— У вас отменная память, господин Горчаков. Но моя — всего ришь набрюдатерь. И советник.
Вон оно как! Маеда приставлен, чтобы «наблюдать» за действиями командира группы, фактически контролировать и направлять его, а при необходимости и заставить выполнить то или иное задание. В противном случае…
Горчаков неплохо владел собой, Маеда Сигеру ничего не заметил…
Ждали сигнала к выступлению. Днем спали, ночью бесцельно слонялись по крепости, спускали деньги в ресторанчике. Хунхузы играли в кости, бешено грызлись, таскали друг друга за косы, хватались за ножи, но появлялся Господин Хо, и страсти мигом утихали.
Горчаков, Лещинский и Маеда Сигеру ночью выезжали на рекогносцировку, затаивались в кустарнике на берегу Турги. Горчаков сидел на охапке влажной осоки, часами смотрел на противоположный берег. Что там? Какая она, Россия? Вдоль берега шли загорелые советские пограничники. Рабочие, крестьянские парни, возможно, сыновья тех, кто отобрал его родовое поместье под Липецком.
Ворвавшаяся в усадьбу толпа крушила и ломала все вокруг, разнесла ажурную беседку — хрупкое, источенное шашелем[99] сооружение, где безусый юнкер Сережа впервые поцеловал сероглазую гимназистку с пышной русой косой…
Погромщики орудовали топорами. Лохматый кузнец с треском свалил беседку, растоптал сапожищами. Кольями забили Бьютти, пегую спаниельку, ласковое, доверчивое существо. Поместье сгорело.
Потом запылала вся Россия. Поручик Горчаков отступал с полком до самого Крыма. Погиб отец, мать скосил сыпняк[100]. Горчакову удалось пробраться на Дальний Восток. Он дрался с красными в Приморье, с остатками белых войск ушел в Китай.
Бинокль задрожал, Горчакова трясло от ненависти, рука сжимала пистолет. Ничего, час мщения близок. Советам будет выплачено по всем счетам…
Наступил июль — сухой, жаркий. Вечером духота становилась нестерпимой, воротник куртки раскисал от липкого пота, лишь глубокой ночью, когда спадал зной, Горчаков выходил из крепостных ворот. Он прогуливался по луговине, разглядывая безвестные цветы. Нагнулся, сорвал самый крупный. Нежные, бархатистые лепестки, длинные желтые тычинки, но запаха нет, цветы не пахнут. Все здесь не так…
В крепость Горчаков возвращался на рассвете. Навстречу ковылял паломник с деревянным молитвенным барабаном. Он беспрестанно встряхивал барабанчик, монотонно повторял:
— Ом мани падме хум. Ом мани падме хум…
Поравнявшись с Горчаковым, паломник протянул скорлупу кокосового ореха — мисочку для подаяний. Горчаков бросил в нее медяки. Он презирал бродячих отшельников гуру, свами[101]: лжесвятые, побирушки. Местные жители благоговели перед этими проходимцами, почитали их за святость. В действительности большинство этих людей захребетники, трутни, паразитирующие элементы, но в милостыне Горчаков им никогда не отказывал.
— Ом мани падме хум. Благодарю, господин. Щедрость твоя да будет замечена всевышним. Человеческий век — пылинка. Милость всевышнего проявится в потомках твоих.
В потомках? Горчаков усмехнулся. Таковых не нажил, не удосужился. Паломник загремел барабаном.
— Свято существующее, свято живое. Не томи в неволе птиц и животных, ибо рождены свободными. Святы ползающие и летающие, бегающие и плавающие. Святы солнце и звезды, все вокруг. Маловеры и грешники да будут прощены, но нет прощения тому, кто поднял руку на собственный народ!
Удивленный Горчаков впился взглядом в паломника, тот не спеша пошел дальше. Деревянный барабанчик размеренно отстукивал: ом мани падме хум… ом мани падме хум…
VIIГОТОВНОСТЬ НОМЕР ОДИН
Капитана Зимарёва вызвали в отряд на совещание начальников застав. Зимарёв не любил оставлять заставу, казалось, в его отсутствие что-то обязательно случится, поэтому он даже в отпуск уезжал неохотно, предпочитая отдыхать на заставе. Теперь уезжать особенно не хотелось — Зимарёв снова и снова вчитывался в полученные одно за другим спецсообщения, разосланные всем заставам, отрядам, комендатурам Дальневосточного управления пограничных войск СССР.
«…На участке заставы „Турий Рог“ в ближайшее время возможна серьезная провокация, для участия в которой на границу перебрасывается специально сформированная из белоэмигрантов, белокитайцев и других антисоветских элементов группа под командованием бывшего офицера белой армии, члена Российского фашистского союза Горчакова. Не исключена поддержка подразделениями Квантунской армии и японских пограничных служб. Цель — разведка боем. Кодовое название акции — „Хризантема“…
…Особая группа Горчакова сосредоточена в крепости Тун-Ян-Мо, комплектование и вооружение завершено. В крепость переброшена рота японских солдат с малокалиберной артиллерией на вьюках. В группу входят действовавшие ранее автономно банды Мохова и хунхуза Хо, ядро составляют белоэмигранты. Общая численность — более двухсот штыков и сабель.
