— Тебе действительно их не жалко? Даже мать?
— Она никогда не заботилась обо мне, — настаивала Брук. — Почему я должна заботиться о ней?
— Потому что ты заботишься о ней. И потому, что она действительно заботится о тебе. Я знаю, что тебе не нравится слышать это, крошка, но это правда. Я не знаю, почему Гарриет решила скрывать это, но у неё, должно быть, есть на это веские основания. Ты никогда не думала, что это может быть из-за твоего отца? Когда человек решает, что что-то не имеет никакого значения, все вокруг него должны согласиться с ним или рискнуть быть наказанными.
Брук покачала головой. Временами Гарриет вела себя, как настоящая мать, но очень-очень редко. Несмотря на то, что она принимала весьма активное участие в подготовке Брук к Сезону в Лондоне, а иногда казалось, что она с нетерпением ждала этого даже больше, чем сама девушка, ничто из этого не компенсировало годы её пренебрежения материнскими обязанностями. Она никогда не обнимала её, никогда не говорила, что любит. Брук не могла даже обедать вместе с родителями! Но Роберт, конечно же, мог. Тем не менее, Альфреда была права. Она не могла сделать нечто подобное со своей матерью. Ей самой было бы от этого больно.
В конце концов, она уныло вздохнула.
— Я перееду жить в эту башню, чтобы каждую минуту помнить то место, которое для меня определил мой будущий муж.
Альфреда фыркнула.
— Не стоит дуться!
— Стоит!
— Тебе самой станет от этого хуже. Сделай кое-что другое. Заставь его полюбить тебя.
Брук села. Мать говорила то же самое.
Заставь его полюбить тебя, моя драгоценная. Заставь его влюбиться без памяти, и у вас будет прекрасная совместная жизнь.
— Ты говорила о взаимном соглашении не жить совместной семейной жизнью, — напомнила Брук. — Любовь не может быть частью этого.
Альфреда пожала плечами.
— Надо найти с ним общий язык, чтобы он не отталкивал тебя. Попробуй договориться с ним, расположи его к себе. Если вы поладите, тебе будет гораздо легче прикончить его.
Брук расхохоталась.
— Заставить его полюбить себя, чтобы потом от него избавиться?!
— Избавься для начала от его враждебности, а там посмотрим.
Эта интересная мысль была гораздо более приемлемым вариантом. Она действительно может заключить с волком сделку, если убедит его, что по своей воле не уедет отсюда, несмотря ни на что. Ей просто нужно узнать, какая сделка будет выгодна именно ему. Надо подружиться с ним, ведь симпатия может быть первым шагом к любви. Они станут друзьями, прежде чем стать любовниками. Это даст ей время, чтобы заставить его полюбить себя, проникнуть сначала в его мысли, а затем в сердце. Да, задача не из легких. Но надо попробовать…
Хотя одно препятствие она, вероятно, будет не в состоянии преодолеть. Что делать, если она не сможет побороть его неприязнь к себе? Тем не менее, она умела хорошо скрывать свои чувства… Ну, ей это удавалось до тех пор, как она приехала сюда! Надо держать свои эмоции под контролем. Хотя бы до того времени, как Доминик поймет, что он ей нравится…
Глава 16
ПОСЛЕ того как Альфреда помогла Брук снять дорожный костюм и переодеться в простое повседневное платье, горничная немедленно отправилась к себе в комнату, расположенную в крыле для слуг, за травами для Доминика.
Брук не ожидала, что ее первый день пребывания в Ротдейле будет полон неприятностей, сюрпризов и гнева. Хотя было и несколько ярких моментов. Теплицей в саду совсем не пользовались, они с Альфредой могли бы выращивать в ней свои травы. А ещё у нее была симпатичная комната, и до этого момента никто не пришел, чтобы выгнать ее оттуда. Девушка подошла к окну. Она увидела прекрасный вид на парк и двух мирно пасущихся лошадей. Ах, да, и её всё же впустили в логово волка! В конце концов, она убежала от своей нелюбимой семьи. Она должна иметь это в виду и делать всё возможное, чтобы поладить с Домиником Вулфом, по крайней мере, пока они не придут к какому-то соглашению.
Она отвернулась от окна, когда вернулась Альфреда и вручила Брук два цветастых мешочка и небольшую бутылочку с микстурой.
— Травы в красном мешочке вытянут инфекцию, которая вызывает воспаление. Смешай их с водой, сделай пасту и наноси её на рану три раза в день, пока покраснение не исчезнет. Затем используй травы из синего мешочка. Они помогут ране быстро затянуться и покрыться коркой. Прежде чем предлагать микстуру, ты должна объяснить, что она поможет ему крепче спать и также способствовать заживлению, — а затем Альфреда добавила упрямо. — Я никогда не вернусь в ту комнату. Даже если он испустит свой последний вздох, мне все равно.
Брук кивнула. Она не винила Альфреду за такие чувства. Девушка также знала, что она это не всерьез. Горничная не будет игнорировать умирающего человека, несмотря на то, что она к нему чувствует. Но волк, скорее всего, не умрет, поэтому Альфреде не нужно иметь с ним дело лично. Брук согласилась.
— Я тоже не собираюсь возвращаться туда. Мы достаточно сделали для него, хотя не обязаны было помогать ему вообще.
