А под конец недели мне вовсе начало казаться, что Пашкины глаза расширялись всякий раз при виде нас лишь по одной лишь причине — от ревности. Но теперь не ко мне, а к новому другу, Диме. Мне даже открылась истина. Возможно, Суриков впервые пожалел о том, что я не родилась мальчиком. Ему бы определенно было лучше в компании с братом, нежели с неумехой-трусихой-сестрой.
И он не отпускал нас от себя ни на шаг.
Димка падал рядом со мной на диван, целовал в щеку и забирал альбом, чтобы порисовать. Суриков тут как тут: уже сидел рядом и гипнотизировал взглядом чистый лист в ожидании шедевра. Дима рассказывал анекдот, Павлик (знаток афоризмов и народной мудрости) прибегал даже с толчка, чтобы рассмеяться громче всех. Калинин приглашал меня в кино, Пашка бесцеремонно увязывался следом. И тогда нам приходилось устраивать двойное свидание, вызывая на помощь Солнцеву. Только она могла на какое-то время приковать взгляд Пашки к себе. Но даже в темноте кинотеатра деликатное покашливание братца не давало нам с Димой слиться в страстном поцелуе.
А руки… Для меня уже стало чем-то привычным не размыкать их, когда мы были вместе. И это было самым приятным открытием последних дней. Просто держать за руку своего человека. Знать, что он рядом. Не отпускать. Кайфовать!
И да, если отпустить их, Димкины руки тотчас принимались отбивать ритм на любой плоской поверхности. Он даже в дверь стучал ритмично. Или тут же хватал карандаш, пытаясь заполнить рисунком чистое пространство листа, стола или моего предплечья — да всего, что попадалось ему на пути.
А еще я узнала, что синтезатор изобрели для того, чтобы было, куда ставить пиво. А еще… а еще! Черт, и как меня до сих пор не порвало от впечатлений, а?!
Глава 13
Полдень воскресенья. Уйти незамеченной из дома опять не вышло. Сознаюсь — виновата была сама. Надела короткие шортики, заметила в зеркало, что все волдыри на бедрах светятся красными звездами, и долго копалась, пытаясь отыскать вариант подлиннее.
Потом выбирала подходящий топ, расчесывалась, пила лекарства, выдавливала последнюю каплю духов из флакона… А когда была, наконец, готова, упрямый бык с кольцом в носу уже надевал свои кроссачи в коридоре и лыбился на меня с довольным лицом.
— Ты куда? — Осторожно спросила я, сетуя на свою нерасторопность.
Брат пошевелил носом. Его новая дурацкая привычка после идиотского пирсинга.
— Я видел, там Димонский подъехал. Куда поедем-пойдем?
Плакать или смеяться?
Лишь пожала плечами. Блин, ладно, мне все еще было смешно. И когда Пашка успел стать таким приставучим, словно клещ? Может, это и к лучшему?
Завтра первый день в универе после больничного. Еще живы воспоминания, как поступил со мной Игорь. Честно, не могу поверить, что Дима может завтра сделать так же. Зайдет, сядет подальше и будет делать вид, что не знаком со мной. Он же не такой? Нет? Нет ведь?
— Куда пойдем? — Повторил свой вопрос брат, пожав Диме руку.
Тот стоял, навалившись на свой черный «БМВ», и смотрел на меня сквозь черные стекла очков. Улыбался. Казался таким милым и родным, что я даже забыла, что он оценивающе меня разглядывает. Да, первый раз в шортиках перед ним. Захотелось даже покрутиться, позволяя его глазам скользнуть по всем открытым участкам.
Вместо этого подошла, приникнув щекой к его предплечью и подставив лицо для поцелуя. И шею. И вообще себя всю.
Рядом кто-то закашлялся.
— Может, придумаешь уже что-нибудь, чтобы избавиться от него, а? — Шепнула, когда Дима наклонился, медленно вдыхая запах моих духов. Эти слова даже заставили его притормозить. Оторвался от моей шеи, выдохнул, беззвучно смеясь. Нужно было настоять. — Прошу тебя, сил уже нет. Самое время для нового гениального плана.
Парень выпрямился и посмотрел в мои глаза. Я приняла умоляющий вид. Пожалуйста-пожалуйста! Тогда он пожал плечами и перевел взгляд на Сурикова, упорно продолжающего делать вид, что роется в телефоне.
— Паш, слышь.
— А?
— Хочешь… — Калинин всплеснул руками. — М… пф… хм… покататься на моей машине? А? Как тебе?
— Кто? Я?!
Такой взгляд бывает у овчарки, которой хозяин после долгого перерыва решает бросить мяч. «Нет? Нет, реально? Да?! Так я ж это, всегда готов!». Или вдруг покупает говяжий хвост. «Ммм, вкусняшка!» Сравнение так себе, но восторгу в глазах братца, и правда, не было предела.
— Да-да. Ты. — Будто сам не веря, что сказал это, кивнул Дима.
— Вау! Давай! — Пашка взял из его рук брелок, оббежал машину, радостно плюхнулся на сидение. Поерзал, придвинулся ближе, нежно провел ладонями по рулю. — Уу-ух… — Посмотрел вниз. — А где третья педаль?!
Калинин повернулся ко мне и облизнул губы. Да, плохая была идея. Знаю. Куда ж теперь деваться…
Он нагнулся к окну.
— Здесь автомат. Слева тормоз, справа газ. — Его голос казался спокойным и даже вежливым. Ни тени сомнения, ни грамма тревоги. Как же!
— Ха-ха! — Заржал Суриков. — Да знаю я! Правда, больше в теории…
— Паш?
— А? — Братец оторвался от изучения панели приборов.
Дима прочистил горло.