Японская пограничная стража выставляет усиленные дозоры и удваивает патрули. Поскольку крепость Тун-Ян-Мо расположена в зоне значительной активности китайской Красной армии, японцы и контактирующая с ними белогвардейская верхушка сосредоточили здесь подразделения армии спокойствия (контрреволюционные китайские формирования для борьбы с китайской Красной армией). Вблизи крепости (в восьми километрах западнее) расквартированы специальные японские пограничные войска, подчиненные штабу Квантунской армии, — „Гоцзин-Цзянь-си-Туй“.
Начало операции „Хризантема“ предположительно во второй декаде сентября 1941 г.».
Зимарёв побарабанил пальцами по листку бумаги, вздохнул и взял второй.
«…Подготовка отряда Горчакова к рейду заканчивается. Предположительный район действий — участок заставы „Турий Рог“. Приданной отряду бандгруппе Мохова предстоит действовать в составе названного формирования либо автономно, с подчинением Горчакову.
Возникшая в период конфликта на КВЖД, бандгруппа Мохова активно функционировала много лет, нападая на пограничные посты, отдельных бойцов, сельсоветы, уничтожая партийный и советский актив, совершая поджоги и грабежи.
С началом Великой Отечественной войны бандгруппа Мохова, несмотря на резкую активизацию японской пограничной охраны, частей и подразделений Квантунской армии, хунхузов, белокитайцев и прочих антисоветских элементов, особой активности не проявляла, из чего можно предположить, что командование Квантунской армии готовило бандгруппу для выполнения заданий особой важности.
Состав бандгруппы:
1. Мохов Арсений Николаевич, главарь, 1897 года рождения, уроженец села Тихонова Пустынь, русский, штабс-капитан царской армии. Награжден двумя Георгиевскими крестами, орденом Св. Владимира с мечами и почетным золотым оружием. Имеет семь ранений и контузий. Физически силен, инициативен, смел. В бандгруппе пользуется непререкаемым авторитетом. Вооружен. Постоянно носит пистолет парабеллум, финский нож. Рост — 181 см. Вес — 98 кг. Волосы прямые, черные, расчесывает на косой пробор. Лицо чистое, открытое, черты лица правильные, нос прямой, брови широкие, черные. Глаза синие, большие. Лоб высокий, скошенный, усы вислые, кончики закручены. Зубы белые, ровные. Подбородок крутой, раздвоенный. На левом предплечье шрам от осколка. На правой ноге, чуть выше колена, косой след сквозного пулевого ранения. Иногда прихрамывает. На тыльной стороне кисти татуировка — змея. Голос громкий, басовитый. В разговоре любит употреблять выражения: „Ну-с, итак-с“. Характер спокойный, властный. Отмечались и вспышки ярости. В таком состоянии абсолютно неуправляем, не задумываясь пускает в ход оружие.
2. Окупцов Иван Васильевич. 1907 года рождения, уроженец села Столбовое Читинской губернии. Кулак. После раскулачивания выслан на Север, бежал за кордон, предварительно поджег колхозную конюшню, убив топором сторожа. В годы гражданской войны служил в железнодорожной охране. Рост — 170 см. Вес — 74 кг. Коренастый, походка вразвалку, косолапит. Голос тонкий, волосы темно-русые, короткие, прямые. Нос курносый. В верхней челюсти недостает зуба, из-за чего шепелявит. Тело нечисто, фурункулез. Множественные следы фурункулов. На левой руке не хватает фаланги среднего пальца.
Активный функционер секты скопцов[102], согласно изуверскому обычаю сектантов отмечен „большой печатью“ (удалены половые органы). Операция сделана давно, что отразилось на внешности (отсутствие растительности на лице, женоподобная фигура). Крайне жесток.
3. Волосатов Гурий Фомич, он же Волосан. 1902 года рождения, уроженец города Благовещенска. Отец, владелец мясной лавки, репрессирован органами НКВД за антисоветскую агитацию. Гурий Волосатов ушел с частями атамана Семенова за кордон, участвовал в расправах над пленными красноармейцами и мирными жителями. Отличается крайней жестокостью и чудовищной изобретательностью. Хитер, оружием владеет посредственно, в боевых операциях активно не участвовал, использовался для карательных акций в тылу белобандитских войск. Рост — 165 см. Вес — 58 кг. Волосы темные, редкие, рассыпаны по плечам, вьются крупными локонами. Глаза большие, зеленые, на щеке родинка с трехкопеечную монету. Сифилитик. Периодически отпускает бородку и усы. Иногда надевает очки (перед пытками своих жертв). Зрение нормальное. Речь витиеватая, любит говорить иносказательно. Постоянно носит при себе и употребляет сахар. Зубы сильно попорчены. Любит украшения, носит перстни на обеих руках и массивное обручальное кольцо, хотя в браке не состоит.
4. Гапоненко Анна (Ганна) Никифоровна, сожительница Мохова, 1910 года рождения, уроженка хутора Гайдамак Киевской области. Дочь мельника. Среднего роста, худощавая, подвижная. Нос тонкий, вздернутый, глаза серые. Часто сопровождает Мохова в качестве адъютанта. Одета в мужской костюм, носит кубанку. Отлично владеет стрелковым оружием. Нередко использовалась для разведки, для чего переодевалась в крестьянскую одежду или под монашку. Характер легкий, веселый, авантюрного склада, любит рискованные ситуации.