В этот раз Влад применяет совершенно другую тактику, которая, по всей видимости, оказывается заведомо проигрышной. Громадина со своей высоты перекидывает Влада через себя и больно со всей силы ударяет его об пол. Через несколько секунд рефери останавливает бой, поднимая руку оппонента Беркута. Не знаю, я ли из-за своего появления становлюсь причиной такого громкого поражения Влада, или, противник действительно силен до такой степени. Мое сердце замирает, когда я вижу Беркута, лежащего на полу. Он не двигается и не подает никаких признаков жизни. Я мгновенно подаюсь вперед, но Лис останавливает меня. Воздуха резко становится мало, и чувствую, как подступает паника, потому как я просто не могу дышать. Костя не теряется, он мгновенно распихивает всех и тащит меня за собой на улицу. По дороге к выходу разбивает стекло автомата, доставая оттуда бутылку воды. Быстро открывает и протягивает мне. Я делаю несколько глотков, и через пару секунд становится легче.
– Я должен проверить, как он там, Есения. Тебе лучше? – в голосе слышатся нотки волнения, и я быстро киваю. – Будь здесь, я скоро вернусь. Тебе сейчас лучше не заходить в здание.
Где-то поблизости раздается вой сирены машины скорой помощи. Уже через минуту оттуда выбегают люди в белых халатах, держа в руках носилки. Я больше не могу стоять здесь, не зная, что происходит с Владом. Врываюсь в зал и бегу к рингу. Замечаю, что мой сводный брат дышит, и облегченно вздыхаю.
Он медленно открывает глаза, но пошевелиться не может. Все звуки в зале резко стихают, потому что он кидает ледяной непроницаемый взгляд в мою сторону. В груди щемит, а в голове набатом бьет “это виновата ты”. Я будто сама переживаю его страдания, ощущая острую боль внутри.
Мне удается поехать вместе с ним, вернее, за машиной скорой помощи, потому как я являюсь его сестрой. Пусть и сводной. Хотя дело, скорее всего, не в этом, а в том, что Лис хорошо знаком с одним из врачей.
Влада экстренно оперируют, и я несколько часов сижу на первом этаже больницы в ожидании. Лис уезжает, как только врачи сообщают, что все прошло успешно, а я прошу пустить меня на некоторое время к Владу.
– Если проснется после наркоза, сразу же пригласите меня, – серьезно произносит лечащий врач.
– Хорошо, – тихо отвечаю я.
Палата довольно чистая, ухоженная, светлая. Здесь имеется небольшой диванчик, по всей видимости, для родственников, если вдруг нужна помощь больному. Стараясь не шуметь, подхожу к кровати. Присаживаюсь на стул и беру Влада за руку. Перебираю прохладные пальцы, сглатывая комок, который стоит поперек горла с того момента, как увидела его лежащим на полу. В голове проносятся навязчивые мысли, что я смогу остаться с ним, что Влад не прогонит меня, как только узнает о ребенке.
Ребенок. Крохотный лепесток, только что зародившееся создание, которое я уже люблю больше всего на свете. Именно сейчас я осознаю, что счастлива. Нет паники или тревоги, есть только безграничная радость и счастье от того, что совсем скоро появится еще один человечек, которого я смогу назвать сыном или дочкой.
Пока я витаю в своих мыслях, Влад крепко сжимает мою руку, после чего сразу же отпускает и медленно открывает глаза. Я нажимаю кнопку вызова врача, не сводя глаз с Беркута.
– Влад, как ты? – нерешительно спрашиваю я.
– Могло быть и лучше, – грубым тоном отвечает он, смотря в потолок. – Что ты здесь делаешь?
– Ты… я… – резко замолкаю. – В общем, я волновалась за тебя. Ты лежал там на полу, а я не знала, что с тобой, – сглатываю ком, подступающий к горлу.
Наш бессмысленный разговор прерывается, потому как в палату заходит врач. Я моментально выбегаю в коридор и прижимаюсь спиной к холодной стене. Перевожу взгляд в окно. На улице падает снег огромными хлопьями, создавая невероятную зимнюю сказку. Деревья закутываются в белоснежную шубу, которая крепко оседает на ветвях. А я торчу здесь, сама не понимая, по какой причине.
– Есения, – я оборачиваюсь и подхожу к врачу, который выходит из палаты. – Вы можете войти к нему, но только ненадолго, – я делаю шаг к двери, но врач останавливает меня. – Есения, послушайте. Ему сейчас ни в коем случае нельзя волноваться. У Владислава непростая ситуация. Есть вероятность, что… – доктор заминается.
– Он не будет ходить? – едва сдерживая слезы, осипшим голосом произношу я.
– Сейчас сложно что-либо прогнозировать. Но я попрошу вас не говорить с ним о том, что может сейчас навредить парню. Он хоть и крепкий, но… все же сейчас ослаблен. Как физически, так и моральных.
– Я поняла, – врач уходит, а я стою на пороге, не решаясь войти.
Влад лежит с открытыми глазами и смотрит в окно.
– Убирайся! – глухо говорит он, и я останавливаюсь.
– Не гони меня, – по телу пробегает мелкая дрожь, и я обнимаю себя руками.
– Что тебе конкретно непонятно, Есения? – в слабом голосе Беркута слышатся стальные нотки. – Я не желаю тебя видеть.
– Я помню, о чем мы в последний раз говорили с тобой. Но сейчас я просто хочу помочь.
– Позвони отцу, пусть приедет, – грубо отвечает он.
