До моста не слишком далеко. Ривербридж мал даже для деревни: несколько домишек и лавок, бараки для военных, которые собирают налоги, да постоялый двор родителей Роджера. Он махнул рукой стражникам, когда они проходили мимо поста у заставы, и те помахали в ответ.
Мост пересекает реку Раздельную в ее самом узком месте. Построенный многие годы тому назад, он имеет два быка, расстояние между которыми составляет триста футов, и достаточно широк, чтобы могла проехать телега, запряженная парой лошадей. Группа милнийских инженеров регулярно проверяет канаты и опоры. В обоих направлениях, насколько хватает глаз, простирается дорога Вестников.
Мастер Питер стоял в дальнем конце и кричал кому-то внизу, давая указания. Роджер проследил за его взглядом и увидел помощников, висящих на стропах и рисующих обереги на нижней части моста.
— Питер! — позвал Джесум, когда они достигли середины моста.
— Привет, — откликнулся Караульный.
Джесум спустил Роджера вниз и поздоровался с Питером за руку.
— Мост в полном порядке, — заметил Джесум.
Питер заменил большинство своих простеньких оберегов новыми, с замысловатой каллиграфией, полированными и лакированными.
Питер улыбнулся.
— Герцог с ума сойдет от радости, когда увидит мои охранные знаки.
Джесум рассмеялся.
— Кэли сейчас убирает и моет постоялый двор, — сказал он.
— Доставь удовольствие герцогу, и ты обеспечишь себе будущее, — задумчиво проговорил Питер. — Если польстишь нужному человеку, то сможешь в скором времени вести дела не в этой тихой заводи, а где-нибудь в Анджире.
— Эта «тихая заводь» — мой родной дом, — нахмурился Джесум. — В Ривербридже родился мой дед, и я бы хотел, чтобы здесь жили мои внуки.
Питер кивнул.
— Не хотел тебя обидеть, — сказал он. — Просто я скучаю по Анджиру.
— Так возвращайся. Дорога открыта, а Караульному провести одну ночь в пути не представляет никакой опасности. Для этого тебе герцог не нужен.
Питер покачал головой.
— В Анджире полно Караульных, — объяснил он. — Я там затеряюсь, как листок в лесу. Зато если мне удастся попасть в милость к герцогу, передо мной откроются многие двери.
— Сегодня я более всего беспокоюсь о моей двери, — заметил Джесум. — Обереги стираются, и Кэли думает, что они не продержатся еще одну ночь. Не мог бы ты взглянуть на них?
Питер сделал глубокий выдох.
— Я же сказал тебе вчера… — начал он, однако Джесум перебил его:
— Знаю, что ты говорил мне, Питер, только охранные знаки очень уж ослабели. Не хочу, чтобы мой мальчишка находился за ними, в то время как ты украшаешь охранные знаки на мосту. Неужто тебе трудно немного поправить наши до наступления ночи?
Питер сплюнул.
— Ты и сам мог бы этим заняться, Джесум. Пройдись по всей линии. Я дам тебе краску.
— Даже Роджер рисует лучше, чем я, однако дело не только в этом. Соверши я хоть одну ошибку, которой смогут воспользоваться корелинги, и Кэли меня убьет.
Питер нахмурился. Он уже собирался ответить, когда с дороги послышался крик.
— Привет, Ривербридж!
— Джерал! — закричал Джесум.
У мальчика рот наполнился слюной. Джерал всегда угощал его конфетами.
Рядом с ним ехал еще один незнакомый человек, однако пестрый шутовской костюм успокоил малыша. Он вспомнил, как пел, плясал и ходил на руках предыдущий Жонглер, и начал подпрыгивать от радостного волнения. Более всего на свете Роджер любил шутов.
— Маленький Роджер подрос еще на шесть дюймов! — воскликнул Джерал.
Он остановил лошадь, спрыгнул на землю и поднял Роджера. Вестник высок ростом и огромен, как бочка для дождевой воды. У него круглое лицо и седая борода. Когда-то Роджер боялся этого человека, одетого в кольчугу и со шрамом от когтей демона на губе. А теперь совсем не боится. Джерал щекочет мальчика, и тот весело смеется.
— В каком кармане? — спрашивает Джерал, держа малыша на вытянутой руке.
Роджер немедленно показывает. Великан всегда держит конфеты в одном и том же месте.
Большой Вестник улыбается, доставая ризонский сахар, завернутый в скрученную кукурузную оболочку. Роджер визжит от радости, прыгает на траву и разворачивает сладость.
— Что привело тебя в Ривербридж на сей раз? — спрашивает Вестника Джесум.
Выходит вперед Жонглер, откидывая назад пестрый плащ. Он высокий, у него длинные золотистые волосы и бурая борода. Подбородок абсолютно квадратный, а кожа бронзовая от загара. Поверх шутовского костюма он носит плащ, украшенный зелеными листьями на коричневом фоне.
— Арик Сладкоголосый, — представляется незнакомец, — господин Жонглер и герольд его высочества герцога Райнбека Третьего, Хранителя Лесной Крепости, Носителя Деревянной Короны и Повелителя Анджира. Я прибыл, дабы осмотреть село до приезда его высочества.
— Герольд герцога — Жонглер? — обращается Питер к Джералу, поднимая вверх бровь.
— Сойдет для сельской местности, — отвечает Джерал, подмигивая. — Люди не так склонны вешать человека, напоминающего им о налогах, если он забавляет ребятишек.
Арик окидывает его сердитым взглядом, но Джерал лишь смеется в ответ.
