{34 ...огорчительна была шутка, которой ответил Лисимаху его парасит. — Афиней поясняет: царь Лисимах был очень скуп (Ath. 246 е).}
9. Есть различия и в замечаниях, касающихся телесных недостатков. Горбоносый или курносый только усмехнется, если подшутить над его [c] носом, например Филипп, {35} сын Касандра, нисколько не обиделся, когда Феофраст сказал ему: "Удивляюсь, что твои глаза не запоют, ведь нос им все время знак подает". И Кир посоветовал горбоносому {36} жениться на курносой, чтобы в браке было необходимое соответствие. А вот намек на дурной запах из носа или рта крайне тягостен. Далее, лысые снисходительно относятся к подшучиванию над их недостатком, а имеющие глазное увечье - неприязненно. Антигон сам острил, касаясь своего одноглазия; так, получив однажды просьбу, написанную крупными буквами, сказал: "Это и слепой легко разберет". Но Феокрита хиосца он казнил, узнав, что [d] тот, когда ему сказали, что он может восстановить добрые отношения с царем, явившись ему на глаза, ответил: "Тут ты поставил передо мной невозможное условие". Леон византиец, услыхав от Пасиада, что тот заразился от него глазной болезнью, сказал: "Ты попрекаешь меня телесной хворью, а того не видишь, что у сына твоего на плечах божья кара", - напоминая о том, что сын Пасиада был горбат. Горбатым был и афинский народный вождь Архипп, и у него вызвала негодование насмешка Мелантия, который сказал, что он не стоит во главе народа, а гнется во главе народа. Однако некоторые проявляют в этих обстоятельствах больше спокойствия и душевной уравновешенности. Так, один из друзей Антигона, когда ему было отказано в выдаче по его просьбе таланта, попросил дать ему охранное сопровождение: "Опасаюсь, - сказал он - как бы на меня не напали грабители, приняв мой горб за мешок серебра". И вообще [e] различно отношение людей к своим внешним недостаткам: одного тяготит одно, другого другое. [Эпаминонд, находясь на званом обеде {37} вместе с товарищами по архонтству, запил обед уксусом. Когда его спросили, полезно ли это для здоровья, он ответил: "Этого я не знаю, но знаю, что это полезно как напоминание о моем домашнем обеде".] Поэтому, кто хочет, чтобы его поведение в обществе было приятно окружающим, должен учитывать их характер и нравы в своих шутках.
{35 Переводчик принимает поправку Ксиландера Φίλιππος вместо φίλος («друг»).}
{36 ...Кир посоветовал горбоносому... — Шутливую беседу о необходимых соответствиях при подборе пар см. Ксенофонт, Киропедия, VIII 4, 21.}
{37 Эпаминонд, находясь на званом обеде... — Этот эпизод, очевидно, попал в текст настоящей главы ошибочно (примеч. переводчика).}
10. Любовь весьма многообразна как во многих других отношениях, так и в том, что затрагивающие ее шутки одних тяготят и вызывают у них негодование, а другим приятны. Тут надо сообразоваться и с обстоятельствами момента. Подобно тому как дуновение может погасить возникающий огонь вследствие его слабости, а когда он разгорится, придает ему питание [f] и силу, так и любовь, пока она еще тайно возрастает, возмущается и негодует против раскрытия, а разгоревшись ярким пламенем, находит в подшучиваньях пищу и отвечает на него улыбкой. Особенно же приятны любящим шутки, касающиеся их любви, - но и только такие - в присутствии самого предмета любви. Если же предметом их любви являются их собственные жены, или же это благородная любовь к прекраснолюбивым [634] юношам, то глубоко воодушевляются и гордятся перед ними, слыша такие насмешки. Поэтому Аркесилай, когда в школе кто-то из преданных Эроту предложил для обсуждения такую тему: {38} "Полагаю, что ни одна вещь не касается чего бы то ни было", {39} - спросил его, указывая на одного из сидевших тут прекрасных молодых людей: "Неужели и он тебя нисколько не касается?"
