Я тут же стал пробираться туда за ним. Оказавшись внутри, мы затихли: он прислонился к дальней скалистой стенке пещеры, а я оказался практически у самого выхода.
— Селихов, — послышался тихий голос старшего сержанта. — Какого хрена ты меня валяешь? С чего ты взял, что это мина?..
Я ему не ответил.
У душманов, что уничтожил сегодня Наряд, с собой была одна противопехотная мина TS-50 которую в простонародье звали «итальянка», по стране изготовления.
Взрывное устройство оснащалось пластиковым корпусом, который не определялся миноискателем, и хитрой системой подрыва.
В центре круглого, ребристого корпуса мины находилась прижимная пластина. Давление на мину выталкивало воздух через диафрагму в небольшой резиновый воздушный мешок. По мере того как мешок надувался, он нажимал на затвор, который уже снимал выступ, ударника. Тогда ударник мог воздействовать на детонатор, и происходил взрыв.
Обычно «итальянке» требуется давление от двух до пяти килограмм в течение одиннадцати сотых секунды, чтобы мина рванула.
Однако нам попался один из «особенных» экземпляров, которые так любили душманы.
Еще из прошлой жизни я знал об итальянках.
Духи использовали их, чтобы останавливать колонны снабжения советских войск. Особенная итальянка работала так, что взрывалась не под первой машиной, что на нее наезжала, а пот третьей, десятой, или как повезет.
Все потому, что сначала из-за «специального заводского брака», а потом и при помощи кустарных переделок самих духов, мина приобретала свойство «накачиваться» перед взрывом. Поэтому рвалась она обычно внезапно, в середине колонны. Сказать, что это имело неслабый такой психологический эффект, это ничего не сказать.
Вот такая «накачивающаяся» мина попалась, по всей видимости, и нам. Ведь если бы было иначе, мы с Вовой уже оказались бы на том свете. Вопрос только вот в чем: сколько ей осталось до того самого критического момента, когда сработает детонатор?
— Селихов⁈ — Раздраженным полушепотом позвал меня Паулускус и даже хлопнул по плечу.
— Тихо… — Шепнул ему я.
Все потому, что звук хрустящих по мелким камешкам тропы шагов нарастал. А потом, внезапно, зазвучала… русская речь.
— Приветствую, как вы добрались? — Заговорил очень знакомый прокуренный, а оттого хрипловатый голос.
— С трудом, — признался другой мужчина, с высоковатым добродушным, но обеспокоенным голосом.
— Главное, что добрались.
— Вот, значит, как, — улыбнулся я, узнав одного из говорящих.
Хриплый голос принадлежал Шарипову.
А потом я услышал то, что полностью убедило меня в правильности хода моих мыслей.
— Как ты, девочка? Как себя чувствуешь? — Спросил у кого-то особист.
— Нормально. Третий сорт не брак, — ответила Амина уставшим голосом.
— Что за черт? Че происходит? — Непонимающе зашептал Вова Паулускус.
«Таран об этом ничего не знал, — промелькнуло у меня в голове, — особисты нас не предупреждали, что собираются вытащить девчонку из лап душманов. Но почему?»
В темноте я, наконец, увидел ноги говоривших людей: яловые сапоги Шарипова, рваные мокрые кеды «два мяча» Амины, и столь же мокрые овечьи сапоги из мягкой кожи третьего говорившего, человека, который явно был из духов.
Амина со своим покровителем застыли на месте, Шарипов в сопровождении еще кого-то, должно быть, Рюмшина, пошел к ним.
В следующее мгновение я понял, что особист может вот-вот наступить на мину. Бог знает сколько их тут разбросано?
— Стой! — Крикнул я из своего укрытия.
— Еб твою! — Аж подпрыгнул Шарипов от неожиданности.
Я тем временем выбрался из-под Волчьего камня. За мной последовал и Паулускус.
Ошарашенные особисты, Амина и ее спутник — полноватый мужчина в очках, уставились на нас двоих.
Их удивление переросло в настоящее изумление, когда сопка за их спинами тут же «обросла» прячущимися там пограничниками.
— Селихов? — Удивился Шарипов, — чего ты здесь делаешь? Что здесь делает наряд с Шамабада⁈ У вас там бой начинается!
— Я бы мог задать вам такой же вопрос, — сказал я, — но это подождет. Не смейте подходить ко мне ближе.
— Что это значит, товарищ Селихов⁈ — Резковато спросил Рюмшин, озираясь на Черепанова и остальных, спускавшихся с холма к нам погранцов.
— Товарищ прапорщик! — Проигнорировал я Рюмшина, — не подходите! Тут мины!
Сообразительный Черепанов тут же замер. Остальные погранцы инстинктивно остановились за его спиной.
— Какие мины? — Холодно спросил Шарипов.
Я ему не ответил. Опустился на колено, стал прямо руками аккуратно разрывать углубление в тропе, куда загнал ногу Паулускус.
Нормального грунта тут не было, и душманы, видимо, решили не рисковать тем, чтобы маскировать мину камнями. Вдруг рванет? Понадеялись на темноту и просто чуть припорошили ее песком.
— Вова, посвети-ка, — бросил я Паулускусу.
Тот тут же зажег следовой фонарь. И выматерился.
Все увидели в ямке круглую мину в пластиковом, ребристом корпусе зеленого цвета.
— Итальянка, — сказал я, — ее просто так не взорвать, не удалить. На близкую детонацию взрывчатки она не реагирует. Система хитрая.