– Я могу привезти все, что необходимо, Сергей улетел в командировку, – говорю я и осекаюсь. Первым делом я должна была набрать номер отца Влада. – Может, тебе что-то нужно? Давай я привезу.
– Есения, у тебя все в порядке с головой? – его металлический взгляд касается моих глаз. Я невольно ежусь, чувствуя себя круглой дурой. – Я тебе русским языком сказал, мне ничего не нужно от тебя, – выплевывает он.
– Хорошо, я поняла тебя, – говорю я и разворачиваюсь, чтобы уйти, но его следующие слова заставляют меня остановиться.
– Не явись ты на бой, я бы выиграл его, – то ли стонет, то ли рычит он. – А теперь мне грозит жизнь калеки. Убирайся, Есения! Из моей жизни, и еще лучше из города, потому что спокойной жизни я тебе не дам. Я тебя ненавижу.
– Влад… – звук собственного голоса теряется где-то внутри меня.
Я оборачиваюсь. Парень не смотрит на меня, он просто закрывает глаза, по-прежнему тяжело дыша. В последний раз окидываю его взглядом и ускользаю из палаты и его жизни, словно вода сквозь пальцы.
Я набираю номер телефона Сергея Беркутова. Это последнее, что могу сделать, прежде чем навсегда исчезну из жизни Беркута младшего.
– Сергей, здравствуйте! – сдержанно произношу я.
– Здравствуй, Сенечка, – ласково отвечает он. – Как дела? Что-то стряслось?
Чувствую, как волна негатива за то, как он обошелся с мамой, накатывает лавиной. Мне так хочется высказать ему все, что думаю, но я лишь впиваюсь ногтями в ладони и стискиваю зубы. Некоторое время молчу, ничего не могу с собой поделать.
– Случилось. Ваш сын в больнице. Думаю, вам стоит вернуться пораньше из командировки, – язвительным тоном произношу я.
– Что стряслось? – обеспокоенно спрашивает он.
– Думаю, правильнее будет, если он сам вам об этом расскажет. До свидания, дядь Сережа, – говорю я и сбрасываю вызов.
Выхожу на улицу и пытаюсь завести машину. Чувствую себя совершенно разбитой и опустошенной, будто из меня только что вынули все содержимое. Слезы сами по себе льются рекой, и я уже не намерена их сдерживать. Мне так плохо, что, наверное, только как следует выпустив свою боль наружу в виде соленой воды, я смогу хоть как-то жить дальше. Ради ребенка. Ради самой себя.
Вызываю такси, оставляя свой автомобиль под окнами больницы, и, усаживаясь в машину, называю адрес. Но не домашний. Не понимаю, что движет мной в данный момент, но если это единственный выход не разорваться на куски от отчаяния, то я им воспользуюсь.
– Есения, – Дима открывает дверь и, видя мое заплаканное лицо, рывком притягивает к себе. – Что случилось?
Я не отвечаю. Да и слез, кажется, больше нет.
Несколько минут мы стоим в обнимку, прежде чем я отстраняюсь и начинаю стягивать с себя шубу, а затем и сапоги. Парень наблюдает за моими действиями, давая мне возможность прийти в себя. Он не лезет в мою голову и не вмешивается в мысли.
– Чай, кофе? – единственное, о чем спрашивает Дима.
– Просто воды, если можно, – отвечаю я, следуя за парнем.
Мы проходим в кухню. Мой бывший одноклассник наливает воду в стакан и протягивает мне. Жадно осушаю все содержимое и, наконец, поднимаю глаза на парня.
– Я пришла поговорить, – говорю я, запинаясь. Беру себя в руки и продолжаю. – Дима, в моей жизни произошли некоторые события, из-за которых мне необходимо уехать из города. Возможно, на время. Если твое предложение еще в силе, то я бы… – мне неловко говорить об этом, но это первый возможный вариант оперативно решить проблему. – В общем, я с радостью согласилась принять его.
– Я рад, – рот Димы расплывается в широкой улыбке.
– Но ее все так просто, – растерянно произношу я, ведь то, о чем я собираюсь рассказать, может оттолкнуть парня. – Я не готова к отношениям, Дим. Ты уж прости меня.
– Брось, как будто я не знал об этом, – по-доброму улыбается он
– Есть ещё кое-что. Это, пожалуй, самое важное. Дима, я беременна, – опускаю глаза в пол, покачивая головой.
– Это не проблема, Есения, особенно если помощь нужна именно тебе, – он голосом выделяет каждое слово, после чего приподнимает мой подбородок мягкими подушечками пальцев. – Ты дорога мне, и я готов помочь тебе.
– Спасибо за понимание, ты себе не представляешь, насколько это важно для меня.
Некоторое время мы обсуждаем детали моего переезда. Дима схематично изображает различные варианты по моей сдаче госов и диплома, расписывая, что и в какой день нужно будет защищать.
– Не волнуйся, я сумею договориться, – ловлю тяжёлый взгляд Дима.
– Я даже не сомневаюсь. Ты не раз доказывал, что голова на плечах у тебя имеется, – улыбаюсь я. – Ладно, мне пора. Спасибо. Я не представляю, что бы я делала без тебя.
Дима подвозит меня к дому, и я, отстегнув ремень, прощаюсь с парнем и бреду по вымощенной камнем дорожке. Мысленно возвращаю себя в те дни, когда мне было хорошо здесь, и скупая слеза все же стекает по щеке. Поднимаюсь в свою комнату и застаю там маму.