— Что на ручке КПП написано? Просто, чтобы убедиться, что ты знаешь.
— Эмм… — Суриков опустил взгляд. — Так это… R — задняя. N — нейтраль… А…. D, стало быть, — «поехали, Дима»!
— Ну, прекрасно, — тяжело выдавил Калинин, выпрямляясь.
Держу пари, ему сейчас жутко хотелось вдарить себе в лоб. Или мне. Или Сурикову — но тому вряд ли уже что поможет.
— Садитесь! Что встали? — Крикнул нам довольный Пашка.
— Э, нет! — Подняла руки я. — На восьмерке 40 километров в час еще согласна. Но сто пятьдесят с тобой на «бэхе» — ни за что!
— Ну и ладно! — Он завел двигатель. Автомобиль тихонько заурчал. — Садись тогда ты, Димон!
— Паш, слушай. — Калинин опять нагнулся к окну. — Съезди один. В центр или вон, к Солнцевой. Хорошо? И… Может… дашь нам свою восьмерку? Мы на ней в деревню сгоняем…
Суриков заглушил мотор и выскочил из машины.
— Ага?! — Он осмотрел его недоверчиво. — А если ты ее разобьешь?!
Дима не выглядел слегка растерянным. Он был знатно ошарашен.
— Так… — Посмотрел на свой черный «БМВ», брелок от которого болтался в руках Пашки.
— А если ты ее разобьешь?! — Прищурился Суриков. — На чем я тогда ездить буду?
Дима бросил на меня умоляющий взгляд. Стараясь не засмеяться, я пожала плечами.
— Если разобью… — вздохнул Калинин, возвращаясь взглядом к нему, — ты у меня «бэху» заберешь. Лады?
— Лады! — Крепкое рукопожатие скрепило безумный договор.
Мне показалось или Дима вытер каплю пота со лба? Снял очки и прицепил их к футболке. Отыскал взглядом ржавую восьмерку с краю двора под деревом и закусил губу.
— На, — Суриков решительно протянул ему такой же старый, как и сама машина, ключ. Положил на ладонь. Забыл еще добавить «и не благодари». — Пошли, все покажу.
И потопал в сторону своей развалюхи. Мы, взявшись за руки, послушно поплелись следом.
— А почему только ключ? — Дима продолжал разглядывать кусочек металла в своей руке. — Даже на нашей рабочей «пятерке» сигналка была.
— А зачем ей сигналка? Кому она нужна? — Заржал братец. — Я машину не закрываю.
— Ясно.
— Просто на ночь провода с бензонасоса выдираю, и все.
Мы подошли к машине. Дима обошел кругом облупившееся бежевое чудо отечественного автопрома и взъерошил волосы свободной рукой.
— Магнитолу снимай, когда выходишь! — Донеслось из-за плеча. — Не забывай. И бери ее с собой. — Пашка погладил свою ржавую ласточку по крыше. — Это здесь в городе все свои, а в деревне обычно другие порядки. Там каждый мечтает о такой крутой тачке. И содержимым не побрезгует.
— М…магнитолу?
— Да. Или Машке в сумку клади, чтобы самому не таскаться!
Суриков открыл дверь, приглашая оценить салон, обтянутый потрепанными чехлами из дешевого велюра.
— Ручка от стеклоподъемника в бардачке. — Заметил он с важным видом. — Тоже чтоб не сперли. Два раза покупал, терялась. Сейчас удобно: достал из бардачка, открыл окно, убрал обратно. Считай, как кондиционер включил. Только удобнее.
— Что есть, то есть… — Вздохнул Дима, усаживаясь за руль.
Его макушка почти задевала обшивку потолка, а колени торчали в разные стороны из-за руля.
— Нужно подвинуть тебя. Нажимай на рычаг слева. — Скомандовал брат. — Вот, тяни-тяни. Еще!
— Ыых, — сколько Дима не кожилился, сидение никак не хотело отодвигаться.
— Ты рукой-то тяни! А ногами в полик возле педалей упирайся. Вот так!
С третьей попытки сидение со скрежетом отодвинулось назад, позволяя Диме немного вытянуть ноги.
— Вот шихта! — Выругался он, ерзая на месте.
— Ты что! — Испуганно вытаращился Пашка и жестом показал «тише». — Она ж все слышит, моя Анечка. Какая она тебе шихта? Обидится и не повезет!
— Бляха! — Рассмеялся Калинин. — Ты что ее, в честь Солнцевой, что ли, назвал?!
— Ну да, — засмущался брат, почесывая затылок. — Та меня отшивает, а эту хоть сколь целуй, хоть каждый день… Я, вообще-то, их обеих люблю одинаково. Хотя, если оригинальная Анька продолжит отпинываться, у этой малышки будет больше шансов.
Я закрыла ладонями лицо. Боже, а сколько мне еще предстояло узнать про своего однофамильца и вынужденного родственника! Отсмеявшись, надела солнечные очки.
— Ну, хоть заводится, — повернув ключ, произнес Дима.
Восьмерка отчаянно кашляла, но не глохла.
— Да. Она у меня девочка надежная! С ней хоть куда. — Гордо задрал подбородок Суриков. — Слушай, а там в «бэхе» бензин-то есть?
— Вам с Аней хватит покататься. А здесь? Есть?
Пашка закатил глаза, прикидывая в уме.
— Грамм пятьсот есть, до заправки хватит доехать.
— Пол-литра?!
— Да, — не растерялся брат, — экономлю же. Ты если обсохнешь по дороге, возьми в багажнике полторашку и залей. Я там бензин вожу.
Дима вышел из машины и открыл багажник. Громко присвистнул.
— Слушай, давай я сейчас залью из твоей полторашки бензин, а на заправке снова наполню ее. Идет?