Юсуфза нахмурился. Глянул теперь на длинную колонну своих людей. Конные и пешие войны, слуги, что вели ишаков и верблюдов — все волновались, кричали. Кто-то схватился за оружие. Другие вопрошали, чтобы понять, что же происходит. Спрашивали у своего лидера, как им быть.
— Захид-Хан, — поправив очки, к нему обратился Фазир, ехавший на спокойном муле, — мы в ущелье! Нас могут взять врасплох!
— Я говорил тебе, отец, что без связи отправлять разъезд нельзя! — Крикнул Мухтаар, — ты же знал, что у нас в рациях не осталось заряженных батарей!
— Ты ничего не сделаешь, отец⁈ — Прокричал Юсуфзе Имран, — а что, если мои братья, твои сыновья умирают прямо там! Прямо сейчас!
Юсуфза встретился взглядом с Имраном. В глазах его сына бурлила настоящая ярость.
— Я был прав! Ты стал слишком слабым! — Заявил Имран, — если ты медлишь, я поеду сам!
— Стоять! — Зло крикнул ему Юсуфза, — стоять, Имран!
Имран сделал вид, что уже готов пришпорить коня, но остановил его, натянул поводья. Красивый жеребец своенравно заплясал под ним от этого.
— Готовь людей к обороне, — Юсуфза стянул с плеча автомат, — ждите гонца от меня. Как дождетесь — следуйте приказу.
С этими словами Юсуфза крикнул своим доверенным людям скакать за ним и пришпорил коня.
Отряд из пятнадцати человек, в котором был и Мухтаар, помчались по дну ущелья, усыпанному мелким битым камнем.
Они шли галопом несколько минут. Все это время впереди звучали выстрелы. Потом появились первые следы перестрелки.
На дне ущелья, среди камней, лежали убитая лошадь и несколько мертвых моджахеддин из отряда Аллах-Дада.
Юсуфза осмотрел их, не слезая с коня. Мухтаар же спрыгнул на ходу, подбежал к трупам и опустился рядом с ними.
— Застрелены! Их расстреляли в упор!
Захид-Хан нахмурил густые черные брови. Злым, внимательным взглядом повел по вершинам скал.
— Всем держать ухо востро, — сказал он, — враг может быть неподалеку.
— Что будем делать? — Поднялся Мухтаар.
— Малек! — Крикнул Юсуфза одному из своих.
Моджахед, ехавшей на небольшой белой в яблоках лошади подступил к нему с правого крупа.
— Езжай к колонне. Скажи, чтобы Имран выводил их из ущелья.
— Как прикажешь, — кивнул воин, — а ты, господин?
— Я найду моих сыновей. Ну! Скачи!
Малек снова поклонился, развернул беспокойную лошадь и пустился с места в карьер.
Отряд поехал дальше. Очень скоро наткнулись на Наби и троих его людей. К счастью, живых.
Те выглядели потрепанными. Один из моджахедов ощупывал окровавленное лицо. Его арафатка тоже пропиталась кровью.
— Отец! — Наби, пришпорил коня, и его люди последовали за ним.
Четверо всадников быстро приблизились.
— Спецназ шурави! Мы попали в засаду! — Крикнул он.
— Где твой брат? Ты его видел? — Грозно спросил Юсуфза.
— Они, и часть моих людей попали в окружение! Я помчался назад, чтобы предупредить!
— Где⁈
— Дальше, на том конце ущелья! Но… — Наби помрачнел, — больше не стреляют. Кажется, бой кончился.
Не проронив ни слова Юсуфза бросился в галоп. Остальные помчались за ним вслед.
Там, где ущелье переходило в широкие тропы, что вели выше в горы, Юсуфза нашел остальных воинов из разъездов.
Больше десятка мертвых людей и коней лежали на широкой дороге, что тянулась по дну ущелья. Они просто валялись тут и там: кое-где сгрудившись в кучи, а кое-где по-одному, по два.
— Аллах, спаси и сохрани, — ошарашенно проговорил Наби. — Они все погибли!
— Где? Где ты видел шурави? — Судорожно перебирая удела, бросил ему Юсуфза.
— Всюду! Они появились из-за скал! Открыли огонь с возвышенностей!
— Шурави так по горам не ходят, — с сомнением сказал Мухтаар.
— Глупец! На нас могут напасть в любую секунду! — Закричал на него Наби.
Братья принялись браниться, пока молчавший и смотревший на тела погибших Захид-Хан не крикнул:
— Молчать!
Перебранка тут же прекратилась. Братья уставились на отца.
— Где Аллах-Дад?.. — Медленно проговорил Юсуфза.
— Вон! Вон его мертвый конь, отец! Его сразила пуля шурави! — Поторопился ответить Наби и указал на павшего могучего жеребца, под брюхом которого лежало мертвое тело.
— Всем быть начеку, — приказал Захид-Хан ледяным тоном и спешился.
— Отец! — Крикнул Мухтаар и тоже слез с коня.
Юсуфза медленно пошел к мертвым телам, чтобы отыскать среди них Аллах-Дада. «Если мой сын пал, — думал он, — я должен забрать его, чтобы похоронить, как праведного моджахеда».
Переступая кучно лежащие трупы людей, он повел по всем погибшим взглядом.
— Отец! Здесь что-то не так! — Догнал его Мухтаар, — Шурави так по горам не ходят! Они не знают этих мест!
— Возвращайся к остальным, Мухтаар, — хрипловато бросил ему Юсуфза.
— Но отец!
— Я сказал, — обернувшись, зло крикнул ему Захид-Хан, — возвращайся! Кто бы не был повинен в смерти моего сына, он за это ответит!
