— Пытаются штуровать опорник, — сказал я, — но пока завязли.
А если продвинуться? — Удивился Матвей, — что тогда?
— Там три боевых машины и отделение стрелков, — сказал я, — некоторое время продержатся. Оружие у духов стрелковое. Разве что гранаты с собой несут. С минометами, по всей видимости, у них какая-то беда.
Тем не менее нашим в опорнике все равно может понадобиться помощь. Духи явно что-то замыслили.
Оценивая ситуацию, я обернулся к дувалу. Глянул туда, где Таран и два отделения стрелков отбивали вяленькую атаку духов.
— Так что, Саша?
Ответить я не успел.
Когда снова глянул в темноту, увидел… как из-за забора выскочил душман. В руках его были гранаты.
Я не дал ему выдернуть чеку. Вскинув АК, выстрели одиночным духу прямо в грудь. Тот сдавленно застонал и опрокинулся на спину. За ним тут же ворвался еще один. Он просто кинулся на нашу позицию и вцепился в автомат Матвея. Потом появились еще двое.
Завязалсяь перестрелка практически в упор. Но духи упрямо лезли к нам.
— Гранаты! — Крикнул кто-то.
Через забор к нам полетели гранаты. Нарыв на удивление резво кинулся к одной из них и отбросил к зданию конюшни, где она и хлопнула. Остальные стали рваться достаточно далеко от наших позиций. Тем не менее это заставило пограничников укрыться и на мгновение пректарить стрельбу. Духом было достаточно этого мгновения.
— Да они обезумели! — Крикнул Малюга, видя, как враг прет к нам внаглую. А потом новый душман просто вскочил на плиту и кинулся на него с кулаками.
За врагами последовали еще несколько. Они накидывались на погранцов, держа наготове ножи. Отчаянно пытались связать их ближним боем, чтобы те не смогли стрелять.
У духов получилось. Остальные наши уже не рисковали открывать огонь в упор по врагу. Боялись зацепить своих. Потому вели бой на близкой дистанции с теми из духов, кто оказался прямо под бетонной стеной.
Когда я метнулся Матвею, уже боровшемуся с духом, то понял: на нашей линии ни с того ни с сего завязалась рукопашная схватка.
Глава 16
Дух навалился на Матвея, и вместе они опрокинулись на землю. Душман оказался сверху.
Я видел, как он, прижимая одной рукой автомат Матвея к груди пограничнику, второй потянулся куда-то вниз, видимо, за ножом.
Раздумывать долго времени не было. И хотя вокруг свистели шальные пули остальных обороняющихся пограничников и душманов, я кинулся на духа, который собирался зарезать Сергеева.
Сходу, сапогом я пнул его по голове. Дух вздрогнул и словно бы осел, смешно болтая ногами. Я просто отправил его в нокаут одним четким ударом.
Сергеев принялся торопливо отползать, стараясь поскорее выбраться из-под душмана.
Я пнул врага второй раз, но уже по почкам. Когда тот перевернулся на спину, я дважды выстрелил ему в корпус. Дух затих.
Зато рукопашная набирала обороты. Когда я обернулся, уже увидел, как почти все отделение правого фланга сражается с врагом как может и чем придется.
Сагдиев лупасил какого-то духа автоматом, словно дубиной. Малюга работал локтями и прикладом. Парни, которым не досталось места в проеме, постреливали в брешь, в тех духов, что пытались ворваться.
Через пару мгновений новый душман вскочил на заваленную плиту. Вскинул автомат, чтобы расстрелять меня в упор. Я ответил ему быстрее, чем он успел среагировать. Дал очередь в грудь.
Тот грохнулся на плиту, да так и замер там. За ним полез новый.
Я увидел, как Малюга, отделавшийся от прошлого противника, смело подскакивает к вновь вошедшему. Пограничник потерял где-то автомат и теперь бился одними только кулаками, напрочь забыв о штыке в пылу схватки.
Гена вцепился Духу в автомат. Попытался отобрать, но тот просто врезал пограничнику по лицу прикладом.
Малюгу аж отбросило. Боец упал на землю. Я снова вскинул автомат, но тот предательски щелкнул вхолостую.
Видя, что дух собирается обстреливать занятых рукопашной пограничников, я бросился на него, чтобы остановить.
Душман оказался бывалый: высокий, крепкий, с косматой грязной бородой и злым морщинистым лицом. Кажется, я показался ему просто мальчишкой, которого он разделает на раз два.
Ох… Как же он ошибался.
Я подскочил к душману, схватил за автомат и одновременно ударил в живот. Тот от неожиданности сгорбился. Тогда я просто стянул его с плиты. Дух рухнул, но на удивление шустро перекатился и встал на ноги.
Кривясь от боли, посмотрел на меня, а потом достал жутковатого вида точеный-переточеный нож с костяной рукоятью из своих ножен, что он держал за кушаком.
Я вынул свой штык-нож. Стал лицом к лицу с духом. Душман метнулся ко мне, норовя ударить клинком по руке, в которой я зажал свое оружие.
Я ловко перехватил его вооруженный кулак, кинул врага через плечо, оказался над ним, присев на колено. А потом двумя точными ударами поразил душмана прямо в сердце.
