– Мамочка, я уже не могу ему отказать! Всего на две ночи!
– Я просто не понимаю, почему нельзя было сперва прийти и спросить разрешения!
Так ты бы отказала, подумала Луиза, но вслух сказала:
– Это был междугородний звонок, и я боялась, что он прервется. Я думала – ты и сама захочешь познакомиться с моими друзьями…
Препарировать их, добавила она про себя.
– Дело не в желаниях, – раздраженно выдохнула Вилли, – а в том, куда, скажи на милость, мы его положим? Ты забыла, что приезжают Клаттерворты? В доме и так яблоку негде упасть, и бабушка расстроится.
– Поселим его в комнате Зоуи?
– Там будут Клаттерворты. Право, Луиза, ты такая легкомысленная! Думаешь только о себе!
– Тогда мы с Клэри и Полли можем спать на теннисном корте, а он – в нашей комнате.
– Ну вот иди и спроси бабушку сама – я не собираюсь покрывать твои эгоистичные промашки!
Она становится все более придирчивой, отметила про себя Луиза, отправляясь на поиски бабушки. Я ведь попросила прощения, а в ответ получила лишь раздраженное «поздно извиняться!». Какой толк в извинениях, если человек их не принимает?
Тем не менее найдя бабушку, она предусмотрительно извинилась за то, что не обдумала все как следует, и это сработало. Та снисходительно отозвалась, что людям свойственно ошибаться, и выразила желание познакомиться с Майклом. Идею теннисного корта она одобрила, только велела взять спальные мешки и проветрить как следует. Дальше настала очередь Полли и Клэри. Сперва те согласились, но когда она захотела убрать из комнаты все их личные вещи, обе воспротивились.
– Черта с два я буду таскать свои пожитки туда-сюда! – бушевала Клэри. – Ему все равно не понадобятся наши ящики. Сама таскай!
Полли тоже не обрадовала перспектива нарушать порядок в своих вещах.
– Вряд ли он вообще что-нибудь заметит, – возразила она. – Мужчины ненаблюдательны.
Однако Луиза поймала себя на том, что осматривает комнату – да и весь дом – новым, критическим взглядом. Потертый линолеум, потрескавшиеся стены, нелепые старомодные обои с тюльпанами и райскими птицами, железные кровати – все это совершенно не годится для Майкла. В конце концов она стащила из комнаты Арчи ковер (с его разрешения) и прикрыла им самые вытертые места на полу. Однако это была лишь капля в море. Мебельные чехлы в гостиной, выцветшие и в заплатках, древний гобелен, протершийся до ниточек. Даже колода карт – и та никуда не годится: лохматые края с загнутыми кончиками от частого использования, джокер помечен какой-то другой, давно потерявшейся, картой. Пергаментные абажуры потемнели от старости, а холл, где обедали дети, – кошмар! Повсюду валялись ботинки, теннисные ракетки, велосипеды и даже садовая мебель – жуткие шезлонги с ржавыми шарнирами, обсиженные гусеницами. Поминутно кто-нибудь спотыкался о кубики Уиллса и Роли (детскую переоборудовали под спальню). Слуховые окна протекали, и в стратегических местах были расставлены эмалированные ведра и миски. Ванная комната повергала в отчаяние: здесь ничего не менялось столетиями. Зеленоватая полоса на эмали – там, куда стекала вода из медного крана; краска на стенах облупилась и чешуйками падала на купавшихся. На зеркале пятна сырости, а фарфоровые краны так оббились, что мудрено не порезаться. Уборная по соседству содержала инструкцию к применению, выцветшую до того, что незнакомый человек вряд ли разберет. Она помнила наизусть: «Резко дернуть вниз, отпустить, подождать и снова дернуть – теперь должно смыть». Должно, но частенько заедало. И зачем она вообще на это согласилась?
Он позвонил совершенно неожиданно, застав ее врасплох.
– У меня будет сорок восемь часов – потом я должен возвращаться в Ньюхейвен. Я подумал – было бы здорово, если б я мог приехать к вам на пару дней, мне как раз по пути. Если твоя семья не возражает, конечно.
На фоне послышался стук молотка, заглушая его голос.
– Да, разумеется!
– Тогда я успею на четыре двадцать с Черинг-Кросс. Минутку! – сказал он кому-то. – Милая, я так соскучился! Все, мне пора бежать!
Опять же, еда… Раньше с этим проблем не было, однако последние два года меню заметно поскучнело. Она решила начать с бабушки.
– Я тут подумала… – вкрадчиво заметила она как бы невзначай, – а что, если запечь гуся в субботу? Так, знаешь, порадовать всех…
Бабушка бросила на нее проницательный взгляд, нисколько не обманутая.
– Ягодка моя, к столу ожидается по меньшей мере семнадцать человек – восемнадцать, если твой отец приедет, – а это уже целых три гуся. Они и в духовку-то не поместятся, даже если предположить, что мы их где-то достанем.
– Тогда фазаны?
– Посмотрим.
– Ну а кролик?
– Будет в воскресенье на обед. Ты же знаешь, миссис Криппс печет отличные пироги.
– А что, если я ей помогу? Я ведь немножко умею готовить.
Это предложение явно понравилось бабушке.
– Пожалуй, хорошая идея – но ты должна четко выполнять все распоряжения, это ведь ее кухня.
– Обещаю.