Я глянул на старшего сержанта Вову Паулускуса. Добавил:
— Она не рванула сразу, потому что не «накачалась». Но это не значит, что она не опасна.
Паулускус почему-то посмотрел на меня остервенелыми глазами. На миг лицо его сделалось каким-то безумным. Каким-то ошарашенным.
Прямо на глазах у всех, старший сержант поплевал через плечо, а потом, сняв пограничную панаму, постукал себя по темечку.
— Здесь могут быть еще, — проговорил Черепанов мрачно и глянул на нас с настороженностью во взгляде.
Окружающие немедленно напряглись. Шарипов засопел, осматривая тропу под фонарем старшего сержанта Паулускуса.
— Могут. Избегайте неровностей тропы, — сказал я, — мины принесли сюда духи, которых наши уничтожили вечером. Их было двое. Не думаю, что они могли взять с собой много взрывчатки.
— С десяток могли, — задумчиво проговорил прапорщик Черепанов и попятился. Остальные погранцы тоже шагнули назад.
Черепанов засуетился, приложил к уху гарнитуру своей радиостанции.
— Попробую вызвать Шамабад. Пусть кого-нибудь пришлют.
— Не стоит, — возразил я. — У них самих там проблемы. Пусть обороняют заставу.
— Но все вокруг может быть заминировано, — покачал головой Черепанов.
— Саперов мы не дождемся, — сказал я, — сейчас просто не до нас. Отправлять к нам подмогу тоже плохая идея. На заставе будет меньше людей. А если сюда нагрянут духи? Сколько мы продержимся? Уж точно, первыми погибнут те из нас, кто стоит сейчас на тропе.
— Идти самим опасно, — сказал Черепанов и покачал головой, — мы не знаем, сколько тут мин. Любое неправильное движение — и взрыв.
— Стоять на месте нам не резон, — возразил Шарипов, — Ведь как-то ж мы забрались аж сюда по тропе? Никто не взорвался. Если обойдемся без паники, можем выбраться.
— Вполне можем, — согласился я и глянул сначала на Шарипова, потом на Амину, — будем выходить аккуратно. Шанс погибнуть на минном поле ниже, чем при штурме вражеских позиций. Так что мы все останемся живы, поняли?
— Здесь что, все заминировано? — Будто бы очнулась девушка, и ее испуганные зрачки нервно забегали.
— Все будет хорошо, — уверенно сказал я ей, — повторяю, мы все останемся живы. Делай, как я скажу, Амина. Тогда все будет хорошо.
— Когда это младший сержант Селихов у нас заделался в саперы? — Спросил напряженный, словно струна Рюмшин, стоя на трясущихся ногах.
— Можете попробовать вывести всех сами, товарищ капитан, — мрачно сказал я, — а я посмотрю. Договорились?
Рюмшин ничего не ответил, только гневно засопел.
— Ну и хорошо, — сказал ему я, — тогда пойдемте.
Я медленно пошел вперед, выбирая, куда же поставить ногу. Догадливый Вова Паулускус пошел мне след в след. Когда я остановился примерно на середине тропы, глянул на Амину и ее полнотелого друга. Мужчина стоял за ее спиной и непрерывно, чуть не каждые полминуты, дрожащими руками поправлял маленькие очечки на большом круглом и немного обрюзгшем лице.
— Вова, будь добр. Посвети, — сказал я.
Паулускус направил луч следового фонаря под ноги Амине и полному мужчине. Я внимательно осмотрел там тропу. Нашел единственное место, где в странном углублении не совсем естественно, по моему мнению, лежали камешки.
— Вон то место, — указал я туда, — обойдите его. Двигайтесь ко мне. Дальше — по моим следам.
Амина сглотнула.
— Дитя, если боишься, давай я пойду первым, — сказал полнотелый мужчина в очках. — А ты иди по моим следам.
— Нет, — покачала она головой, — спасибо вам. Я сама.
Она обернулась к мужчине в очках, глянула на него с какой-то теплотой и благодарностью.
— Прошу вас, будьте аккуратны, — сказала Амина, а потом сделала смелый шаг.
Мужчина в очках пошел за ней след в след. Так, они добрались до нас с Вовой.
Тогда я пошел первым, Вова за мной, а Амина и мужчина в очках по его следам. Все это время особисты терпеливо ждали, стараясь не делать ни шагу.
Когда мы вчетвером сошли с тропы и оказались в безопасности, я взял у Вовы фонарь и посветил уже им. Внимательно всмотрелся в усеянную камнями тропу у них под ногами.
— У вас, вроде, все чисто, — сказал я, — либо мин нет, либо они замаскированы лучше, чем другие, и на глаз определить их не выйдет.
— Обнадежил, — кривовато усмехнулся Шарипов.
— Двигайтесь спокойно, — сказал я. — Если даже мина окажется под ногами, есть шанс, что это такая же «не накаченная» итальянка. Что она не взорвется.
— Или рванет сразу, как только кто-нибудь на нее наступит, — Угрюмо заявил Рюмшин.
— Или так, — пожал я плечами.
Рюмшин вздохнул. Когда Шарипов сделал несмелый шаг, тот тут же встал туда, где только что был Хаким.
Амину, тем временем, отвели на безопасное расстояние. Мужчину в очках тоже. Черепанов приказал остальным пограничникам отойти, чтобы случайный взрыв мины никого не ранил.