– Стража! Стража! – закричал он что было сил. К нему тут же подбежал сержант Остер, за ним еще два солдата. – Позовите майора! – продолжал старик, притворно переводя дыхание, будто ему очень тяжело и он сильно взволнован. – Я должен немедленно переговорить лично с ним!
– Я сообщу ему об этом, – сказал сержант. – Но только не ждите, что он бросится бегом на ваш вызов. – При этих словах два других солдата слегка ухмыльнулись.
– Скажите ему, что я выяснил кое-что весьма важное о замке, и действовать лучше прямо сегодня, потому что завтра может быть уже слишком поздно.
Сержант окинул взглядом одного из рядовых и кивнул в сторону задней секции замка. – Быстро туда! – скомандовал он, а второму указал на инвалидное кресло. – Давайте позаботимся о том, чтобы майору не пришлось слишком далеко идти на свидание с профессором, если нашему старику и в самом деле есть что сказать.
Кузу отвезли через двор до того места, где начинались кучи щебня от разобранных стен, и там кресло остановили. Он сидел спокойно, все время повторяя про себя, что именно он должен сейчас сказать. Через несколько минут, показавшихся профессору целым часом, из дальних дверей, наконец, появился Кэмпфер. Он был без головного убора и выглядел раздраженным.
– Что ты хотел мне сообщить, еврей? – грозно спросил он.
– Это дело чрезвычайной важности, господин майор, – ответил Куза, нарочно говоря почти шепотом, чтобы Кэмпферу приходилось напрягать слух. – И не для посторонних ушей.
Майору пришлось пробираться через кучи щебня и мусора. По дороге губы его шевелились – очевидно, он крепко ругался про себя.
Куза даже представить себе не мог, насколько приятно ему будет наблюдать это зрелище.
Наконец Кэмпфер добрался до инвалидного кресла и жестом приказал остальным отойти.
– Смотри, жид! Если ты посмел разбудить меня из-за пустяка, то...
– Мне кажется, я нашел очень важный источник информации об этом замке, – заговорил Куза тихим конфиденциальным тоном. – В гостинице остановился новый постоялец. И сегодня я с ним познакомился. Он очень живо интересуется всем, что происходит сейчас на заставе. Причем слишком уж сильно интересуется, вы меня понимаете? Утром он всеми средствами пытался вытянуть из меня то, что мне известно.
– А какое это имеет отношение ко мне?
– Дело в том, что некоторые его слова буквально поразили меня. Причем настолько, что, вернувшись в свою комнату, я тут же вновь углубился в изучение тех старинных запрещенных рукописей и действительно нашел там подтверждение его слов.
– Каких еще слов?
– Сами по себе они не столь уж важны. Главное то, что он знает о замке гораздо больше, чем пытается показать. Я почти уверен, что он связан с теми лицами, которые платят за содержание замка.
Куза сделал паузу, чтобы смысл его слов дошел до майора. Он не хотел перегружать мозг Кэмпфера избытком информации. После этого он добавил:
– На вашем месте, господин майор, я бы пригласил этого постояльца к себе для милой беседы. Возможно, он будет настолько любезен, что сообщит вам немало ценного.
Кэмпфер рассердился:
– Ты еще не на моем месте, еврей! Я не собираюсь уговаривать всяких олухов зайти ко мне на разговор, и тем более не собираюсь ждать до утра, – Он повернулся и подозвал к себе Остера. – Быстро пришлите сюда четырех автоматчиков! – Потом обратился к Кузе: – Ты поедешь с нами и покажешь этого парня, чтобы я был уверен, что мы арестовали именно того, кого надо.
Куза едва сдерживал улыбку. Вот как все иной раз бывает просто – чертовски просто!
– Еще одно возражение моего отца состоит в том, что ты не иудаист, – продолжала Магда. Они все еще сидели в кустах среди засыхающей листвы и, не отрывая глаз, следили за замком. Стало совсем темно, и во внутреннем дворе зажгли свет.
– Что ж, в этом он прав.
– А какая у тебя религия?
– Никакой.
– Но твои родители должны же были ходить в какую-то церковь?
Гленн пожал плечами.
– Наверное. Но это было так давно, что я уже все забыл.
– Как о таком можно забыть?
– Очень даже легко.
Магда начинала нервничать. Он опять отказывался утолить ее вполне естественное любопытство.
– Гленн, а ты сам веришь в бога?
Он повернулся и одарил ее такой ослепительной улыбкой, которая не могла ее не растрогать.
– Я верю в тебя. Разве этого не достаточно?
Магда крепче прижалась к нему.
– Да. Наверное, ты прав.
Она не знала, как должна вести себя с человеком, столь непохожим на нее саму, но которого она так безумно любит. Гленн производил впечатление человека образованного, глубоко эрудированного, но она не могла себе представить его, например, за чтением книги. Сила и энергия так и струились из его тела, а с ней он был до того нежен!..
