— Ясно, — вздохнул сокрушенно Илья, а затем тоже посмотрел на меня: — Катя, все-таки тебе придется выйти ненадолго. Мы позовем тебя…
Я послушно покинула комнату и собралась подождать в гостиной, как вдруг заметила в кухне Магдалену. Она что-то энергично взбивала в большой миске, однако мое внимание привлекло не это: на ее руках я увидела светлые перчатки. Заинтересованная столь странной деталью в ее облике, я прошла в кухню.
— О, Каэтрин! Это вы! — воскликнула миссис Флинн радостно. Слишком радостно. Особенно если вспомнить, что сегодня она почти весь день проходила с глазами на мокром месте.
— А я решила на ужин омлет сделать! — продолжала она эмоционально.
— Миссис Флинн, все в порядке? — осторожно проговорила я. — Ведь мы уже ужинали сегодня…
— Да?.. — на лице Магдалены появилась растерянность, а глаза забегали по сторонам. — Ну ничего! — натужно засмеялась она в следующую секунду. — Может, мужчины еще захотят перекусить перед сном!
— Миссис Флинн, — я подошла к ней ближе и поинтересовалась: — Почему вы в перчатках?
— Я? — Магдален вновь стала отводить глаза. — Да вот… порезалась… Решила надеть, чтобы во время готовки не зацепить рану… А то кровь опять потечет… Я, Кэтти, так всегда делаю, — тут она вновь хихикнула, но весьма неубедительно.
— Покажите, — попросила я. — Покажите вашу рану…
— Ну зачем, Кэтти, там ничего интересного!.. — замахала руками та.
— И все-таки покажите, миссис Флинн, — уже настойчивей повторила я, — пожалуйста…
Но Магдалена продолжала мяться, и я уже в лоб спросила:
— У вас тоже появилась сыпь?.. Как у Спенсера?..
Женщина вначале всхлипнула, а потом отчаянно закивала, и все-таки не выдержав, заплакала.
— Идемте, — вздохнула я и, решительно схватив ее за запястье, потащила в комнату Спенсера.
Илья при виде нас удивленно вскинул брови, но, глянув на перчатки Магдалены, тоже сразу обо всем догадался.
— Снимайте, — скомандовал он довольно жестко.
Миссис Флинн, сотрясаясь в немых рыданиях, стянула с себя перчатки.
— Скажете теперь, что и вы прокляты? — не удержался от колкости Илья, внимательно изучая сыпь на ее пальцах.
— Именно… — сдавленно прошептала она. — Даже не представляю, как жить дальше… Господи, а что же с магазином делать? — вспомнив об этом, Магдалена зарыдала сильнее прежнего. — Я ведь больше не смогу им заниматься. Ведь все меня начнут стороной обходить. Кто будет покупать хлеб у проклятой!
— Если хотите, я могу пока за вас поработать, — предложила я.
— Спасибо, Кэтрин, только это не решит нашу проблему… — из-за слез ее слова едва можно было разобрать, а потом она кинулся к Спенсеру и заключила его в объятия, приговаривая: — Бедные, бедные мы с тобой, сынок… Как же мы теперь с тобой, а? Как?..
— Оставим их, — Илья взял меня под руку и вывел из комнаты. — Пусть побудут наедине друг с другом… Сейчас это для них единственное утешение…
Несмотря на протесты Магдалены, я все же решила помочь ей с магазином. Следуя ее советам, замесила с вечера тесто, а утром напекла хлеба. Количество выпечки было, конечно, в разы меньше, чем обычно, но все же прилавки закрыть ею можно было. В булочную со мной отправился Илья, а Карл Генрихович остался утешать миссис Флинн и Спенсера.
День неожиданно пролетел быстро, и я не заметила, как пришло время собираться домой.
— А мы сегодня хорошо поторговали! — довольно заключила я, оглядывая почти пустые прилавки. — Надо будет завтра больше напечь, — задумчиво протянула потом и почесала руку у запястья.
Углубившись в мысли, я не обратила на это внимание, а вот от Ильи мое непроизвольное движение не укрылось.
— Что с рукой? — осторожно спросил он. Потом, заметив мое недоумение, уточнил: — Ты ее только что почесала…
— А, это! — я усмехнулась. — Да мне сегодня весь день она чешется… Видимо, к деньгам. Видишь, сколько мы сегодня продали…
Но Илья не собирался разделять мое веселье, а, наоборот, смотрел с беспокойством. И только теперь я начала осознавать причину его странных вопросов.
— Нет, — я замотала головой, отказываясь в это верить. Совсем как Магдалена вчера. — Мне ведь не сильно чешется… Возможно даже, что у меня это от местного мыла… Я как раз вчера вечером позаимствовала его миссис Флинн. Ты даже не представляешь, как оно кожу сушит. Мне вон не только руки чешутся!
— Не только руки? — в голосе Ильи стала проступать нешуточная тревога.
Он заставил меня подойти поближе к свету и принялся придирчиво рассматривать каждый сантиметр кисти моей руки, вначале одной, потом другой. По тому, как его лицо становилось все мрачнее и мрачнее, я поняла, что это — оно, то самое…
— Вот же…! — тихо прорычал Илья и чуть ли не со всей силы ударил кулаком в стену. — Этого я и боялся…
— А оно ведь само никак не пройдет, нет? — без всякой надежды уточнила я.
