Почему-то вдруг вспомнился парень из сумеречного города, отчаянно бегущий на одном месте. Узкое злое лицо, коротко стриженные волосы и подозрительный взгляд. Как его звали? Имя такое редкое… жесткое, отрывистое. Грэм? Брайс?
От воспоминаний пересохло во рту. Ник выскользнул из-за стола, огляделся. Эрран должен быть где-то здесь. Нужно рассказать ему. Он говорил, любая деталь важна!
Никел набрал номер Кесселя.
— Я вспомнил того парня! У него такое странное имя — Грэм или Брайс…
— Ники, ты просто молодчина, — ответил Эрран бесцветным голосом. — Постарайся еще что-нибудь вспомнить. Я у Фолка, скоро буду.
Грэм… Брайс… Грайс…
Грай! Так его звали.
Ника прошибло холодным потом. Сразу вспомнились рассыпающиеся в прах обветшалые здания и серые мятущиеся глаза парня.
Грай назвал его мороком и сказал, что Ник ничего ему не может сделать.
Сердце запрыгало в груди в такт музыке. Надо вернуться в лабораторию прямо сейчас! Пусть Эрран отправит его в Темный, он найдет этого парня и обо всем расспросит. Ник бросился в чиллаут, где Фолк обычно встречался с нужными людьми.
— Господин Арсон занят! — важно сказал охранник.
Ник только хмыкнул и тихонько приоткрыл дверь.
— Мне нужны практические результаты, Эрран, — раздался жесткий голос Фолка. — Хватит кормить меня обещаниями!
Брат раздраженно мерил шагами комнату. Семь шагов в одну сторону, семь в другую. Кессель отвечал тихо и неразборчиво. Ученый сидел, повесив голову, как провинившийся школьник.
— Его способности у меня вот уже где! — Фолк рубанул рукой по горлу. — Я больше не могу зависеть от капризов ленивого паршивца. Каждый раз одна и та же песня: «не могу, не хочу, не буду». Мне нужен аппарат, который сделает то же самое, когда я нажму кнопку. Без всякого нытья и отговорок. И пусть Ники катится на все четыре стороны со своими чудо-способностями. Ты еще полгода назад обещал, что аппарат будет у меня! И что мы имеем? А может, ты вообще продаешь свои разработки «Протянутой руке»?
Ник прикрыл дверь. Медленно прошел мимо охранника, вышел на пустую лестницу и присел на ступеньки. Где-то внизу гремела музыка и раздавались радостные крики.
Пойти туда и перевернуть все столы? Вот у них вытянутся лица, когда он швырнет тортом в Фолка, размажет масляные розочки по его физиономии.
Ника начало познабливать. Навалилась жуткая усталость. Будто сегодня ему исполнилось не шестнадцать, а все сто шестьдесят. Горло сжало так, что не продохнуть. Этот дурацкий клуб с его дурацкой музыкой, веселыми, дурацкими посетителями, снующими дурацкими официантами ничем не лучше, чем Темный Город. Тут тоже никому нет до него дела. Даже маме. Она вышла замуж и родила себе маленькую девочку.
Он, Ник, как крыса в лабиринте, из которого нет выхода. Фолк учит его всяким трюкам, подбрасывая время от времени лакомые кусочки. Белая дрессированная крыса, попавшая в ловушку способностей, которые он ни у кого не просил. Никто и никогда его не любил. Все только врали! Врали! И Фолк врал, говорил, что они одна команда, что они братья и должны друг за друга держаться. А сам…
Хлопнула дверь. На лестницу, бормоча ругательства, вылетел Кессель с красным лицом. Остановился.
— Ники… О чем ты хотел поговорить? Ты что-то еще вспомнил?
— Того парня в Темном звали Грай.
У Эррана задергалась щека. Он достал коммуникатор, нашел фотографию молодого мужчины.
— Он?
На Ника смотрел веселый парень раздолбайского вида. Вот уж у кого никаких проблем. Таких все любят, в любой компании они свои люди.
— Похож. Только тот был злой. И волосы здесь длинные.
Кессель уже набирал номер телефона.
— Я в Темном, — насмешливо прокаркал автоответчик. — Можете оставить сообщение, но я вряд ли перезвоню.
— Осталось выяснить, в каком социальном центре находится Грай Саттик, — удовлетворенно сказал Эрран. — С днем рождения, Ники. Увидимся позже, у меня очень много дел.
«Ну конечно, побежал доделывать этот злосчастный прибор для Фолка, — подумал Ник. — Тебе на меня тоже плевать. Жалкий прихлебатель. Ты даже не понимаешь, что когда Фолк получит свой прибор, то, глазом не моргнув, избавится от меня. Впервой ему, что ли? А ведь он без меня никто! Ноль без палки. Все они без меня пустое место!»
Ник чувствовал, как внутри закручивается тугая пружина, которая, развернувшись, может разорвать его на куски.
Он выбежал из ресторана вслед за Эрраном.
— Отправь меня в Темный! Слышишь, Кессель!
— Дай ему в морду, и все! — посоветовал кто-то. Стоявшая неподалеку компания громко заржала.
— Тише! — зашипел Кессель и, цепко схватив за руку, потащил в сторону. — Ники, ты в своем уме? Ты чего разорался? Я же сказал, тебе нужно отдохнуть.
— Тогда я сам!
— Что сам?
— Себя отправлю! — Ник сжал кулак и, размахнувшись, впечатал его Кесселю в лицо. Что-то хрустнуло. Ученый нелепо взмахнул руками и шлепнулся на дорогу.
Их сразу же обступили.
— Глянь, как пацана-то торкнуло! — протянул кто-то.
— Ну, кто хочет в Темный, тот там и окажется, — отозвался другой голос.