— Будь добр, приведи хозяина постоялого двора, чтобы он забрал наших лошадей, — говорит Арик Джесуму.
— Я хозяин, — отвечает отец Роджера, протягивая руку. — А это мой сын, Роджер, — кивает он в сторону мальчика.
Арик не обращает внимания ни на протянутую руку, ни на малыша. Он достает прямо из воздуха серебряную луну и бросает ее перед собой. Джесум ловит монету и с любопытством смотрит на нее.
— Возьми лошадей, — говорит Арик.
Джесум хмурится, однако кладет монету в карман и идет к животным. Джерал отказывается от помощи и сам ведет своего коня за поводья.
— Все-таки взгляни на мои обереги, Питер, — говорит Джесум. — Ты пожалеешь, если я сообщу Кэли о твоем отказе. Она прибежит сюда и закатит тебе истерику.
— Похоже, мосту требуется серьезный ремонт до приезда его высочества, — замечает Арик.
При этих словах Питер выпрямляется и кидает на Джесума кислый взгляд.
— Ты хочешь спать сегодня за слабыми оберегами, господин Жонглер? — спрашивает Джесум.
При этих словах бронзовая кожа Жонглера начинает бледнеть.
— Если не возражаешь, твои охранные знаки осмотрю я, — предлагает Джерал. — Я исправлю их, коль они еще не совсем испорчены, а в противном случае сам приведу туда Питера. — Он ударяет о землю копьем, сурово глядя на Караульного. Тот делает большие глаза и понимающе кивает.
Джерал усаживает Роджера на своего огромного боевого коня.
— Держись крепче, — велит он, — мы сейчас прокатимся на лошадке!
Роджер смеется и тянет коня за гриву. Его отец и Джерал ведут лошадей к постоялому двору. Арик выступает впереди, словно вельможа, сопровождаемый слугами.
Кэли ждет у дверей.
— Джерал! — восклицает она. — Какой приятный сюрприз!
— Кто это? — спрашивает Арик, быстро приглаживая волосы и оправляя одежду.
— Кэли, — отвечает Джесум и добавляет: «моя жена», видя, что глаза Арика продолжают горсть нездоровым любопытством.
Арик, будто не слыша слов хозяина, широкими шагами идет к женщине, откидывая на ходу яркий плащ.
— Приятно познакомиться, мадам, — говорит он, целуя ее руку. — Я Арик Сладкоголосый, господин Жонглер и герольд герцога Райнбека Третьего, Хранителя Лесной Крепости, Носителя Деревянной Короны и Повелителя Анджира. Его высочество будет рад увидеть такую красавицу, когда прибудет на ваш замечательный постоялый двор.
Кэли закрывает рот рукой, ее бледные щеки покрываются румянцем под цвет рыжих волос. В ответ на приветствие она неуклюже приседает.
— Вы с Джералом, наверное, устали. Входите. Я угощу вас горячим супом и приготовлю ужин.
— С удовольствием, госпожа, — говорит Арик, вновь кланяясь.
— Джерал обещал осмотреть наши обереги до наступления темноты, Кэл, — замечает Джесум.
— Что? — спрашивает Кэли, отрывая взгляд от очаровательной улыбки Арика. — О, ставьте лошадей в сарай, а я покажу господину Арику комнату и начну готовить ужин.
— Отличная мысль, — соглашается Арик и подает ей руку. Они уходят в дом.
— Присматривай за ним, — шепчет Джерал. — Его называют Сладкоголосый, потому что от его голоса у женщин становится сладко между ногами, и я не знаю ни одной, кто не согласилась бы нарушить брачную клятву.
Джесум хмурится.
— Роджер, — говорит он, снимая сына с лошади, — ступай в дом и будь с мамой.
Роджер кивает, прыгает на землю и убегает.
— Последний Жонглер ел огонь, — сказал Роджер. — Ты умеешь глотать огонь?
— Конечно, — отвечал Арик. — А еще я могу выплевывать его, как делают демоны огня.
Роджер захлопал в ладоши, а Арик повернулся к Кэли, которая склонилась за стойкой, чтобы налить ему кружку эля. Она распустила волосы.
Роджер вновь потянул шута за край плаща. Тот отдернул его, и тогда малыш стал тянуть за штанину.
— В чем дело? — нахмурился Арик, поворачиваясь к нему.
— Ты умеешь петь? — спросил Роджер. — Мне нравится пение.
— Может быть, я спою тебе. Позднее, — ответил Арик, вновь отворачиваясь.
— О, исполни для него песенку, — попросила Кэли, ставя на стойку перед шутом кружку с пенистым напитком. — Он будет счастлив.
Взгляд Жонглера устремился к верху ее платья, который таинственным образом расстегнулся, когда Кэли наливала пиво.
— Ну разумеется, — согласился Арик, лучезарно улыбаясь. — Вот только сделаю глоток твоего прекрасного эля, чтобы смыть дорожную пыль в горле.
Он осушил кружку одним глотком, не отводя глаз от выреза платья, и сунул руку в большую пеструю суму, стоящую на полу. Кэли вновь наполнила кружку Арика, а он достал лютню.
В комнате зазвучало богатое контральто, чистое и красивое. Жонглер пел и наигрывал на инструменте. Песня была о деревенской девушке, которая упустила единственный в жизни случай полюбить человека, уехавшего в Свободные Города, и потом всю жизнь горько сожалела. Кэли и Роджер слушали, словно зачарованные. Когда он закончил, они начали громко аплодировать.