И тут он увидел кресты. Изнутри стены крепости были сплошь усеяны ими – сотнями, нет, тысячами крестов! Все они были одинакового размера и одной и той же необычной формы: вертикальная планка около десяти дюймов длиной, горизонтальная – восемь дюймов. Но самым странным было то, что горизонтальная перекладина находилась почти на самом верху вертикальной и с каждой стороны имела на концах по отростку, устремленному вверх. Если продвинуть ее чуть-чуть выше, то из креста получилась бы буква "Т" с перевернутой крышей.
Эти странные символы озадачили Ворманна и породили в его душе какое-то смутное беспокойство. Было что-то гнетущее и тревожное в их уродливых тупых очертаниях. Он приблизился к одному из крестов и погладил его блестящую полированную поверхность. Вертикальная планка оказалась из меди, горизонтальная – никелевая, а сам крест был полностью утоплен в шершавую поверхность гранитной плиты.
Ворманн вновь огляделся. Что-то еще волновало его. Чего-то здесь не хватало. И вдруг он понял чего – птиц. Нигде не было голубей. Во всех замках Германии их полным-полно круглый год – они гнездятся в самых немыслимых закоулках и трещинах, на всех чердаках. Здесь же не было ни единой птицы – ни на стенах, ни у окон, ни в башне.
Внезапно сзади раздался шум, и Ворманн резко обернулся, одновременно расстегивая кобуру и привычным жестом выхватывая пистолет. Румынское государство могло быть и союзником рейха, но Ворманн прекрасно сознавал, что в такой глухомани вполне могут найтись и совсем иные группировки. Например, национальная крестьянская партия, которая яростно выступала против союза с Германией, сейчас была уже фактически уничтожена, но остатки подпольных групп кое-где еще действовали. Так что какие-нибудь партизаны могли прятаться и здесь, в горах, горя желанием убить несколько немцев.
Звук приближался. Это были шаги, но шаги твердые и уверенные – кто-то смело шел прямо к нему. Этот звук доносился с задней части двора, и вскоре Ворманн увидел мужчину лет тридцати в безрукавке из овечьей шкуры. Он, казалось, не замечал Ворманна. В руках у мужчины был мастерок с цементом, которым он принялся замазывать небольшую трещину в стене, встав на корточки и повернувшись к капитану спиной.
– Эй, ты что там делаешь? – рявкнул Ворманн. Он рассчитывал, что замок будет пустым.
Каменщик от неожиданности выронил инструмент, вскочил и с гневным видом обернулся на зов, но когда он увидел военную форму и до него дошло, что к нему обратились на немецком языке, негодование на его широком лице уступило место растерянности и испугу. Он пробормотал что-то невнятное, вероятно, по-румынски. Ворманн с раздражением подумал, что ему придется либо искать переводчика, либо самому учить этот язык, если они задержатся здесь хоть на сколько-нибудь приличный срок.
– Говори по-немецки! Что ты тут делаешь?
Мужчина боязливо и нерешительно покачал головой. Потом поднял вверх указательный палец, будто просил немного обождать, и прокричал какое-то слово, похожее на «папа».
Сверху послышался шум, и вскоре в одном из окон башни показалась голова пожилого мужчины в овечьей шапке. Ворманн не опускал оружие, выжидая, пока незнакомцы быстро переговорят о чем-то между собой. Потом старший из них крикнул сверху:
– Я сейчас спущусь, господин.
Ворманн кивнул и успокоился. Потом снова подошел к кресту и внимательно осмотрел его. Никель и медь... Но выглядели они, почти как золото и серебро.
– На стенах замка шестнадцать тысяч восемьсот семь таких крестов, – раздался сзади скрипучий голос. Человек говорил с сильным акцентом, медленно подбирая слова.
Ворманн обернулся.
– Вы их считали? – Мужчине было на вид лет пятьдесят. Лицом он сильно походил на молодого каменщика, к тому же оба были одеты в одинаковые домотканые рубахи и грубые шерстяные штаны, только у старшего была шапка. – Или просто придумали это число для туристов?
– Меня зовут Александру, – степенно ответил он и слегка приосанился. – Я работаю здесь с сыновьями. И мы никого сюда не пускаем.
– Теперь все будет по-другому. Мне сказали, что в замке никого нет.
– Так и есть, ночевать мы уходим домой. Мы живем здесь, в деревне.
– А где владелец?
Александру пожал плечами:
– Понятия не имею.
– Кто он?
– Не знаю. – Он снова пожал плечами.
– Тогда кто же вам платит? – все это начинало действовать Ворманну на нервы. Может быть, этот человек ничего больше и не умеет, как только пожимать плечами и говорить «не знаю».
– Хозяин гостиницы. Кто-то приносит ему деньги два раза в год, проверяет замок, делает для себя заметки, а потом уезжает. А хозяин гостиницы платит нам каждый месяц.
– А кто вам говорит, что надо делать? – Ворманн уже приготовился услышать очередное «не знаю», но его не последовало.