Альфреда хмыкнула, прежде чем неодобрительно взглянула на Брук и напомнила ей:
— Мы же обговорили наш план. Чем больше ты помогаешь ему, тем больше его сердце будет открыто для тебя. Когда ему станет лучше, он будет помнить, что ты сделала для него и полюбит тебя.
Брук вздохнула.
— Хорошо.
— Будь вежливой.
— Я сомневаюсь, что это возможно.
— Будь спокойной.
— Я знаю, что это невозможно.
— Тогда просто будь собой.
Брук засмеялась.
— Мне кажется, я только и это делаю!
Она знала, что Альфреда дала ей хороший совет, и девушка решила хотя бы попробовать все три варианта. Если она снова не потеряет самообладание. И если она сможет игнорировать его угрюмость.
Когда она постучала в дверь комнаты Доминика, ответил Гэбриел. Открыв дверь, он впустил Брук в комнату и прошептал:
— Он спит.
— Нет, не сплю, — донеслось со стороны кровати.
У него был острый слух, как у настоящего волка. Это нервировало. Но еще больше нервировала то, что, приблизившись к кровати, она увидела его длинную мускулистую обнажённую ногу всё ещё лежащую поверх простыни, а не под нею. Она цокнула языком, когда увидела, что пиявок вернули на прежнее место.
— Я думал, ты перестала мне помогать, — признался он более или менее нормальным тоном.
— Думали? Ну, Вы почти правы, — она поставила лекарства на тумбочку. — Этих пиявок нужно убрать. Чем быстрее я нанесу мазь, тем быстрее все начнет заживать.
— Слуга может сделать это.
— Слуга не знает, как сделать это правильно.
— Твоя горничная знает как.
— Вы обидели ее, и она не вернется.
— Она обижена?
— Я была здесь и знаю, кто кого обидел. Но как Ваша будущая жена, я обязана помогать Вам, а Вы обязаны быть благодарны за это.
Он недоверчиво посмотрел на нее.
— Ты заходишь слишком далеко. И ты не права. Я тебе ничего не должен.
— Что же, а я все равно буду выполнять свой долг перед Вами.
Она осторожно убрала пиявок, взяла красный мешочек и отправилась за водой. Она прошла через гостиную, где было несколько кресел для чтения (точно таких же, как стоящее у кровати волка) и маленький обеденный столик. Девушка подошла к двум другим комнатам в покоях лорда, которые не заметила ранее, когда на эмоциях выбежала отсюда. В одной из них она увидела камердинера, который складывал одежду. Девушка догадалась, что другая комната была ванной.
Она с удивлением обнаружила второй камин внутри ванной комнаты. Он не был таким же большим и узорчатым, как тот, что горел в покоях виконта, но это, конечно, было удобно для отопления помещения в холодную погоду и для нагрева воды для ванны. Металлическое ведро с водой висело на небольшом огне. И какая здесь была ванна! Длинная фарфоровая ванна, которая, вероятно, была специально сделана под его габариты, занимала всю комнату. Волку, без сомнения, нравились его предметы роскоши.
Она подошла к большому шкафу со стеклянными дверцами, где лежали стопки полотенец и различные предметы для ванной, например, чистые бритвенные принадлежности.
Она взяла одну чашу для бритья и налила в неё немного воды из кувшина, затем бросила щепотку измельченных трав, чтобы сделать пасту. Брук размешала получившуюся субстанцию чистой ложечкой, которую нашла в шкафу, а затем вымыла руки.
Когда она вернулась в комнату, волк с подозрением смотрел на нее и чашу в ее руке.
— Будет щипать только минуту, потом Вы не заметить ее, — она погрузила палец в пасту, чтобы нанести ее на рану.
Он схватил ее за запястье, когда она наклонилась к нему, и требовательно спросил:
— Только щипать? Если будет хуже, тебе не понравятся последствия.
— Неужели Вы будете ещё более противным? — ответила она, парируя удар, а затем мысленно отчитала себя. Ей нужно перестать остро реагировать на его грубоватую угрюмость. — В Вас стреляли. Ничто не может сравниться с этой болью.
Он отпустил ее запястье, воздержавшись от дальнейших комментариев. Без пиявок на бедре, отвлекающих ее внимание, она вдруг осознала, что находилась очень близко к его телу. Телу, принадлежащему большому, сильному и красивому мужчине, который лежит полностью обнажённым под этой тонкой простыней. А эта рана располагается так близко к его…
Ох, Боже ты мой! Ее щеки начали полыхать, Брук старалась не думать о том, в каком месте она прикасалась к его телу и быстро наносить мазь. Чтобы немного отвлечь себя, она сказала:
— Может, я поужинаю здесь с Вами сегодня вечером? — и не дожидаясь его разрешения, она подняла голову и подарила ему лучезарную улыбку. — Да, это отличная идея, так как мне нужно будет снова нанести мазь вечером. Мы можем даже увидеть некоторое улучшение к тому времени.
И получить в награду за свои старания меньше грубости, с надеждой добавила она про себя.
— Так скоро?
— Улучшение может быть минимальным, но, да, я ожидаю, что воспаление будет хоть немного меньше и, возможно, высокая температура спадёт. Будем надеяться.