Впалые щеки, поросшие седой щетиной. Огромные синяки под глазами и общая изможденная худоба.
Он дернул рукой за рычаг «однорукого бандита» и уцепился своими руками за корпус игрового автомата, чуть ли не упираясь лбом в экран.
— Давай, малыш… давай! Давай! Обогати папочку. Ну пожалуйста…
Я видел, как символы сменялись один за другим на небольшом экране. Заветные семерки, вишенки, миски с раменом и другие. Один ряд. Три столбца. Ноль совпадений.
— Сука! — он с размаху ударил по железной крышке ладонью и уселся на стул, шаря по карманам. Все это время он не замечал моего присутствия, хотя я стоял почти что впритык.
Наконец, когда его тщетные попытки найти заветную монету в кармане кончились, он повернул голову и увидел меня.
— Мужик, — сказал он. — Не займешь двадцать пять иен? Я сейчас отыграюсь и верну тебе все!
Я не стал ничего отвечать, просто схватил за шиворот рубахи и рывком стянул со стула. Он свалился задницей на пол и начал орать, но никто не обращал внимания. Только владелец заведения вышел из своей комнаты, откуда наблюдал за залом в камеры, чтобы узнать, что за шум.
Я поднял левую руку с татуировкой на всю кисть. Дал понять, что с этим человеком работает якудза. Владелец кивнул и удалился обратно в свою комнату. Жаль, что тем парням в переулке не хватило мозгов поверить мне на слово. А полумрак и алкоголь только усугубили ситуацию. Если бы они разглядели мою татуировку, то, скорее всего, не стали бы ввязываться в драку.
— Отпусти меня! Что ты себе позволяешь? — мужчина вывернулся и попытался выкрутить мне руку, за что я со всего размаху треснул ему ладонью по лысой макушке.
— Угомонись, — сказал я и выкинул его на улицу. Он пролетел сквозь бамбуковые шторы, скатился по лестнице и упал на землю. Повезло, что ничего не рассек и отделается только синяками и ушибами.
— Папочка! — дочка подбежала к отцу и обхватила его руками за плечи, прижимаясь всем телом. Детская любовь и наивность. Даже не глядя на то, что ему, заядлому лудоману, почти нет до нее дела, она все равно его любит.
— Сато! — он обхватил ее руками, словно самое ценное, что у него есть. Но глубоко внутри я ему не верил ни на один сен. По хорошему, ему следовало бы пройти курс лечения. Как показывала практика игроманам с такой степенью зависимости побои ничего не давали. Побои вообще редко делают кого-то умнее, именно поэтому я не люблю пользоваться физической силой.
Она пригодная только тогда, когда нужно защитить себя или тех, кто нуждается в защите.
— Ты бросишь играть, — сказал я, нависая над ним.
— Да. Да, господин, конечно, — лепетал он и безостановочно кивал.
— Твою жену и дочь почти прирезали в том переулке. Ты меня слышишь? Их могли убить, если бы не я. Отдаешь себе отчет, где ты находишь? Чем ты занят?
Он посмотрел на свою жену с широко распахнутыми глазами, а потом на дочь.
— Убить? — спросил он. — Нет… как… нет! — он обхватил дочь руками и плотнее прижал к себе. — Я не позволю!
— Ты уже почти позволил, — повысив тон, ответил ему я. — Ты найдешь работу. Мне плевать какую. Хоть грузчиком в порту, хоть посудомойщиком. Но ты найдешь работу. Часть денег будешь отдавать семье, а вторую часть пустишь на собственное лечение от зависимости. Понял?
— Да!
— Я проверю. Я приду через три дня. Ты меня услышал? Три. Дня. И если за это время ты не справишься с поставленной задачей и хоть один раз зайдешь сюда, — я указал на игровой зал, — или в другое место и мне об этом доложат… А мне, заметь, обязательно доложат! Тогда я найду тебя и выверну наизнанку. А теперь встань, забери свою семью и иди домой.
Он подскочил на ноги и подхватил дочь на руки. Лепетал что-то едва различимое с извинениями и «я все сделаю как вы сказали». Но больше его слова напоминали бормотание пьяницы в канаве.
— Иди, — сказал я ему, скрестив руки на груди. И он пошел. Жена сочувственно положила руки ему на плечи и они стали удаляться. Внутри меня все еще полыхал пожар. У такого никчемного человека были дочь и семья, которых он точно не заслуживал. Или же они не заслуживали такого супруга и отца.
Да уж, а я только что отнял клиента у казино, которое принадлежит главе моей семьи. Но иначе поступить не мог.
— Не хочешь перекусить? — спросила Кирико, возвращая меня в реальный мир из размышлений. — Тут недалеко есть вкуснейшая круглосуточная лапшичная.
Кирико не соврала. Лапшичная действительно была качественной. Мастер делал удон прямо при нас, аккуратно вымесил тесто, нарезал длинными полосками и отправил в чан. Что за мясо он использовал — загадка, но меня это не сильно интересовало. Ночной голод после происшествия навалился внезапно, как и вся эта ситуация.
Я с заворожением наблюдал за кипящей водой, ощущая, что вместе с тем добавилась и легкая сонливость, которую я вышел как раз-таки нагулять перед сном. Вот так нагулял!
Покрутив головой, я размял шею, чтобы немного взбодриться.
Мастер поставил тарелки с нашим ночным ужином на стол, вручил палочки и ушел на свое место.