Гленн являл собой настоящий клубок всевозможных противоречий. И все же Магда чувствовала, что нашла именно того человека, с которым хотела бы связать свою дальнейшую жизнь. А жизнь с Гленном, наверное, сильно отличалась бы от всего того, что она была способна вообразить себе еще неделю тому назад. Кончились бы спокойные дни, заполненные переписыванием нот и доскональным изучением старинных книг. Зато главной частью их будущего, несомненно, стали бы безумные, ослепительные ночи – слитые воедино тела и обжигающая безудержная страсть. Если ее жизни не суждено оборваться на этом перевале, то она хотела бы продолжить ее только вместе с Гленном.
Ей было непонятно, как он умудрился за такой короткий срок так сильно привязать ее к себе. Она только знала, что любит его, и все... И ей отчаянно хотелось всегда находиться с ним рядом, не расставаясь ни на секунду. Быть как бы одним существом. Прижиматься к нему по ночам, рожать ему детей и видеть его счастливую улыбку – точно такую же, как она видела только что.
Но сейчас улыбка уже покинула его лицо. Он снова внимательно смотрел на замок. Что-то мучило, постоянно терзало его – Магда прекрасно чувствовала это. Ей очень хотелось разделить с ним его заботы, взять на себя хоть какую-то часть этой непонятной внутренней боли и тревоги. Но она была беспомощна. Гленн не посвящал ее в свои тайны. Может быть, сейчас для этого как раз и настал подходящий момент?
– Гленн, – нежно начала она, – почему ты на самом деле приехал сюда?
Вместо ответа он указал на замок:
– Смотри, там что-то происходит.
Магда взглянула туда, куда указывал Гленн, и в свете, полившемся из внезапно открывшихся главных ворот, увидела шесть фигур. Одна из них принадлежала, по всей видимости, ее отцу – он сидел в инвалидном кресле.
– Куда его везут? – спросила Магда, чувствуя, как тревожно забилось сердце.
– Скорее всего в гостиницу. По крайней мере, это единственное место, куда они могут добраться без помощи своих машин.
– Они идут за мной, – предположила Магда. Никакое другое объяснение не приходило ей в голову.
– Нет, вряд ли. Если бы они захотели перевести тебя назад в замок, то едва ли для этой цели стали бы брать с собой твоего отца. Нет, они задумали что-то другое.
Закусив от волнения нижнюю губу, Магда наблюдала, как необычная процессия из шести темных фигур двинулась через мост, утопая в поднимающемся тумане. Замелькали лучи фонарей. Когда до их укрытия в кустах осталось не более двадцати футов, Магда возбужденно зашептала:
– Давай сидеть тихо, пока не выясним, что им здесь нужно.
– Если они не обнаружат тебя в гостинице, то могут подумать, что ты сбежала и, чего доброго, решат еще выместить свой гнев на отце. А если начнут искать нас здесь, то обязательно найдут – мы же в ловушке между ними и краем пропасти. Деваться некуда. Лучше тебе, наверное, выйти отсюда и пойти им прямо навстречу.
– А как же ты?
– Если я тебе понадоблюсь, ты найдешь меня здесь. Но пока, я думаю, чём меньше они обо мне знают, тем лучше.
Магда нехотя поднялась и начала продираться сквозь густые заросли колючих кустов. К тому времени, как она выбралась на дорогу, группа из пятерых военных и ее отца направлялась уже к гостинице. Девушка ощутила какую-то неясную тревогу. Она ничего пока не говорила, а только молча смотрела на них, стоя на краю тропинки. Магда никак не могла понять, что же именно так взволновало ее, но отделаться от этого тревожного щемящего чувства так и не смогла. Вскоре среди идущих она различила майора СС. Сопровождающие солдаты тоже были эсэсовцами, но, несмотря на это, отец чувствовал себя в их компании вполне уверенно, и даже о чем-то тихо беседовал с ними. Словом, казалось, что с ним все в порядке.
– Папа?
Все солдаты, включая даже того, который толкал отцовское кресло, разом обернулись, и стволы их автоматов в тот же миг нацелились на Магду. Отец быстро заговорил с ними на немецком:
– Не стреляйте, прошу вас! Это моя дочь! Позвольте мне сказать ей пару слов.
Магда подбежала к отцу, боязливо обогнув страшную пятерку в черных формах, и заговорила с ним на цыганском диалекте:
– Зачем они тебя сюда привезли?
Отец отвечал тоже по-цыгански:
– Я потом тебе объясню. Где Гленн?
– В кустах возле рва, – не задумываясь, ответила девушка. В конце концов об этом спрашивал ее собственный отец. – А зачем тебе это?
Отец моментально повернулся к майору и сразу перешел на немецкий:
– Вон там! – И указал именно на то место в кустах, о котором ему только что сообщила Магда. Четверо рядовых тут же встали полукругом и, взяв «шмайсеры» на изготовку, начали двигаться в направлении кустарника, неумолимо подбираясь к тому месту, где сидел сейчас Гленн.
Магда задохнулась от возмущения. Ей и в голову прийти не могло, что отец способен на столь подлое предательство.
– Папа! Что ты наделал?! – Она бросилась было к кустам, но он успел схватить ее за руку.
– Все в порядке, – тихо заговорил он опять на цыганском наречии. – Несколько минут назад я выяснил, что твой Гленн – один из наших врагов!
Магда ответила по-румынски. В такой жуткий момент она могла соображать лишь на родном языке: