Я. М. БоровскийПЛУТАРХ И ЕГО «ЗАСТОЛЬНЫЕ БЕСЕДЫ»
Плутарх как один из классиков европейской художественной литературы — это прежде всего автор знаменитых «Сравнительных жизнеописаний». Именно эта часть обширного и разнообразного литературного наследия Плутарха первой стала известна в Западной Европе в рукописях, вывезенных греческими учеными в Италию под натиском турецких войск, занявших Константинополь в 1453 г. Первое место среди сочинений Плутарха принадлежит «Сравнительным жизнеописаниям» и в отношении значительности того воздействия, которое оказало это произведение как фактор исторического развития. Созданные Плутархом героические образы древних греков и римлян вдохновляли не только поэтов, но и политических деятелей. Сама лежащая в основе художественного метода Плутарха установка на показ в его «Жизнеописаниях» не столько исторической действительности, обусловившей ту или иную конкретную «жизнь» βίος, сколько характеризующих человеческую личность индивидуальных черт, содействовала впечатляющей силе плутарховских образов. «Мне внушает отвращение этот век бумагомарателей, когда я читаю у Плутарха о великих людях», — говорит в трагедии Шиллера «Разбойники» Карл Моор, носитель высоких гражданских идеалов. Ярко выразил В. Г. Белинский то глубокое впечатление, которое произвели на него «Сравнительные жизнеописания», в письме к В. П. Боткину (1840, 28 июня): «Книга эта свела меня с ума. Во мне развилась какая-то дикая, бешеная, фанатическая любовь к свободе и независимости человеческой личности. Я понял через Плутарха многое, чего не понимал. На почве Греции и Рима выросло новейшее человечество».
Самое имя Плутарха как автора «Сравнительных жизнеописаний» стало в Новое время нарицательным в названиях популярных произведений этого жанра. В 1766 г. появилась в русском переводе книга датского комедиографа и просветителя Людвига Хольберга (1684-1759) «Сравнение жития и дел разных, а особливо восточных и индийских великих героев и знаменитых мужей, по примеру Плутархову, сочиненное Лудовиком Голбергом и с немецкого языка на российский переведенное Семеном Введенским». И это полагает начало устойчивой традиции: «С первого десятилетия XIX века «плутархи» сопутствуют русской молодежи в многотомных сериях исключительно плодовитого французского писателя Пьера Бланшара».[2244] С той славой в веках, которую принесли Плутарху «Сравнительные жизнеописания», не могут сравниться остальные его произведения, объединенные под общим названием «Моралий» (Moralia). Но именно в них с наибольшей полнотой отражен писательский облик Плутарха. Самое название Moralia носит условный характер. Ближайшим образом оно относится к составляющим основное ядро этой группы сочинениям этического содержания. Но сюда же входят и сочинения, которые точнее было бы назвать философскими, понимая философию в древнейшем смысле этого слова как стремление к знанию. Картина всеобъемлющей широты научных интересов Плутарха и его замечательной творческой продуктивности станет еще более яркой, если учесть не только сохранившиеся произведения, но и утраченные, известные нам по отрывкам из косвенной традиции и по заглавиям в так называемом Ламприевом каталоге, дошедшем в нескольких рукописях и составленном предположительно в III-IV в. н. э. В своей совокупности писательское наследие Плутарха составляло около трехсот (античных) книг, из которых утрачено почти две трети, но и сохранившиеся сочинения в тейбнеровском издании занимают тринадцать томов.
Античной биографии Плутарха традиция не сохранила, но в его собственных сочинениях содержится достаточно материалов, обрисовывающих время и обстоятельства его жизни. Опору для приблизительного определения года его рождения содержит имеющееся в трактате «О надписи «Е» в Дельфах» указание, что он был слушателем философа Аммония в Афинах, когда туда приезжал император Нерон, т. е. в 66 г. н. э., — можно принять, что Плутарху тогда было около двадцати лет. Последнюю хронологическую дату, засвидетельствованную для жизни Плутарха, содержит упоминание о нем как о старике в хронике Евсевия под 119 годом.
