— Как там мои детки? — спросила Бруна, когда Лиша опустила на пол корзину.
Девушка улыбнулась. Бруна считала всех обитателей Ложбины своими детьми.
— Вполне нормально, — ответила она, садясь на низкий табурет возле кресла Бруны, так, чтобы древняя Травница могла лучше видеть ее. — Суставы Йона Грея по-прежнему болят, однако в душе он молод, как всегда. Я дала ему свежую целебную мазь. Смит еще не встает, но уже меньше кашляет. Думаю, самое худшее позади. — И она продолжала описывать свой обход, а Карга молча кивала головой. Бруна теперь редко делала замечания своей ученице.
— Это все? — наконец спросила Бруна. — А что за происшествие случилось на базаре сегодня утром? Юный Кит что-то говорил мне об этом.
— Идиотизм, только и всего, — ответила Лиша.
Бруна отмахнулась от слов девушки.
— Мальчишки есть мальчишки, — заметила она. — Пусть даже они взрослые мужчины. Кажется, ты поступила правильно в данной ситуации.
— Бруна, они могли убить друг друга! — воскликнула Лиша.
— Чепуха! — протестовала Бруна. — Ты не первая красавица, из-за которой дерутся молодые люди. Можешь мне не верить, но в юности из-за меня парни ломали один другому кости.
— Ты никогда не была молодой, — дразнила ее Лиша. — Йон Грей говорит, что тебя называли Карга, когда он только учился ходить.
Бруна закудахтала.
— Верно, верно. Однако немногим ранее мои груди были такие же полные и упругие, как твои, и мужчины дрались, подобно корелингам, чтобы только прикоснуться к ним.
Лиша пристально посмотрела на Бруну, стараясь очистить ее от шелухи лет и увидеть в ней молодую женщину. Безнадежная задача. Без всяких преувеличений и пустой болтовни ей уже по крайней мере век от роду. Бруна сама уже толком не знает, сколько ей лет, и если кто-то настойчиво спрашивает ее об этом, говорит, что перестала считать после ста.
— В любом случае, — заключила Лиша, — у Марика слегка распухло лицо, однако у него нет оснований не отправляться в путь завтра.
— Хорошо, — сказала Бруна.
— Так, значит, у тебя есть лекарство для мальчика госпожи Жизели? — спросила Лиша.
— Как бы ты посоветовала ей лечить больного? — ответила Карга вопросом на вопрос.
— Я не знаю.
— Уверена? Ну, полно. Что бы ты сказала Жизели на моем месте? Не притворяйся, что не думала об этом.
Лиша глубоко вздохнула.
— Жесткий корень вряд ли благоприятно воздействует на организм мальчика, — отвечала она. — Нужно вскрыть и прочистить нарывы. Конечно, болезнь его так просто не пройдет. Лихорадка и тошнота могут быть вызваны простой простудой, однако расширение зрачков и сильная рвота намекают на нечто другое. Я бы попробовала монахов лист с женской брошью и земляную гадючью кору. Принимать нужно по меньшей мере неделю.
Бруна окинула девушку долгим взглядом. Потом кивнула.
— Собирай вещи и прощайся со мной. Ты лично передашь этот рецепт госпоже Жизели.
Глава 14Дорога на Анджир
Каждый день Эрни неизменно ходил тропинкой к избушке Бруны. В Ложбине находилось шесть Караульных с подмастерьями при каждом из них, однако Эрни никому не доверял безопасность дочери. Маленький производитель бумаги являлся самым лучшим Караульным в Каттеровой Ложбине, и все это знали.
Частенько он приносил подарки, которые привозили Вестники из отдаленных мест: книги, целебные травы и кружева. Однако Лиша ждала его не из-за гостинцев. Ей спалось спокойнее под защитой крепких оберегов отца. Лучше всяких даров радовал ее его счастливый вид, который Эрни хранил все последние семь лет. Элона, конечно, по-прежнему досаждала ему, но далеко не в той мере, как прежде.
Сегодня, глядя на светило, совершающее свой путь по небу, Лиша с ужасом ждала прихода отца. Новость о ее отъезде сильно расстроит его.
Да и ей будет горько расставаться с ним. Эрни поддерживал и любил дочь. Он являлся тем источником, к которому она припадала в минуты отчаяния. Как она сможет жить в Анджире без него? И без Бруны? Станет ли кто-то там считаться с ней?
Однако как бы ни силен был страх девушки относительно Анджира, он бледнел перед великим ужасом: она боялась, что, узнав вкус большого мира, уже никогда не захочет вернуться в Каттерову Ложбину.
И лишь увидев отца, идущего по дорожке, Лиша поняла, что плачет. Вытерла слезы и улыбнулась своей самой лучшей улыбкой, нервно оправляя юбки.
— Лиша! — крикнул отец, раскрывая объятия. Она с благодарностью упала в них, понимая, что, возможно, они в последний раз предаются своему излюбленному ритуалу.
— У тебя все хорошо? — спросил Эрни. — Я слышал, на базаре произошла какая-то неприятность.
В таком небольшом селении, как Каттерова Ложбина, трудно держать что-то в тайне.
— Все отлично, — заявила она. — Я обо всем позаботилась.
— Ты позаботилась обо всем во всей деревне, Лиша, — сказал Эрни, крепко сжимая ее в объятиях. — Не знаю, что мы будем без тебя делать.
Лиша начала плакать.
— Ну-ну, не надо, — успокаивал ее Эрни, смахивая слезу со щеки указательным пальцем. — Вытри слезы и иди в дом. Я проверю обереги, и мы поговорим о том, что беспокоит тебя, за обедом.
Лиша улыбнулась.
— У мамы еда по-прежнему подгорает? — спросила она.
— Бывает, — согласился Эрни.
Лиша рассмеялась. Отец отправился проверять охранные знаки, а она стала накрывать на стол.
— Я еду в Анджир, — заявила Лиша, помыв тарелки, — чтобы учиться у одной старой ученицы Бруны.
Эрни молчал некоторое время.
— Понятно, — проговорил он наконец. — Когда?
— Как только Марик будет готов отправиться в путь, — сказала Лиша. — Завтра.
Эрни покачал головой.
— Моя дочь не должна проводить неделю на большой дороге, имея попутчиком одного лишь Вестника. Я снаряжу караван. Тогда ты будешь в полной безопасности.
— Я буду остерегаться демонов, папа, — успокоила его Лиша.
— Меня беспокоят не одни лишь корелинги, — многозначительно заметил Эрни.
— С Вестником Мариком я уж как-нибудь слажу, — заверила его Лиша.
— Держать на расстоянии от себя мужчину темной ночью не то же самое, что прекратить драку на базаре, — проговорил Эрни. — Ты не должна ослеплять Вестника, если хочешь выжить в пути. Прошу тебя, подожди несколько недель.
Лиша покачала головой.
— Меня ждет больной ребенок, которого я должна немедленно вылечить.
— В таком случае я поеду вместе с тобой, — заявил Эрни.
— Ты этого не сделаешь, Эрни, — оборвала его Бруна. — Лиша должна ехать одна.
Эрни взглянул на старуху. Их взгляды встретились. Каждый хотел одолеть другого. Однако не было в Каттеровой Ложбине человека с более сильной волей, чем Бруна. Эрни отвел взгляд.
Вскоре Лиша проводила отца из дома. Он не хотел идти, да и ей не хотелось, чтобы он уходил. Однако солнце уже садилось, и надо было спешить, дабы не подвергнуть себя опасности.
— Надолго ты уезжаешь? — спросил отец, крепко держась за перила крыльца и глядя в сторону Анджира.
Лиша пожала печами.
— Это будет зависеть от того, как долго госпожа Жизель станет учить меня, и сколько времени потребуется ее ученице Вике чему-то научиться у Бруны. Пару лет по крайней мере.
— Полагаю, если Бруна сможет все эти годы обходиться без тебя, то смогу и я сам, — сказал Эрни.
— Обещай, что будешь проверять ее обереги, пока меня здесь не будет, — проговорила Лиша, прикасаясь к его руке.
— Ну разумеется, — заверил дочь Эрни, поворачиваясь, чтобы обнять ее.
— Я люблю тебя, папа.
— А я тебя, куколка, — проговорил Эрни, крепко обнимая ее. — Увидимся утром, — пообещал он, прежде чем отправиться в путь.
— Твой отец прав, — сказала Бруна, когда Лиша вернулась в дом.
— Что ты имеешь в виду?
— Вестники ничем не отличаются от других мужчин, — предостерегла ее Бруна.
— Я в этом не сомневаюсь, — улыбнулась Лиша, вспоминая драку на базарной площади.
— Сейчас господин Марик может быть само обаяние, — говорила Бруна, — но как только вы окажетесь на дороге, он будет настаивать на своем, не обращая внимания на твои желания. А когда вы достигнете крепости в лесу, будь ты Травница или нет, люди скорее поверят Вестнику, чем молоденькой девушке.
Лиша покачала головой.
— Он получит лишь то, что я захочу ему дать. И не более того.
Бруна прищурилась и пробормотала что-то невразумительное. Тем не менее она знала, что Лиша не даст себя в обиду.
С первыми лучами солнца кто-то сильно забарабанил в дверь. Лиша пошла открыть и увидела на пороге мать. Элона не являлась в избушку с тех пор, как ее прогнали отсюда метлой. Со свирепым выражением лица она промчалась мимо Лиши.
В свои сорок с небольшим Элона, возможно, оставалась бы самой красивой женщиной в деревне, если бы не ее дочь. Только будучи осенью при лете, она ничуть не смирилась. Скрипя зубами кланялась Эрни и вела себя как герцогиня в присутствии других мужчин.
— Тебе недостаточно того, что ты украла у меня дочку, теперь ты посылаешь ее в дальние края? — вопрошала она.
— Доброе утро, мама, — проговорила Лиша, закрывая дверь.
— А ты не вмешивайся, — отрезала Элона. — Ведьма сбила тебя с толку!
Бруна кудахтала, склонившись над тарелкой. Лиша стала между двумя женщинами в тот момент, когда Бруна отодвинула в сторону недоеденную кашу и вытерла рот рукавом.
— Закончи завтрак, — велела ей Лиша, вновь ставя тарелку перед старухой и поворачиваясь спиной к Элоне. — Я еду, потому что сама хочу этого, мама. А когда вернусь, привезу такие лекарства, о которых в Каттеровой Ложбине никто никогда не слышал со времен молодости Бруны.
— И как долго тебя не будет на сей раз? — спросила Элона. — Ты уже потратила в пустую лучшие годы своей молодости, уткнувшись носом в старые пыльные книги.
— Мои лучшие!.. Мама, мне двадцать лет!
— Совершенно точно! — кричала Элона. — Тебе уже давно пора иметь троих детей, как у твоей подруги. У этого пугала. А ты только и знаешь, что принимаешь младенцев у всех женщин в деревне, начисто забыв о своей утробе.