— Так почему же у них до сих пор не родился ребенок? — спросил Арлен.
Он знал, что зачатие детей имеет какое-то отношение к тем играм, в которые хотели играть с ним Ренна и Бени, однако по-прежнему имел смутное представление об этом таинственном процессе.
— Одному Спасителю известно, — сказала Маргрит. — Возможно, Эллиса бесплодна, или все дело в Регене. Таких мужчин, как он, очень мало. Милну нужны его сыновья.
Она вздохнула.
— Эллисе повезло, что муж не покинул ее и не завел ребенка от одной из служанок. Спаситель свидетель, они этого очень хотят.
— Он может оставить жену? — испуганно спросил Арлен.
— Не удивляйся, мальчик. Мужчинам требуются наследники, и они готовы получить их любым способом. Герцог Юкор взял уже третью жену, которая все равно рожает ему только дочерей! — Она покачала головой. — Реген не таков. Порой они дерутся, словно корелинги, однако он любит Эллису не меньше солнечного света. Он никогда не покинет ее. Да и она остается верна ему, несмотря на то, от чего ей пришлось отказаться.
— Отказаться?
— Она благородного происхождения. Ее мать состоит в Совете герцога. Эллиса тоже могла бы служить при дворе, если бы вышла за дворянина и родила ему ребенка. Но она предпочла человека из низшего сословия — вопреки воле матери. С тех пор они не разговаривают друг с другом. Эллиса перешла в класс хорошо обеспеченных купцов. Путь в школу Матерей для нее закрыт, и она никогда не получит должность в городе, а тем более при дворе.
Арлен стойко терпел, пока Маргрит промывала его раны и собирала одежду.
— Я постараюсь все зашить, пока ты мокнешь в ванне, — пообещала она и ушла. В ее отсутствие Арлен пытался осмыслить сказанное, однако во многом так и не разобрался.
Маргрит чем-то напоминала ему Катрин, дочь Руско Борова. «Она может рассказать тебе все секреты мира, коли даст волю языку», — любила повторять Сильви.
Женщина вскоре вернулась, неся с собой новую, хотя и не подходящую по размеру одежду. Она перевязала раны мальчика и помогла ему одеться, несмотря на протесты. Ему пришлось закатать рукава жакета, чтобы найти собственные руки, и пристегнуть сваливающиеся штаны. Зато впервые за многие недели Арлен чувствовал себя свежим и бодрым.
Он разделил ранний ужин с Регеном и Эллисой. Вестник подровнял бороду, перевязал волосы сзади лентой и надел красивую белую рубашку с курткой синего бархата и бриджами.
По случаю приезда Вестника забили свинью, и вскоре на столе появились свиные отбивные, ребрышки, бекон и сочная кровяная колбаса. Подавали большие графины с охлажденным элем и водой. Эллиса нахмурилась, когда Реген велел слуге налить пива Арлену, однако ничего не сказала. Она потягивала вино из такого изысканного бокала, что Арлен боялся, как бы он не хрустнул в ее тонких пальцах. Они ели свежий хлеб, белее которого мальчик никогда не видел, и вареную репу с хорошо промасленной картошкой.
Оглядывая обильно накрытый стол, Арлен непроизвольно вспомнил нищих на улицах города. И все же голод вскоре победил чувство вины, и он начал пробовать яства, без конца наполняя свою тарелку.
— Куда в тебя только все вмешается? — весело хлопая в ладоши, воскликнула Эллиса, наблюдая за тем, как Арлен опустошает тарелку.
— Не обращай на нее внимания, Арлен, — посоветовал ему Реген. — Женщины могут целые дни проводить на кухне, а едят очень мало, чтобы не растолстеть. Только мужчины умеют получать удовольствие от еды.
— Знаешь, он прав, — согласилась с мужем Эллиса, закатывая глаза. — Женщины вряд ли способны ценить маленькие удовольствия так, как ценят их мужчины.
Реген вздрогнул и пролил эль. Арлен понял, что жена лягнула его ногой под столом. Тут мальчик решил, что она ему нравится.
После ужина появился паж, неся серый плащ с вышитым на нем щитом герцога. Он напомнил Регену о назначенной встрече. Вестник вздохнул и заверил пажа, что они немедленно отправляются во дворец.
— Одежда Арлена вряд ли подходит для такого события, — забеспокоилась Эллиса. — Он не может предстать перед его высочеством в нищенском наряде.
— Ничего не поделаешь, любовь моя, — ответил Реген. — До заката солнца остается всего несколько часов. Мы вряд ли успеем пригласить портного.
Эллиса окинула Арлена долгим взглядом, потом щелкнула пальцами и широким шагом вышла из комнаты. Вскоре женщина вернулась с синим камзолом и парой начищенных кожаных сапог в руках.
— Один из наших пажей практически твой ровесник, — обратилась она к Арлену, помогая ему одеваться.
Рукава камзола оказались слишком коротки, а сапоги немного жали, однако госпожа Эллиса была удовлетворена. Она прошлась гребнем по его волосам и отошла назад.
— Хорошо! Смотри, веди себя прилично в присутствии герцога, Арлен, — посоветовала она ему.
Мальчик, чувствуя себя неловко в чужой одежде, улыбнулся в ответ и кивнул.
Дворец герцога представляет собой хорошо охраняемую крепость внутри города-крепости Милн. Внешняя стена высотой более двадцати футов сплошь каменная, укрепленная оберегами и охраняемая копьеносцами в доспехах. Через ворота они въехали на широкий двор, окружающий дворец, перед которым вмиг померк особняк Регена. Четырехэтажный, с высокими башнями. Широкие остроконечные охранные знаки нанесены на каждый камень. Окна блестят стеклами.
Стражники патрулируют двор, туда и сюда снуют пажи. Сотня человек трудится здесь: плотники, каменщики, кузнецы, мясники. Арлен увидел склады с зерном, скот и сад куда больше сада Регена. Наверное, если герцог закроет ворота, то сможет вечно жить в своей крепости.
Шум двора затих, как только за пришедшими закрылись тяжелые дворцовые двери. В приемном зале лежит широкий ковер, на прохладных каменных стенах висят гобелены. За исключением нескольких стражников других мужчин не видно. Зато повсюду снуют женщины в развевающихся юбках. Некоторые рисуют какие-то цифры на грифельных досках, в то время как иные записывают результаты в книги. Несколько дам, одетые лучше остальных, величественно прохаживаются среди женщин, наблюдая за их работой.
— Герцог в зале для аудиенций, — сообщила им одна издам. — Он уже ждет вас.
У дверей зала выстроилась длинная очередь, состоящая в основном из женщин, держащих в руках гусиные перья и кипы бумаг. Однако среди них находились также несколько хорошо одетых мужчин.
— Это меньшие просители, — объяснил Реген, — они все надеются удостоиться внимания герцога, прежде чем прозвучит вечерний колокол и их выпроводят отсюда.
Просители, казалось, понимали, что в их распоряжении остаются минуты, и открыто спорили между собой относительно того, чья очередь следующая. Однако голоса затихли, как только они увидели Регена. Просители умолкли и сопровождали идущего мимо них Вестника почтительными взглядами. А потом пошли за ним, словно голодные собаки. Они проводили его до самых дверей, где их остановил строгий взгляд стражника. Тогда все столпились у входа.
Арлена потряс зал аудиенций герцога Юкора. Высокий куполообразный потолок и огромные колонны с факелами, окружающие трон герцога. На каждой мраморной колонне вырезаны обереги.
— Это высокопоставленные просители, — тихо промолвил Реген, указывая на мужчин и женщин, передвигающихся по залу. — Они держатся вместе. — Он кивнул в сторону большой группы мужчин, стоящих у двери. — Купцы платят золотом за право находиться во дворце и вынюхивать новости, дворяне стараются выдать замуж дочерей. А там, — он кивнул в сторону старух, стоящих перед Купцами, — Совет Матерей. Они ждут очереди сделать Юкору ежедневные сообщения.
Ближе к трону со смиренным достоинством стояли мужчины в сандалиях и простых коричневых мантиях. Одни что-то говорили шепотом, другие записывали их слова.
— Любой двор нуждается в Святых людях, — объяснил Реген.
Наконец он указал на толпу богато одетых господ, жужжащих возле герцога и обслуживаемых целой армией слуг с подносами, на которых стояла всякая еда и напитки.
— Родственники герцога, — пояснил Реген. — Племянники, кузены и дальняя родня, рассчитывающая на что-то в случае, если герцог умрет, не оставив наследника. Он ненавидит их.
— Так почему же не прогонит? — спросил Арлен.
— По той причине, что они его родственники, — ответил Реген, словно это все объясняло.
На полпути к трону — высокая женщина. На голове у нее платок, а лицо испещрено такими глубокими морщинами, что кажется, будто на щеках вырезаны охранные знаки. Она ступает с величавым достоинством, однако под ее подбородком колышется сама по себе небольшая сережка из сморщенной плоти. Старуха чем-то похожа на Селию, женщину, привыкшую отдавать приказы и требующую беспрекословного повиновения.
Она сверху вниз посмотрела на Арлена, будто от него воняло навозом. Потом перевела взгляд на Регена.
— Управляющая Юкора, Иона, — прошептал Реген, пока женщина еще не слышала их. — Родственница герцога и Мать. Не останавливайся, пока я не остановлюсь, иначе она заставит тебя ждать на конюшне, пока я буду находиться у трона.
— Твоему пажу придется подождать в приемном зале, Вестник, — заявила Иона, преграждая им путь.
— Он не мой паж, — проговорил Реген, продолжая идти вперед. Арлен поспешал за ним, и управляющей пришлось отойти в сторонку, давая проход.
— У его высочества нет времени для каждого уличного бродяжки! — прошипела она, стараясь догнать Вестника. — Кто он такой?
Реген остановился, повернулся и окинул старуху свирепым взглядом. Мать Иона высокая, только Реген выше ее и втрое превосходит в весе. Она непроизвольно отпрянула назад.
— Он тот, кого я захотел привести, — процедил Вестник сквозь зубы и кинул ей сумку с письмами, которую Иона машинально поймала. Тотчас возле нее столпились Купцы, члены Совета Матерей и прислужники Пастырей.
Родственники герцога заметили оживление в зале и, отчаянно жестикулируя, начали переговариваться со стоящими рядом людьми. Внезапно половина сопровождающих их лиц удалилась, и Арлен понял, что это всего лишь разодетые слуги. Родственники вели себя так, будто ничего особенного не произошло, однако слуги отчаянно проталкивались к сумке.