтались вокруг группы, поглядывая на проезжающие машины.
– Мы сделаем вид, что только теперь поняли, куда попали, и попытаемся поспешно уйти, – сказал Ричер.
Они развернулись и быстро зашагали обратно к перекрестку. Затем резко свернули направо и двинулись дальше почти в прежнем направлении. Ричер остановился, когда понял, что они находятся примерно на одном уровне с невидимыми двенадцатилетними мальчишками, которые болтались на длинной парковке справа. Их разделял задний двор, сам дом и тротуар. Примерно четыреста темных футов, прикинул Ричер.
– Давай посмотрим, что у них для нас есть, – сказал он.
Глава50
Ричер и Чан выбрали обшитый досками дом с разорванной цепью на воротах. Они вошли решительно, как если бы бывали здесь не раз, двинулись дальше вдоль стены, через задний двор, и оказались у дальней части ограды, которая смыкалась с домом, расположенным на диагональной улице. Скорее всего, не тем, что они искали, но близко к нему. Ричер сдвинул одну из панелей ограды, и они проскользнули в образовавшийся проем, быстро и незаметно. В желтом вечернем сумраке были видны лишь их белые лица.
Они пересекли следующий задний дворик и проверили проход между домами. Им оставалось миновать еще один. Торговля шла за следующим углом, слева. Дворы разделяла плетеная проволочная ограда. Перелезть через нее не составило никакого труда, но только ценой металлического звяканья. У Чан это получилось заметно лучше, чем у Ричера. Его сложение предполагало движение напролом, а не гимнастику.
Дворик, в который они попали, находился в плачевном состоянии. За ним совсем не ухаживали. Он зарос травой и сорняками, доходившими до бедра. В задней части свет горел только в одном окне.
– Не вынимай правую руку из кармана, когда мы начнем разговаривать. Пусть они думают, что ты вооружена.
– А это работает?
– Иногда.
– Они торгуют наркотиками? – спросила Чан.
Ричер кивнул.
– Вроде продажи гамбургеров в окна проезжающих автомобилей. Они используют несовершеннолетних, которые передают пакетики с наркотой и забирают деньги. Таких маленьких, что их нельзя арестовать. Однако, возможно, теперь все иначе. В особенности в Оклахоме. Не исключено, что сейчас их судят, как взрослых.
Окно с горевшим внутри светом находилось справа. Наверное, там было нечто вроде гостиной. Слева темное окно и дверь. Там, скорее всего, находилась кухня. Под шуршание травы они пересекли маленькую прерию и оказались у двери. Ричер попытался ее открыть. Заперто. Он сделал шаг в сторону и заглянул в окно. Темное пространство, заполненное мусором и грязными тарелками. Корки от пиццы и пустые консервные банки. Энергетические напитки и пиво.
Джек сделал еще один шаг в сторону, прижался к стене и, быстро заглянув в освещенное окно, увидел двух парней, которые лежали на разных диванах и смотрели в свои телефоны. Их большие пальцы двигались. Либо играют, либо пишут сообщения. На низком столике между ними стояли две сумки. Черный нейлон, новый, но низкого качества. Из тех, что стоят пять долларов в магазинах, где продают камеры за десять, а подзорные трубы за двадцать. Поверх одной из сумок Ричер заметил упаковку резинок для скрепления бумаг, купленных в канцелярском магазине.
А поверх другой лежал автомат «узи».
Ричер вернулся к Чан, стоявшей возле двери на кухню.
– Нам нужен камень, – прошептал он.
– Для окна?
Он кивнул.
– Как тебе это?
Джек посмотрел в ту сторону, куда она показывала. Скупой ярд бетонного внутреннего дворика. Квадрат с закругленными углами. Слегка неровный. В центре шест. Какой-то прочный материал. Пластик, винил или что-то вроде того. Основание для зонтика от солнца.
– Ты сможешь его бросить? – прошептал Ричер.
– Конечно, – ответила Чан.
Джек улыбнулся. Крепкая девчонка.
– Через секунду после того, как я вышибу дверь, – сказал он.
Чан взяла шест. Ричер встал возле двери.
– Готова? – прошептал он.
Она кивнула.
Один, шаг, второй, третий. Ричер ударил каблуком по замку, дверь распахнулась, он ввалился внутрь и услышал, как зазвенело разбитое стекло в гостиной; шест от зонтика упал на пол. Он проскочил через кухню в гостиную и обнаружил, что парень слева все еще держит в руках телефон, а тот, что находится справа, тянет руку к «узи», но в последний момент он застыл, развернув плечи, – инстинктивная реакция на грохот за спиной и посыпавшиеся на голову и шею осколки стекла, а также на пронесшийся мимо странный черный предмет длиной в ярд.
И еще он успел заметить боковым зрением летящий к нему правый ботинок Ричера, который ударил его в скулу и отбросил назад, точно старый плащ на блестящий пол. После чего игра закончилась – Джеку осталось лишь подхватить «узи», перевести селектор на автоматическую стрельбу, крепко сжать рукоять и направить дуло в сердце парня слева.
– Оставайся на месте, – сказал Ричер.
Парень даже не пошевелился.
Ни единого звука из коридора. Лето, теплый вечер, все на улице.
– Что такое? – спросил парень.
– Сейчас мы заберем твои пистолеты и деньги.
Парень посмотрел на сумку, на которой лежал пакет с резинками. Рефлекс. Он и сам того не хотел. Чан вошла в гостиную. Правую руку она держала в кармане.
– Обыщи обоих, – сказал Ричер.
Мишель так и сделала. Быстро и тщательно. Обучение в Куантико. Она не нашла ничего интересного, за исключением ключа от машины и двух пистолетов. Ключи были от «Ауди», пистолеты – «Глок-17» и «Беретта-92». Оба под патрон калибра 9 миллиметров, как и «узи». Ну, по крайней мере, с боеприпасами не будет проблем.
– Проверь сумки, – сказал Ричер.
Она проверила. В сумке, на которой лежал «узи», обнаружилось множество пакетов из пергамента, наполненных коричневым порошком. Вероятно, героин, разделенный на мелкие порции и приготовленный для продажи на улице.
В пакете, перетянутом резинками, оказались деньги. Много денег. Замусоленные грязные банкноты, пятерки, десятки и двадцатки, россыпью и в пачках, скрученные, мятые и плотно спрессованные. Вот для чего им резинки, сообразил Ричер. Однажды он прочитал книгу про бухгалтера картеля, который тратил пять тысяч долларов только на резинки, чтобы расфасовать наличку.
– Где «Ауди»? – спросил Ричер.
– Перед домом, – ответил парень. – И удачи.
– Ты пойдешь с нами. Понесешь мешки.
– Чушь собачья.
– Спустись на землю. Иногда ты выигрываешь, но бывает, что и проигрываешь. Мы не полицейские. Ты по-прежнему в деле. И все вернешь через пару недель. А теперь шевели задницей.
Парень взял по сумке в каждую руку, и Ричер подтолкнул его к коридору, сжав одной рукой ворот, а другой – приставив дуло «узи» к пояснице. Чан держала «глок» в правой руке, «беретту» – в левой. Коридор оказался длинным и грязным, со стороны улицы доносился шум. Хвастовство, смех, звук шагов, шорох колес проезжающих машин – все это было приглушено жарой, расстоянием и за