— Думаешь оно того стоило? — спросила Кирико. — Я в целом про ситуацию.
— Посмотрю через три дня. Ты узнала где они живут?
Кирико кивнула.
— Недалеко от станции Итаядо, — она протянула мне листочек исписанный иероглифами. Я сложил его пальцами пополам и отправил в нагрудный карман.
— Хорошо, — сказал я ей.
— У тебя усталый вид. Хочешь я сделаю тебе массаж, когда вернемся домой?
Я покачал головой.
— Нет. Сразу лягу спать. Или не лягу вообще.
Я взглянул на наручные часы. До рассвета оставалось три часа, а подъём у меня обычно в шесть утра. Однозначного решения принять не успел, решил оставить на тот момент, когда придем домой.
На мой отказ Кирико поджала губы, но постаралась скрыть разочарование.
Прелестная девица. Послушная, красивая, хотя бывает слегка капризной. Длинные прямые волосы, цвета вороного крыла, красиво переливающиеся и играющие на любом свету. Каре-зеленые глаза с легкой желтизной у зрачка, тонкие брови, аккуратный маленький нос. Пухлые губы и, примечательно ровные зубы.
Фигура… скажем так, многие гейши и юдзё (куртизанки, как их называли в моем мире) многое отдали бы за такие формы.
Живет со мной в одной квартире, но в соседней комнате. Занимается уборкой, готовкой, стиркой и прочими домашними делами. Поначалу вела себя скромно, но со временем ее домашняя одежда из длинных пижам превратилась в короткие шортики и топики. А еще чуть позже они стали почти прозрачными.
Но меня она интересовала только своей преданностью. Я спас ее полгода назад и она поклялась служить мне верой и правдой. Ее пытались похитить посреди улицы. Небольшой непримечательный фургончик с мороженым остановился прямо у тротуара. Бандиты выскочили из задних дверей и схватили ее. Попытались затянуть внутрь.
По счастливой случайности это было на нашей территории. По не менее счастливому совпадению я был рядом по делам своих старших. И я помог ей. Отбил с боем. Они вскочили обратно и стали улепетывать. Конечно же я просто так это не оставил. Мы нашли всех пятерых. Эти ублюдки занимались такой вот нехитрой рыбалкой и продавали наших девочек за рубеж в европейские бордели, как эксклюзив. Как экзотику.
Чуть позже Кирико рассказывала мне, что почти полтора месяца ей казалось, что за ней следят. Оказалось — не казалось.
Она боялась идти домой. Я предложил ей остаться у меня на время, пока не придет в себя. Конечно же я рассказал кто я и чем занимаюсь. Через время пытался спровадить ее домой.
Даже если я прогонял ее, обещал сделать ужасные зверства, лишь бы отпугнуть — не помогало. Уперлась и все тут. Осталась у меня. Так и живем.
А еще она была моим кошельком для денег. Буквально. Моей основной проблемой в этом мире и в этом теле является тот факт, что я не могу притрагиваться к деньгам, как уже упоминал ранее.
И Кирико справлялась с этой задачей как нельзя лучше.
В своей прошлой жизни до того, как я очутился здесь, я был мультимиллионером. Несколько удачных стартапов дали хороший толчок.
Затем удачные вложения, государственная поддержка, гранты, инвестиции.
Путь к этой вершине был долог и тернист, но по итогу я стал тем, кем стал. Меценат, филантроп, инвестор. Я вкладывал деньги в развитие медицины и науки России. Я спонсировал развитие отстающих секторов моего государства.
Улучшал инфраструктуру и образование как мог.
И тогда же я считал, что деньги способны решить любые проблемы. Я ошибался. Когда моя дочь заболела онкологией — деньги ей не помогли. Никакие и ни в каких объемах.
Эта трагедия и стала моим топливом для того, чтобы делать мир лучше. А затем — я умер. Как и у всех людей мой путь закончился банально просто. Только божественное вмешательство оказалось против. И, то ли оно решило, что моя одержимость зарабатывать деньги была слишком маниакальной, то ли злой рок сыграл плохую шутку — теперь уже сложно сказать.
Но я никогда не забуду этот голос. Его владельца звали Дайкоку. Японский бог богатства. Чувство юмора, стоит сказать, у него просто отменное… Он-то и засунул меня в этот мир, в эту страну, в это тело.
И вот я здесь. Бедный почти нищий якудза самого низкого ранга. Мой ранг: сятэй или младший брат. Ахиро Кэнтаро. Неспособный держать ни сена в руках. Такая вот ирония.
— Moshi-moshi? — Кирико ответила на звонок. — Да, он рядом. Ахиро! Тебя.
Кирико толкнула меня плечом и протянула телефон.
— Кто там?
— Кёдай. Сказал срочно.
Кёдай — старший брат. Человек, который находится одним рангом выше меня.
Я взял телефон в руку и приложил к уху.
— Слушаю.
— Срочно приезжай домой. Есть разговор.
— Понял. Скоро буду.
Я закрыл телефон-ракушку и передал Кирико, после чего взял миску с лапшой и допил остатки бульона.
— Расплатись,— сказал я и встал из-за стола. — И идем, меня вызывают в Старейший Дом.
От лапшичной до парковки, где стоял мой мотоцикл было примерно полчаса неспешной ходьбы. Мы спешили, поэтому добрались до него трусцой примерно минут за десять. Я воткнул ключ в замок зажигания, надел каску и, заводя мотор, дёрнул педаль.