– Никто. – Александру стоял, гордо выпрямив спину, и говорил спокойно и с достоинством. – Мы все делаем сами. Наша задача – следить за тем, чтобы замок всегда выглядел, как новый. А больше нам ничего и не надо знать. Где мы видим работу, там ее и делаем. Мой отец всю жизнь проработал здесь, его отец тоже, и так далее... А после меня будут работать мои сыновья.
– И вы тратите все свое время на поддержание порядка в замке? Я не верю в это.
– Он больше, чем кажется на первый взгляд. В стенах, которые вас окружают, тоже есть комнаты. И в подвале их очень много, и в задней части, которая уходит в гору. Так что работа всегда найдется.
Ворманн обвел взглядом мрачные стены, наполовину погруженные в тень, потом двор, тоже темный, несмотря на светлое время суток. Кто выстроил этот замок? И кто платит за то, чтобы его поддерживали в идеальном порядке? Он не мог понять, кто и зачем. Еще раз оглядев строение, он вдруг подумал, что если бы ему довелось строить эту крепость, то он разместил бы ее на другой стороне перевала, где гораздо больше тепла и солнца. А при таком расположении замка, как сейчас, сумерки в нем наступали неоправданно рано.
– Очень хорошо, – ответил он Александру. – Можете продолжать свою работу после того, как мы обоснуемся здесь. Только не забывайте каждый раз показываться часовым, когда будете приходить и уходить, и ваши сыновья тоже.
Но старик лишь отрицательно покачал головой.
– В чем дело? – нахмурился Ворманн.
– Вы не можете здесь оставаться.
– Почему?
– Это запрещено.
– А кто запретил?
Александру снова пожал плечами.
– Так было всегда. Мы следим за порядком в замке и за тем, чтобы здесь не было посторонних.
– И конечно же, вы с этим всегда отлично справлялись... – Хладнокровие старого румына начинало забавлять его.
– Нет. Не всегда. Бывало, что путники оставались здесь несмотря на наши предупреждения. Мы ничего не могли поделать – нам ведь не платят за то, чтобы мы силой выдворяли их. Но больше одной ночи тут никто не задерживался. А некоторые – и того меньше.
Ворманн улыбнулся. Он ожидал услышать это. Пустой замок, да еще в такой местности, обязательно должен иметь свое привидение. Должна же у людей быть пища для пересудов!..
– А что их пугает? Стоны и вздохи? Или, может быть, звон цепей?
– Нет... Здесь нет призраков, господин.
– Тогда, наверное, здесь происходят убийства. Жуткие убийства!.. А может, самоубийства?.. – Ворманн развлекался. – У нас в Германии тоже полно таких замков, и каждый имеет свою ужасную историю.
Александру покачал головой.
– Нет, здесь никто не умирал. По крайней мере, я об этом не слышал.
– Тогда в чем же дело? Почему никто не выдерживает здесь больше одной ночи?
– Им снятся сны. Страшные сны. И всегда одно и то же... Из того, что я слышал сам, – людям кажется, будто их заперли в крошечной комнате без окон, дверей и без света... В полной темноте... И холодно. Очень холодно... И есть рядом с вами в этой темноте что-то такое... что еще холоднее, чем сама эта темнота... И «оно» очень голодное.
Ворманн почувствовал, что от таких рассказов по спине у него пробежал холодок. Он хотел спросить Александру, а не провел ли он сам хоть одну ночь в этом замке, но, взглянув в глаза старика, сразу же понял все сам. Да, Александру проводил в замке ночь. Но только однажды.
– Подождем, пока мои солдаты перейдут мост, – сказал Ворманн, ежась от холода. – А потом вы покажете мне весь замок.
Александру стоял, растерянно переминаясь с ноги на ногу.
– Мой долг, господин капитан, – с тревогой в голосе продолжал он, – сообщить вам, что в замке не должно быть никаких жильцов.
Ворманн улыбнулся, но в его улыбке не было снисхождения. Он хорошо знал, что такое долг, и уважал чувства старика.
– Я понял ваше предупреждение. Но теперь вы имеете дело с немецкой армией, а это сила, которой вы не можете сопротивляться. Поэтому считайте, что вы выполнили свой долг до конца.
Сказав это, Ворманн повернулся и зашагал к воротам.
До сих пор он так и не увидел ни одной птицы. Снятся ли птицам сны? Может быть, они тоже находят здесь пристанище всего на одну ночь, чтобы потом никогда не вернуться обратно?..
Командирская машина и три грузовика прошли по мосту без происшествий и были поставлены во дворе. Солдаты двигались вслед за ними пешком, неся на себе разную утварь. Сперва они перетащили личные вещи, а потом, в несколько заходов, всю провизию, генераторы и противотанковое оружие.
Пока сержант Остер отдавал приказы, Ворманн вместе с Александру отправился осматривать замок. Его продолжали удивлять кресты, расположенные на одинаковом расстоянии по всем стенам коридоров и комнат. Они, казалось, были повсюду: во дворе, в башне, в подвале, в задней секции, уходящей в скалу. Все комнаты были без мебели, многие из них оказались на удивление маленькими.
– Здесь всего сорок девять помещений, включая башню, – сообщил Александру.
– Странное число, вы не находите? Почему бы не округлить его до пятидесяти?
Александру снова пожал плечами.
– Кто его знает...