{38 ...в школе кто-то... предложил для обсуждения такую тему... — В философских школах, в частности в Новой Академии, которую возглавлял Аркесилай, рассуждение на заданную тему, часто парадоксальную, было одной из форм обучения. См. об этом: Kramer H. J. Platonismus und hellenistische Philosophie. Berlin; New York, 1971.}
{39 ...ни одна вещь не касается чего бы то ни было... .— Ср. геометрическую апорию у Секста Эмпирика (Против ученых, III 78).}
11. Надо учитывать и состав присутствующих: то, что вызовет у вышучиваемого смех в обществе друзей и сверстников, будет ему неприятно услышать в присутствии жены, или отца, или учителя, если это не таково, чтобы могло им понравиться: например, в присутствии философа позволительно подшутить над тем, что его ученик ходит босиком {40} или засиживается над учеными занятиями до поздней ночи; или в присутствии отца - [b] над чрезмерной бережливостью сына; или в присутствии жены - над мужем, который у нее в порабощении, а к другим женщинам равнодушен. [Так, Тигран на вопрос Кира: "А что если твоя жена услышит, что ты служишь обозным?" - ответил: "Не услышит она об этом, а увидит собственными глазами".] {41}
{40 ...его ученик ходит босиком... — Примета философов кинико-стоической ориентации наряду с бородой, рубищем и посохом.}
{41 Нарушенная последовательность рассуждения заставляет усомниться в исправности текста (примеч. переводчика). О Тигране см. Ксенофонт. Киропедия, II 1, 43.}
12. Менее обидна насмешка и в том случае, если она в какой-то мере относится и к самому говорящему, например, если над бедностью подсмеивается бедняк, над безродностью безродный, над влюбленностью влюбленный: при этом очевидно, что он только шутит, а иначе такая насмешка вызвала бы раздражение и досаду. Один разбогатевший царский вольноотпущенник, {42} державший себя самоуверенно и высокомерно на обеде [с] в обществе философов, задал вопрос, почему из белых и черных бобов одинаково получается светло-желтая каша. Философ Аридик ответил ему вопросом на вопрос: "А почему от белых и черных ремней одинаково получаются красные рубцы?" И тот, подавленный, удалился. А вот тарсиец Амфий, известный как сын садовника, пошутив по поводу незнатного происхождения одного из друзей наместника провинции, тут же добавил: "Впрочем,, мы и сами такой же породы", - чем и вызвал общий смех. Остроумно отвел один музыкант попытку царя Филиппа покрасоваться своими [d] поздно приобретенными познаниями: когда Филипп сделал ему ряд замечании относительно голосоведения и созвучий, он ответил: "Да не постигнет тебя, царь, такая беда, чтобы ты понимал эти вещи лучше, чем я". Так он, под видом насмешки над собой самим, вразумил царя, не обижая его. Так и некоторые комические поэты смягчают язвительность своих насмешек, обращая их к самим себе, например, Аристофан смеется над своей лысиной, {43} а то и над воинскими погрешностями Агатона, {44} Кратин в комедии "Бутылка" - над своим винолюбием. {45}
{42 Один разбогатевший царский вольноотпущенник... — О специфике употребления греч. βασιλεύς см. выше, примеч. 12.}
{43 ...Аристофан смеется над своей лысиной... — Так, в комедии «Мир» корифей хора говорит от лица автора:
А вдвойне и особо плешивых прошу
Посодействовать мне и в победе помочь.
А когда победить мне удастся сейчас.
На пирах, на попойках кричать будут все:
«Дать плешивому это, плешивому то,
И сластей, и орехов!. .»
(767 сл.)}
{44 ...над воинскими погрешностями Агатона... — В рукописном тексте лакуна. Переводчик принимает дополнение Бернардакиса άπολειφιν («оставление», «уход» или даже «дезертирство»: здесь — «воинские погрешности»). Аристофан в «Лягушках» иронически обыгрывает имя трагика Агатона (ст. 83 сл.) (Άγαθων), восходящее к тому же корню, что прилагательное α̉γαθός — «хороший», «добрый». Комедия была поставлена в 405 г. до н. э., когда шла Пелопоннесская война, а Агатон находился в Македонии, что, вероятно, расценивалось как предательство. Аристофан дает понять, что Агатон не соответствет своему имени.}
{45 ...Кратин в комедии «Бутылка» — над своим винолюбием. — Комедия «Бутылка» не сохранилась. Перевод над своим винолюбием дается с учетом конъектуры Виттенбаха ει̉ς τὴν φιλοινίαν с добавлением ε̉αυτου̃. Возможно также чтение αυ̉τός φιλοποτών — тогда перевод: «Кратин ставит „Бутылку“, сам [будучи] любителем напитков», или ὼς ε̉ραστὴς αυ̉της — тогда перевод: «Кратин ставит „Бутылку“ как ее любитель».}
13. Очень важно также следить за тем, чтобы насмешка пришлась кстати в обстановке общего разговора, в ответ на чей-либо вопрос или шутку, а не вторгалась в застолье как нечто чуждое и заранее подготовленное. Ведь даже столкновения и ссоры, возникающие за вином, встречают некоторое снисхождение, а если кто явится со стороны с попреками и [e] бранью, то все возмутятся и сочтут его за недруга: так и насмешка, возникшая естественно и беззлобно в застольном свободоречии, извинительна, если же она нарушает это условие, то похожа на умышленное оскорбление. Таково, например, обращение Тимагена к мужу женщины, подверженной рвоте: {46}
{46 ...к мужу женщины, подверженной рвоте... — TGF, adesp., Fr. 395. Тимаген обыгрывает слова τὴνδ’ μου̃σαν («эту музу»), произнося их как τὴνδ’ ε̉μου̃σαν («эту страдающую рвотой»). Ср. Ath.. 616 С.}
Некстати эту Музу ты привел сюда,
или намек того, который задал философу Афинагору вопрос, естественное ли чувство - любовь к потомству. {47} Ведь отсутствие внешнего повода к этим выпадам указывает на злонамеренность и недружелюбие. [f] Повинные в этом, согласно Платону, {48} за столь легковесный поступок, как слово, несут тягчайшее наказание; а соблюдающие меру и сдержанность подтверждают мысль самого Платона, {49} что черта воспитанного человека - шутить остроумно и дружелюбно". [635]
{47 ...вопрос, естественное ли чувство — любовь к потомству. — Стоики, по Диогену Лаэртскому, отвечали на вопрос так: любовь родителей к детям естественна в мудрых людях, а дурные не могут ее испытывать (Д. Л. VII 120; SVF III 731). Вопрос мог приобрести характер дурной шутки, если задавший его произнес слова πρὸς τὰ ’ε̉κγ να φιλοστοργία («любовь к потомству») как πρὸς τὰ ’ε̉κγον’ α̉φιλοστοργία («черствость по отношению к потомству»). Смысл намека все же не вполне ясен.}