– Я поговорю с ней – посмотрим, что она скажет. Может, вообще заставит тебя чистить картошку. Все понятно?
Луиза поделилась своими переживаниями с Арчи. Тот, как всегда, выслушал с невозмутимой серьезностью.
– Что ж, я тебя понимаю, однако не вижу особого повода для волнения. На месте Майкла мне было бы куда интереснее повидать тебя и познакомиться с твоей замечательной семьей, чем разглядывать диванные чехлы. Вполне симпатичные, кстати, – добавил он. – Мне вообще нравятся только те вещи, что долгое время были в использовании – в них есть душа.
Такой вариант ей в голову не приходил, и мало-помалу у нее отлегло от сердца.
Впрочем, не только Луиза беспокоилась о предстоящем уик-энде – Вилли пребывала в не меньшем напряжении. Она так долго этого ждала, столько раз планы срывались, что даже сейчас, в субботу утром, она переживала: а вдруг в последнюю минуту все изменится? С другой стороны, вот они приедут – и что?.. Видеть его с женой, к тому же в присутствии Эдварда – он все еще не знал, сможет ли выбраться, хотя непонятно почему, – тоже будет нелегко. Шансы остаться с ним наедине ничтожно малы, а риск, что им помешают, слишком велик – даже поговорить толком не удастся.
Она позвонила Джессике и извинилась за то, что не сможет пригласить ее на уик-энд. К ее удивлению, та ответила, что все равно не смогла бы приехать: она ждала Реймонда из Вудстока, а вдвоем для них, конечно же, не будет места – она все понимает.
– Я передам ему привет от тебя, – пообещала Вилли.
– Кому?
– Лоренцо.
– А-а… Да-да, конечно! – Она фыркнула, словно хотела засмеяться и передумала. – Только не Мерседес.
Субботним утром поднялась суматоха. Клэри с Полли бегали туда-сюда, переселяясь в павильон на теннисном корте. Горничные застилали постели для гостей, прибирались в спальнях, зажигали камины, перемывали сервизы и бокалы. На кухне царила миссис Криппс. К обеду она испекла четыре фунта печенья, два рисовых пудинга, три пирога с рыбой, ощипала и выпотрошила четырех фазанов, запекла пять кроликов на воскресные пироги, сделала две пинты лукового соуса и две пинты хлебного – тут она позволила Луизе помочь. А еще нажарила огромную сковородку мяса для прислуги. Эди начистила пятнадцать фунтов картошки, пять фунтов лука, пять фунтов брюссельской капусты и три фунта моркови, перемыла посуду от завтрака и накрыла на стол в кухне. В детской Эллен гладила одежду Уиллсу, Роли, Невиллу и Лидии. Она ужасно скучала по малышке, но, слава богу, хоть пеленки не надо стирать! Кристофер с Невиллом и Лидией отправились к ручью и набрали три дюжины бутылок, которые пришлось отвозить в тележке по частям. Вскоре им это надоело, и они принялись играть с Оливером.
– Он такой лапочка! Хорошеет день ото дня, – одобрительно заметила Лидия. – Тетя Рейчел говорит, что люди становятся похожи на своих собак.
– Вот и неправда! – возразил Невилл. – Она сказала – собаки становятся похожи на своих хозяев.
– Ну, это скучно. – Лидия погладила черно-белый лоб и коснулась носа цвета винограда. – Было бы гораздо интереснее, если б у Кристофера вдруг стали желтые глаза и черный нос!
– Она же сказала в переносном смысле, – снисходительно вразумлял ее Невилл. – Когда люди так говорят, это значит, что они совсем другое имели в виду.
– Хватит вам уже! Ваша очередь наполнять бутылки – у меня руки замерзли! Прекращайте ссориться и помогите.
– Мы не ссорились! – возмутился Невилл. – Мы просто обсуждали!
Вилли отправилась в Баттл и закупилась всем необходимым для дома, а также забрала из больницы рецепты, сдала их в аптеку и отвезла готовые лекарства обратно. Кроме того, она купила причитающуюся норму свечей для коттеджа и кабинета Брига, уплатила по счету в гараже и у бакалейщика, зашла к настройщику пианино (тот пропустил последний визит). Вернувшись домой, она починила половую щетку и пробки в коттедже – бедная мисс Миллимент весь вечер просидела без света – и, наконец, заставила себя дойти до конюшни – нужно поменять батарейки в радиоприемнике, который Рену подарили на прошлое Рождество. Он принял подарок безо всякого выражения, однако включал и слушал приемник весь день, когда не спал или не сидел в пабе. Утром Макалпайн велел ему напилить дров, но вскоре он утомился и вместо этого занялся покраской ворот. Впрочем, не стал заморачиваться с ошкуриванием и грунтовкой, а просто мазал краской поверх старого слоя, поэтому выходило неладно. Он уже решил бросить, как тут появилась Вилли. Сам он не смог вставить батарейки. Когда-то он был опытным грумом, задиристым и нахальным. Теперь же его услуги больше не требовались, и он погрузился в состояние мрачной никчемности. Миссис Эдвард он все еще уважал – она никогда о нем не забывала, не то что «некоторые» (под этим подразумевались все остальные, кроме Брига; по праздникам он выводил его покататься на поводу – с тех пор, как бедняга совсем потерял зрение). Рена поддерживала ненависть к автомобилям и немцам, а также зарплата, которую он пропивал.