И потом добавил едва слышно:
— Но сейчас я должен позаботиться о тех, кто отдал души Аллаху.
Мухтаар застыл на месте в нерешительности. Захид-Хан подошел к коню Аллах-Дада. Опустился у человеческого тела, лежавшего под ним.
— Аллах-Дад… Мой первенец… — протянул Юсуфза.
— Отец?.. — Мухтаар прошел за отцом, ослушавшись его приказа. Встал за его плечом.
— Мой первенец… — Захид-Хан поднял полный боли и скорби взгляд на Мухтаара. — Мой наследник… Да примет твою душу Аллах…
Мухтаар видел могучее тело Аллах-Дада лежавшее на животе. На его одежде на спине красовались несколько грязно-красных отметин от кровоточивших ран. Казалось, кто-то выпустил в спину Аллах-Дада целую очередь.
— Мой сын… Мой наследник, — хрипло повторил Захид-Хан и потянулся к нему.
Аккуратно даже нежно взял за плечо погрубевшей рукой. Забормотав молитву полушепотом, он попытался перевернуть погибшего сына на спину, чтобы посмотреть ему в лицо.
Когда ухо Мухтаара уловило знакомый хлопок капсюля-воспламенителя гранаты, было уже поздно.
Захид-Хан не успел ничего сказать.
Как только мертвый Аллах-Дад оказался лицом к солнцу, Мухтаар увидел связку гранат у него на груди.
— Отец! — Только и смог крикнуть он, протягивая Захид-Хану руку.
Спустя мгновение эхо взрыва прокатилось по всему ущелью.
— Саш?
— М-м-м?
Клим подошел ко мне после ужина. Сегодня меня ждал ночной наряд, а потому нужно было еще кое-что сделать в питомнике.
По пути туда меня Вавилов и перехватил.
На заставе работала светомаскировка. Фонари, которыми обычно освещали двор, выключили. Сумерки все загустевали, медленно сменяясь привычной пограничной теменью.
— Да я тут… Сказать кое-что тебе хотел, — замялся Клим.
Вавилов выглядел каким-то обеспокоенным. Даже нервным. Он мялся на месте, вздыхал. Движения его были суетливыми и дергаными.
— Что? — Глянул я на него вопросительно.
Клим в очередной раз вздохнул.
— Я уже несколько дней сам не свой хожу. Не знаю, что мне делать. Думал, что если не замечать, само собой, пройдет. А вот не проходит.
— Говори уже яснее, чего тебе не так? — Я сложил руки на груди.
— Короче, я помню, что ты сегодня сказал. Ну, когда мы мешками капонир укрепляли. Сказал о том, что душа бывает не на месте, если хочешь близкому человеку помочь, а не можешь, — Клим опустил глаза. Добавил: — Или не если знаешь, не поздно ли оказывать ему помощь.
— Клим, — сказал я требовательно, слыша, как Вавилов ходит вокруг да около.
— Короче… Короче, это про Амину. Ее же так и не поменяли.
— И не поменяют. Я догадывался об этом, — кивнул я.
— В смысле, догадывался? — Округлил глаза Вавилов.
— Вот встретишь капитана Шарипова, у него расспроси, если получится. Может, и поделится секретной информацией. А сейчас скажи наконец толком: что тебя беспокоит?
— Короче, — решился Клим, — мне душманы сказали, если все сделаю, как они требуют, она будет жить. А иначе — ее обещали убить.
Я молчал, ожидая, пока Вавилов закончит.
— А вдруг, — он поднял на меня взгляд, — а вдруг действительно они нападут? Вдруг ждут от меня того, что я… Подожгу заставу? От особого отдела поэтому поводу небыло ни слова. А вдруг капитан Шарипов в этом направлении вообще не работал? Вдруг…
Клим осекся. Лицо его, выделяющееся светловатой кожей в темноте, внезапно сделалось очень мрачным.
— Вдруг я буду сидеть в укрепе и ждать атаку бандитов, — хрипловатым, каким-то низким голосом заговорил Вавилов, — а Амину, в этот момент, где-то там будут убивать?
— Это ведь не все. Так? — повременив пару мгновений, спросил я, — ты ведь поделился этим не просто так. У тебя ведь есть повод мне все это рассказывать. Так?
— Да, — Клим кивнул. — Тебе я могу доверять. Даже… Хочу доверять. Если бы не ты… Отца бы не на кого было бы обменять…
Он осекся. Сглотнул. Потом начал уже решительнее:
— Короче. Тогда, на берегу, Мухтаар рассказал мне, где именно я смогу найти Амину, когда сделаю то, что они от меня требовали.
Глава 7
— Почему не доложил раньше, рядовой Вавилов? — Спросил Таран холодно, — Почему утаил эти сведения?
— Виноват, товарищ старший лейтенант, — пролепетал Вавилов, опустив голову, словно провинившийся школьник.
В канцелярии нас было лишь трое. Таран, сверливший Клима взглядом, словно стараясь прожечь в его лице дырку, сидел за столом. Мы с Климом стояли перед ним, посреди комнаты.
Когда мы говорили с Вавиловым во дворе заставы, он рассказал мне, что очень жалеет о своем поступке. Жалеет, что не сообщил ни Тарану, ни особистам о том, что ему известно, где должны были держать Амину.
Сначала, когда после поимки Мухтаара, вскрылось, что бандиты собираются напасть на Шамабад, Климу показалось, что теперь то, что он знал, стало несущественным. Что он не в силах никак помочь девушке, ведь и сам сознался офицерам, что его хотели подтолкнуть к диверсии. А позже, когда многие заговорили, что никакого налета на заставу не будет, он убедил себя, что даже расскажи он все кому-то из офицеров, это уже ничего не изменит.