Дух задергался. Засучил ногами, лежа на земле. Его простая длинная рубаха, что носил он под импортной армейской курткой, вмиг покраснела от крови.
Когда враг затих, я поднялся. Подобрал и перезарядил автомат.
Пограничники все еще ожесточенно бились с духами. Однако врагов осталось человек семь. Бой шел суровый. И наши, и духи, валялись кто где. Яростно боролись. Кто-то в парах, кто-то втроем, они били друг друга, душили, боролись за ножи и автоматы. То и дело звучали стоны боли и приглушенные вопли ярости.
«Они не заходят внутрь» — Пролетела у меня мысль в голове.
И правда, духи не заходили. Будто бы их главной целью было не прорвать нашу защиту, а что-то совершенно другое. Лишь небольшая группа душманья ворвалась к нам и связала боем. Но что означал этот маневр? Чего они хотели?
Я подскочил к Малюге. На нем лежал душман и, нацелив нож в сердце парня, давил изо всех сил, стараясь зарезать. Малюга со стоном сопротивлялся, схватившись за руки врага и стараясь отвести острие ножа от своей груди. Одним ударом я снял с него противника. Пнул духа по голове, и от просто слетел с Гены.
Пограничник не растерялся: он сам напал на духа, схватил его нож и принялся бить врага куда придется.
Также я выручил и Кандижева, которого душил другой дух.
Я схватил дущмана за шею, сдавил изо всех сил так, что уже через несколько мгновений тот опал, лишенный кислорода. Я завалил врага на спину, схватил автомат, болтавшийся у меня на ремне, и добил противника двумя выстрелами в живот.
Вместе с Канджиевым мы помогли еще одному пограничнику, а потом и другому. Не прошло и минуты, как наши стали переламывать ход рукопашной.
— Не щадить врага! — Кричал я, когда духи дрогнули, и вместо ожесточенной борьбы, принялись отбрыкиваться от погранцов и спасаться бегством, уходя куда-то на территорию заставы.
— Не щадить! Они нас не щадили, и мы их не будем!
Распаленные жаром рукопашной погранцы, принялись добивать троих или четверых душманов, которые дали деру во двор заставы.
Однако я не стал смотреть, как враги гибнут. Вместо этого бросился в брешь. Все потому, что, кажется, стал понимать, к чему был весь этот отчаянный рывок душманья.
— Сашка! Сашка, ты куда⁈ — Кричал мне Канджиев.
Когда я оказался за забором, увидел, то, чего и ожидал. Вот, значит, что за «маневр» они решили провести. Мои догадки оказались верны.
Меньше десятка духов уходили вдоль забора к берегу Пянджа. Они приближались к системе, чьи нити обрезали или оборвали во время наступления.
Тогда я закричал:
— Внимание! Отделение, за мной!
Несколько бойцов, кто услышал мой приказ, без страха выскочили следом.
— В атаку! — Я указал на отходящих, — уничтожить врага!
Стрелковой цепью мы направились вперед и открыли огонь. Потом залегли.
Я быстро раскусил замысел противника. Духи пытались уйти. Их небольшая группа последовала вдоль забора, потом ее часть связала нас ближним боем, чтобы другие смогли отойти к берегу. Слишком решительный прорыв в таких условиях. Это неспроста.
Вопрос оставался лишь в том, зачем духи так рисковали? Чего такого важного они пытались уберечь? Или кого?
Душманы у системы даже не сразу поняли, откуда их убивают. Не поняли, откуда началась стрельба, и просто дрогнули, запаниковали. Стали разбегаться врассыпную. Пограничники выцеливали и уничтожали их.
Видя, что духи уже не способны к сопротивлению, я приказал:
— В атаку! Захватить врага!
Пограничники, все как один, поднялись. Мы пошли вперед, отстреливая каждого, кто подавал хоть какой-то намек на то, чтобы начать защищаться.
Когда приблизились к ним, двое оставшихся бросили оружие. Кинулись на колени и задрали руки. Один из них, высокий, но худощавый что-то забормотал на пушту. Говорил он торопливо и испуганно.
Я не стал его слушать. Просто врезал прикладом по лицу, а когда он упал, принялся вязать ему руки его же арафаткой.
Духи не взяли укреп. Не прошло и пяти минут после того, как мы втянули двоих пленных на территорию заставы, как они не выдержали натиска и стали отступать.
Некоторое время мы провожали отходящих душманов автоматным огнем.
Темнота больше не была их союзником. Все потому, что она мало помалу рассеивалась. Окружающий мир из непроглядно-черного, превратился в темно-серый.
Проступили очертания потрепанных боем строений заставы и самого ее здания. Стали видны холмы и неровности долины Дастиджумсокго ущелья, близь берега Пянджа. А вместе с ними и многочисленные тела душманов, оставшиеся лежать на поле боя.
— Этих двоих охранять! — Приказал я, указывая на ставших на колени, под стеной, духов.
Один из них был явно совершенно простым солдатом. Это был худощавый и очень смуглый юноша. Его борода едва-едва начинала расти и топорщилась на подбородке нелепыми, очень редкими, но длинными волосками.
А вот другой оказался непрост. Если остальные были наряжены кто как. То этот носил военную форму. Должно быть, импортную. На груди его красовался разгрузочный жилет, по всей видимости, китайского производства.