– Я верю тебе, – поддержал Юханссон. – А если взять не только таких, как я. А всех мужчин вообще?
– Какой-то процент, пожалуй, есть, – ответила Пия. – Один из ста, один из пятидесяти, один из сорока, наверное, даже. Если, конечно, мы говорим о детях. А не о двенадцатилетних подростках, о девицах, у которых уже появилась грудь и волосы между ног. Хотя их вообще-то довольно легко сбрить при желании.
– Многие тогда? – спросил Юханссон.
– Слишком многие, – уверила его Пия. – Войди в Интернет и проверь сам, если не веришь мне. На таких сайтах наверняка десятки миллионов посетителей в неделю. Посетителей, а не посещений, поскольку в этом случае речь идет о сотнях миллионов.
– Я это уже сделал, – сообщил Юханссон.
– Тогда позволь задать один вопрос. Эти коробки… – Пия кивнула на картонки, стоявшие на полу его кабинета.
– Да, – сказал Юханссон. – Что тебя интересует?
– Они содержат материалы расследования убийства малышки Жасмин Эрмеган? Не так ли?
– Да, – подтвердил Юханссон. – Откуда ты знаешь, кстати?
– Я, естественно, заглянула в них. За кого ты меня принимаешь?
– Ага, – сказал Юханссон. – Вот как.
– Просто не хочу, чтобы это стоило тебе жизни.
– О чем ты?
– Ты найдешь его, – сказала Пия. – Я полностью уверена в таком результате. Только, пожалуйста, не ценой нового инсульта или инфаркта.
– Ты не должна об этом беспокоиться.
– И что ты сделаешь, когда найдешь его? – поинтересовалась Пия. – Ведь ты не сможешь даже пальцем его тронуть, поскольку уже поздно, согласно какому-то настолько идиотскому закону, что только юристы способны до конца понять всю его ущербность. Настолько безгранично глупому, что любой думающий и знающий человек лишь качает головой.
– Я совсем ничего не собираюсь делать, – заверил Юханссон.
«Когда я найду его, будет уже слишком поздно, – подумал он. – Когда я найду его, другие сделают все за меня».
58Утро субботы 31 июля 2010 года
– Ларс! – крикнула Пия. – Звонят в дверь. Ты не сможешь пойти и открыть?
– Почему я?! – крикнул Ларс с дивана, где лежал со своей утренней газетой и в виде исключения без головной боли.
– Я в туалете, – объяснила Пия.
«Я и представить не мог, что директорша банка ходит в сортир», – подумал Юханссон.
Потом он не без труда поднялся, взял свою палку с резиновым наконечником, дохромал до двери и открыл. Даже не посмотрев в глазок, поскольку это, пожалуй, не имело значения при его сегодняшнем самочувствии. В худшем случае он ведь мог ударить своей тростью несколько раз.
– Меня зовут Макс, – сказал Максим Макаров. – Меня прислал твой брат Эверт.
«Новый Маленький Эверт, – подумал Юханссон. – Где, черт возьми, Эверт нашел его? Я и представить не мог, что такие еще существуют».
– Входи, Макс, – сказал Юханссон. – Чувствуй себя как дома.
«Твой личный Маленький Эверт, – подумал он. – Через шестьдесят лет у тебя появился собственный Маленький Эверт, который, кроме того, будет жить дома у тебя и твоей супруги».
– Заходи, Макс, заходи, – повторил Юханссон, внезапно испытав необъяснимое возбуждение.
Пия, похоже, с неподдельным восторгом отнеслась к их новому жильцу. На обед она приготовила котлеты. Юханссону пришлось есть одну свою только с салатом, в то время как Максим умял гору жареной картошки к своим трем, щедро украсив все сверху приличными кусками самодельного чесночного масла Пии. Юханссон получил два бокала красного вина. Отмеренные с точностью до сантилитра[8], и жена стояла спиной к нему, когда наполняла их. При мысли обо всем прочем, чем одаривали соседа по столу, это выглядело скромной компенсацией. Два бокала красного вина и один минералки, в то время как Макс влил в себя по меньшей мере литр свежевыжатого апельсинового сока.
«Да он просто обожрет меня», – подумал Юханссон.
– Тебе понравилась еда? – спросил он с невинной миной.
– Супер, – ответил Макс и кивнул Пии: – Спасибо. Все было невероятно вкусно.
– Скажи, если хочешь добавки, – сказал Юханссон.
– Спасибо, – поблагодарил Макс, – но…
– Еще будет десерт, – вмешалась Пия и одарила мужа настороженным взглядом. – Я приготовила для нас фруктовый салат.
После обеда Юханссон расположился на диване в своем кабинете, в то время как Макс помогал его жене убрать остатки трапезы.
«У него не только хороший аппетит, он явно весельчак, – решил Юханссон, во второй раз услышав громкий смех Пии в кухне. – И вдобавок двигается неслышно, – подумал он, когда неожиданно увидел Макса у себя в дверях. – Маленького роста и с плечами шириной с дверной проем в амбаре отцовской усадьбы. Плюс ходит совершенно беззвучно».
– Извини, что я беспокою, шеф, – сказал Макс. – Но нормально, если я буду называть тебя шефом?
– Да, просто замечательно, – ответил Юханссон. – А как ты называешь моего брата, кстати?
– Эверт, – сообщил Макс и удивленно посмотрел на Юханссона. – Так все делают, – добавил он.