Родился Плутарх в захолустном беотийском городке Херонее, где и провел в основном всю свою жизнь, продолжая этим семейную традицию. О своей душевной привязанности к родной Херонее сам Плутарх с шуткой сообщает во вступлении к биографии Демосфена: «Если кто поставил себе целью написать историческое повествование, для которого мало прочесть то, что находится под рукою или же поблизости, но потребны, большею частью, чужеземные, рассеянные по далеким краям сочинения, — тому, конечно, в первую очередь необходим прославленный, тонко образованный и многолюдный город: там у него будет изобилие всевозможных книг, и что ускользнуло от внимания писателей, но надежно сохраняется в памяти, он разыщет и соберет, расспрашивая людей, и таким образом издаст труд, в котором останется не столь уж много важных пробелов. Что до меня, то я живу в маленьком городе, и чтобы ои не сделался еще меньше, охотно в нем остаюсь».[2245]
В родительском доме прошел Плутарх обычное для сыновей состоятельных семейств грамматико-риторическое и музыкальное обучение, а для завершения своего образования поехал в Афины, где стал учеником философа академической школы Аммония. Вскоре после возвращения в Херонею, еще молодым человеком, он получил от городской общины политическое поручение к проконсулу провинции Ахайи, куда в эпоху римской империи входили греческие города, и успешно выполнил это поручение. В административных делах родного города он в дальнейшем принимал участие и в силу предоставленного ему звания архонта-эпонима («Застольные беседы» J, 10: I, 642F и VI, 8; I, 693). Не считал он ниже достоинства государственного человека и работу в более скромной должности, ссылаясь на пример Катона, а также Эпаминонда, который, когда его в насмешку избрали в Фивах на незначительную должность телеарха (смотрителя строений), с готовностью принял это избрание со словами: «Не только место красит человека, но и человек красит место».
Административно-политические дела, затрагивающие, очевидно, уже не только Херонею, но провинцию Ахайю в целом, приводили Плутарха и в Рим, как мы узнаем из делаемого им вскользь упоминания во вступлении к биографии Демосфена: «Когда я жил в Риме и в других местах Италии, государственные заботы и ученики, с которыми я занимался философией, не оставляли мне досуга упражняться в языке римлян, так что лишь поздно, на склоне лет, я начал читать по-латыни».[2246] Содержащееся в диалоге «О смышлености животных» (гл. 19) упоминание о театральном представлении, на котором присутствовал престарелый император Веспасиан, основанное на личных воспоминаниях Плутарха, позволяет отнести его пребывание в Риме уже к концу 70-х гг., когда ему было, следовательно, немногим более тридцати лет. Другой хронологический опорный пункт содержится в трактате «О любопытстве», где Плутарх сообщает об эпизоде, относящемся уже ко времени правления Домициана: на одном из философских докладов Плутарха в Риме присутствовал видный деятель империи Арулен Рустик, которого, отмечает при этом Плутарх, Домициан впоследствии казнил, завидуя его славе. Во время доклада в аудиторию вошел воин с письменным посланием от императора к Арулену Рустику, и Плутарх предложил сделать перерыв в беседе, чтобы дать ему возможность немедленно ознакомиться с посланием; но тот отклонил это предложение и обратился к письму не ранее, чем доклад Плутарха был окончен и слушатели разошлись. Этот эпизод позволяет отнести доклад Плутарха к промежутку между приходом Домициана к власти в 81 г. и казнью Арулена в 94 г.
Дружеские отношения связывали Плутарха со многими государственными деятелями Рима. Первое место среди них занимает Квинт Сосий Сенекион, личный друг императора Траяна, консул 99, 102, 107 гг., происходящий, как можно предположить, из рода упоминаемых в «Посланиях» Горация (I 20, 2: II 3, 345) знаменитых книгоиздателей и книготорговцев Сосиев. Ему Плутарх посвятил собранные в одно целое по его инициативе «Застольные беседы», а также свои знаменитые «Сравнительные жизнеописания». Сенекион выступает как участник многих из этих собеседований, а в ряде случаев и как хозяин застолья. Дружба с влиятельным Сосием Сенекионом содействовала тому, что и самому Плутарху было присвоено консулярское достоинство, и Траян распорядился, чтобы без согласования с Плутархом императорский наместник в провинции не проводил бы ни одного мероприятия. О причастности Плутарха к провинциальной администрации говорит также упомянутая выше хроникальная запись Евсевия, относящаяся уже к 119 г., т. е. к эпохе Адриана: «Старый философ Плутарх херонеец назначен попечителем (έιητροπεόειν) Эллады». «Что Адриан действительно предоставил ему пост наместника, это едва ли может быть принято. Но с оказанной ему почестью, очевидно, была связана возможность значительного политического влияния».[2247] А формальным выражением близости Плутарха к императорскому режиму было получение им римского гражданства, засвидетельствованное эпиграфически. Сохранилась надпись об установке амфиктионами (сакрально-политической организацией греческих городов для охраны и поддержания дельфийского храма) статуи пришедшего к власти императора Адриана, и исполнителем этого назван жрец Местрий Плутарх: получение иноземцем римского гражданства рассматривалось как адаптация каким-либо из римских родов, gentes, и в силу этого сопровождалось присвоением адаптируемому соответствующего родового имени, nomen gentile. Плутарх, таким образом, стал членом рода Местриев, gens Mestria, к которому принадлежал один из его римских друзей Лукий Местрий Флор, проконсул Азии в 83-84 гг., позднее живший в Греции и некоторое время в Херонее; он часто выступает в «Застольных беседах» — как и Сенекион — в качестве участника, а иногда и хозяином застолья.