Илья на это лишь горько усмехнулся:
— Думаешь, чесоточным клещам ты не приглянешься, и они сами сбегут? Нет, — он с шумом вздохнул. — Это как вши. Сами не уйдут… Так и могут всю жизнь под кожей бегать и плодиться…
— Жуть какая, — простонала я, живо представляя себе это картину.
— Что же делать? Что же делать? — Илья, сцепив руки на затылке, принялся ходить по магазину.
Я же еле сдерживалась, чтобы не расплакаться от отчаяния и жалости к себе. Но, видя, как переживает Илья из-за того, что не в силах никому помочь, понимала — мои слезы только усугубят ситуацию. Да и, в конце концов, со мной случались вещи и похуже. Например, когда у меня отказывали руки и ноги после неудачного ЭКО. Правда, тогда я была не в своем теле, но ощущала все прекрасно…
— А, может, в следующем мире, куда мы перейдем, эту чесотку лечат как и у нас — на раз-два? — пытаясь успокоить Илью, предположила я. — А до перехода осталось меньше недели… Потерплю!.. Только, — внезапно осенил меня, — ты ведь тоже можешь заразиться. И Карл Генрихович. Может, мне теперь спать ото всех отдельно? Например, попросить разрешения у Магдалены занять диван в гостиной…
— Ни на какой диван ты не пойдешь, — с легким раздражением отозвался Илья. — Будешь спать, где спала. Да и, думаю, мы с Карлом Генриховичем уже тоже заразились… Сегодня — завтра и у нас проявится… Инкубационный период от семи дней…
Домой к Магдалене мы возвращались не в духе, и уж точно не ожидали увидеть там мэра Райса собственной персоной. Его лакированный автомобиль стоял у самых ворот, а сам он обнаружился на диване в гостиной. Вокруг него услужливо кружила заметно приободрившаяся Магдалена. Правда, одета она была в глухое платье и опять же перчатки, что несколько диссонировало с душным июньским вечером, но мэр, погруженный в какие-то свои мысли, казалось, не обращал на это никакого внимания. Когда же он увидел Илью, то сразу подскочил с места и направился к нему.
— Добрый вечер, мистер Райс, — первый поздоровался Илья.
— Приветствую вас, мистер Розенштейн, — несколько торопливо отозвался тот. — У меня к вам снова разговор…
Меня вначале покоробило, что Райс обращается к Илье по фамилии Карла Генриховича, но потом я вспомнила, что для всех в этом мире они отец и сын, и все встало на свои места.
— Если это по поводу вашей дочери, то, полагаю, я вам все уже сказал, — пристально посмотрел на него Илья. — Я, к сожалению, не в силах ей помочь… Как и всем прочим людям, которых поразила эта болезнь… Более того, у моей жены, — он перевел свой взгляд на меня, — сегодня тоже обнаружились признаки чесотки… Но, как бы я ни желал, даже ей помочь не могу…
— Если я раздобуду для вас серу, вы сможете сделать лекарство? — эти внезапные слова мистера Райса заставили всех притихнуть и замереть в полнейшем удивлении.
Илья, к которому и был адресован этот вопрос, пришел в себя первый и уверенно ответил:
— Да, — потом же, немного подумав, поспешил добавить: — Только лучше, если она будет в виде порошка… Или хотя бы некрупные кристаллы.
— Хорошо, — коротко кивнул мэр. — Я попробую найти для вас ее в ближайшие дни.
— Только у меня есть еще одно условие, — заговорил снова Илья. — Серы требуется не меньше двухсот грамм. Ее должно хватить на лекарство не только для вашей дочери, но и близких мне людей…
— Я понял вас, мистер Розенштейн. Скоро мой человек свяжется с вами, — после этого мистер Райс со всеми раскланялся и покинул дом.
— Матерь Божья, — прошептала Магдалена, когда за мэром закрылась дверь. — Он и в правду решил раздобыть серу?.. Да как же можно опуститься до такого греха?..
— Миссис Флинн, — устало проговорил Илья, — эта сера вылечит вас и вашего сына… И вы сможете снова жить как и прежде… Когда уже вы это поймете?..
В этот раз Магдалена почему-то не решилась ему противоречить, и даже стыдливо опустила глаза. Неужели, что-то начало доходить и до нее?
Ночью мне долго не спалось. Во-первых, тело безбожно чесалось, а во-вторых, у меня начала закрадываться тревога несколько иной природы. Теперь, когда у нас с Ильей уже случилась близость, я вполне могла оказаться беременной. А если вспомнить все умозаключения Карла Генриховича, то вероятность этого была очень велика. Тогда бы все сошлось по срокам, и наши с Ильей дети во всех мирах родились в одно время. Этому, конечно, можно было бы порадоваться, но сейчас, заболев мерзкой чесоткой, я начала переживать, не опасно ли это ребенку.
— Чего крутишься? — раздался сонный голос Ильи. — Сильный зуд?..
— Очень, — шепотом отозвалась я.
— Старайся не расчесывать… И попробуй все-таки заснуть, — он зевнул, и примостившись ко мне поближе, снова засопел.
— Илья, — я ткнула его в бок.
— Ммм?
— А чесотка опасна? Например, для грудных детей или беременных? — я все-таки не удержалась от этого вопроса.
— Если не занести инфекцию в расчесанные раны, то нет… — Илья отвечал, пребывая в полусне. — Разве что еще аллергия…
— А серная мазь? — не унималась я. — Она не вредная?.. Ею можно пользоваться беременным и детям?..