Эрран ползал по асфальту на коленях, ища очки. Нащупал, неловко водрузил на нос, поддерживая рукой сломанную дужку. Под носом темнела кровь. Кто-то подал ему платок.
Ник почувствовал, как саднят костяшки пальцев.
Кессель поднялся, отряхивая брюки, и, не взглянув на него, пошел к своей машине. Лучше бы плюнул в лицо, или дал сдачи, или ругнулся. Это молчание было хуже всего.
В кармане затрепыхался телефон. Ник бросил взгляд на номер и тут же выключил трубку. Не о чем говорить с этим предателем! Вот кому нужно было заехать по морде. При чем тут Эрран? Да он, может, единственный, кто всегда относился к нему нормально.
— Эрран, — у Ника задрожал голос. — Я распоследний гад и сволочь. Сам не знаю, что на меня нашло. Ну, хочешь, ударь меня в ответ. Сделай из меня отбивную, я отгоню от тебя сны. Хочешь, я неделю проведу для тебя в Темном. Буду сидеть там безвылазно, сделаю все, что ты скажешь. Хочешь, перемою всю лабораторную посуду?! Не молчи, Эрран!
Кессель открыл машину и повернулся к нему.
— Приезжай к концу недели. Думаю, без моего «коктейля» ты при всем желании вряд ли попадешь в Темный. Если Грай к тому времени еще будет там, я тебя закину. В этот раз через онейрограф, чтобы ты опять не заболел. Ну, или отыщу его и устрою вам очную ставку в реале.
— Прости меня…
— Конечно, Ники, — кивнул Кессель.
Когда старый автомобильчик, аккуратно выбравшись со стоянки, покатил по дороге, сзади раздался хриплый простуженный голос:
— За что это ты его?
Ник вздрогнул и быстро обернулся.
Из темноты вышел бородатый нищий в старом, залатанном пальто и шляпе, несмотря на теплую погоду.
— А… это ты, — вспомнил Ник и вытащил из бумажника мелкую купюру: — На, выпей за мое здоровье.
Бродяга внимательно смотрел на него, не торопясь брать деньги.
— За что ты очкарика ударил? — повторил он.
— А тебе-то что за дело? — грубовато спросил Ник. — Бери деньги и вали отсюда.
— Ты меня совсем не помнишь, Ники? Я тебя тоже вчера не сразу узнал. Не ожидал снова встретить. Думал, сгинул ты в лесу. Я ведь искал тебя, да не нашел.
Никел вгляделся в обветренное огрубевшее лицо:
— Дядя Дугал?!
— Он самый, — нищий распахнул объятья, но тут же стушевался. Ник бросился к нему, прижался, не обращая внимания на нечистое пальто. Огромный Дугал обхватил его ручищами, приподнял над землей.
— Какой же ты стал! Совсем взрослый.
— Дядя Дугал, я так часто вас вспоминал! И избушку, и книги. Думал, как вы там один на один с чудовищами.
— Зачем же ты, дурашка, сбежал тогда?
— Это все морок захороводил меня. Я и заблудился. Хотел вам набрать корзину грибов. Дядя Дугал, вы есть хотите? Пойдемте, я вас накормлю.
— Да меня, Ники, в такое место не пустят, — расхохотался Дугал. — Разве только к мусорному баку.
— Со мной везде пустят.
— Так, я смотрю, у тебя все в полном порядке? Опять сны гоняешь?
— Вроде того…
— А на душе по-прежнему смута? — Дугал потрепал его по склонившейся голове, как когда-то давно. — В этом мире, сынок, у нас есть два пути: покориться, приняв ту долю, что нам выпала, либо изменять мир в соответствии со своими представлениями.
— А как? Как изменить?
— Пойдем-ка, сынок, со мной. Я тут неподалеку обосновался.
Квадратные тени надвинулись из темноты, оторвали их друг от друга, растащили в разные стороны. Один из телохранителей заломил Дугалу руки за спину.
— Ух ты! У нас тут настоящий бездомный! Сколько раз в книжках читал, а живьем впервые вижу! Думал, их всех уже осчастливили.
Лысый, начальник охраны, осведомился:
— Ник, у тебя все в порядке? Он к тебе приставал?
— Нет! Мы просто разговаривали!
— Фолк приказал разыскать тебя. Твой телефон не отвечал. Он беспокоился!
— Скажите ему, что я сейчас буду.
— Нам приказано сопровождать тебя.
— Что делать с этим? — брезгливо морщась, спросил круглолицый охранник. — Может, вызвать доброделов из этой… «Протянутой руки», пока коньки не отбросил? Они его, по крайней мере, отмоют. У меня там тетка на горячей линии сидит. Ну что, отброс общества, пойдешь к добрым людям?
— В подачках не нуждаюсь, — проворчал Дугал. — И делание добра корысти ради считаю делом низким и бесчестным.
— Вот те раз! — искренне удивился телохранитель.
— Не хочет и не надо, — отрезал Лысый. — Обыщи и проучи как следует, чтобы не ошивался в приличных местах.
— Отпусти его сейчас же! — возмутился Ник. — Он же ничего не сделал! Это… Он… Он всего лишь попросил сигарету.
Дугал съёжился, втянул голову в плечи.
— Эй, борода, пошел вон отсюда, — охранник отпустил бродягу, слегка пнув его в зад. Дугал ткнулся коленями в асфальт. — Вали, пока ноги не переломали. И чтобы я тебя здесь больше не видел.
«Гады! — тоскливо подумал Ник. — Я тебя запомнил, мордастый. На следующем сеансе ты у меня попляшешь. Фига с два тебе, а не отпущение грехов! Отправлю в Темный, как миленького».