– А как он тебя называет?
– Максом. Или Колобком.
– И как ты хочешь, чтобы я тебя называл?
– Макс будет нормально. Или Колобок. Как шефу больше нравится.
– Какой у тебя рост? – поинтересовался Юханссон.
– Метр семьдесят четыре.
– А вес?
– Где-то сотня, сто пять примерно. Все зависит от того, как много я тренируюсь.
– Ты, вероятно, сильный, – сказал Юханссон.
– Да, – ответил Макс. – Я в любом случае не встречал никого сильнее.
При этом на его лице проявилось явное удивление.
– Я спрашиваю по той простой причине, что на днях у меня закружилась голова, и я оказался здесь, на полу, и мне пришлось попотеть, прежде чем я сумел забраться на диван. Сам я вешу сто двадцать кило.
«Чуть больше ста двадцати», – подумал он.
– Никаких проблем, – заверил его Макс. – Сто двадцать – никаких проблем. Но я подумал, что мы для начала должны поменять трость, – добавил он и кивнул в сторону палки Юханссона с резиновым наконечником. – Равновесие будет плохое, когда шефу придется держать ее в больной руке.
– Вот как, – буркнул Юханссон.
– Если шеф встанет, я покажу, – сказал Макс.
Юханссон сделал, как ему сказали. А Макс тем временем выудил из кармана рулетку и измерил расстояние от его правой подмышки до пола.
– Костыль хорошо подойдет, – сообщил Макс. Он сунул рулетку обратно и кивнул в знак подтверждения своих слов.
– Проблема в том, что мне трудно держать его, – сказал Юханссон и показал своей обессиленной правой рукой. – Костыли, которые мне дали в больнице, слишком короткие, я не могу их держать.
– Это решаемо. Поверь мне, я разберусь с этим. Кстати, я пригнал новый автомобиль шефа. Если нет возражений, мы могли бы прокатиться.
Та же модель, как и прежний автомобиль, тот, который его брат практически подарил его лучшему другу, но в этом была автоматическая коробка и куча электронных приспособлений, призванных облегчить вождение.
– Шеф может открывать и закрывать дверь с водительской стороны при помощи пульта дистанционного управления, – объяснил Макс и показал. – Сиденье регулируется автоматически, как только шеф сядет. То же самое касается ремня. Он срабатывает автоматически, стоит шефу нажать на кнопку. Вот эту, – продолжил Макс и показал на приборной панели. – Автоматическая коробка. Позволяет ездить при помощи левой руки и правой ноги.
– Замечательно, – одобрил Юханссон.
«И к тому же автомобиль черный. Люди вроде меня в свои лучшие дни ездили на черных автомобилях».
Когда Юханссон скользил вниз по улице, не держа в голове никакой особой цели, давление у него в груди спало. Ему также стало легче дышаться, и опять же в первый раз после почти месячного перерыва он снова сидел за рулем.
«Еще один крошечный шаг к нормальной жизни», – подумал Юханссон. И те два бокала красного вина, которые он выпил за обедом, абсолютно не волновали его.
59Воскресенье 1 августа 2010 года
Войдя на кухню в воскресенье утром, Юханссон увидел там жену, укладывавшую дорожную корзинку.
– Что происходит? – поинтересовался он.
– Мы едем в деревню, – сообщила Пия. – Наш дом пустует уже почти месяц, а мне нужно сделать там массу всего.
– Кто мы? – спросил Юханссон. – Кто поедет туда, я имею в виду?
– Ты, я и Макс.
– Только я не смогу убираться, – сказал Юханссон. – Я чувствую себя не настолько хорошо, как ты понимаешь.
– А ты никогда и не участвовал в уборке, – напомнила Пия. – Поэтому не беспокойся.
«О чем это она? – подумал Юханссон. – Конечно же я прибирался».
Когда он сел за руль, Макс и Пия переглянулись, но ни один из них ничего не сказал. Юханссон тоже не произнес ни слова и, как только они выехали на автостраду в сторону Норртелье, съехал на пустую автобусную остановку и затормозил.
– Пусть кто-нибудь другой ведет машину, – сказал он, не вдаваясь в причину. – А я сяду сзади. Там мне будет удобнее.
Он поменялся местами с Пией и, очевидно, задремал, поскольку, когда открыл глаза, они уже стояли на гравиевой площадке перед их летним домиком на полуострове Родмансё.
– Вот мы и приехали, – сказала Пия. – Как у тебя дела? Она улыбнулась ему, чтобы спрятать беспокойство в глазах.
– Все нормально, – уверил ее Юханссон.
«Никакой головной боли больше, – подумал он. – Второй день без нее и новый рекорд». Давление в груди тоже уменьшилось. Хотя он чувствовал себя уставшим, даже больше, чем до того, как заснул. Уставшим и подавленным по причине, которую сам не понимал.
– Я чувствую себя хорошо. Лучше, чем в последнее время, – добавил он. – Собирался искупаться.
Никто из них не возразил и в этот раз. Даже когда он, хромая, вышел на причал и, призвав на помощь всю силу ног, прыгнул головой вниз, крепко держа перед собой левой рукой больную правую руку, чтобы не повредить ее при ударе о воду. Потом он медленно опускался в направлении дна. Подавив внезапное желание сделать глубокий выдох и разжать захват, задержал дыхание как можно дольше, а потом за счет сильного толчка ногами поднялся на поверхность.