— Хорошо, — ответила я, пытаясь скрыть горечь в голосе.
Он удалился, а я еще минут пять сидела, уставившись отрешенным взглядом в чашку с так и недопитым травяным чаем. В реальность меня вернуло появление Эммы. С непроницаемым выражением лица она принялась убирать посуду со стола, я же встала и прошлась по комнате. Окно столовой выходило на задний двор, который почти до забора зарос пышными неухоженными кустами и корявыми деревцами, похоже, плодовыми. Создавалось впечатление, что там редко кто появляется и уж точно не следит за его внешним видом.
Я подождала, пока Эмма уйдет, и попробовала открыть окно. И сперва даже не поверила удаче, когда рама без всяких усилий поддалась. Но распахивать настежь не осмелилась: вдруг увидит Саммерс или кто-то из его свиты, тогда могут возникнуть проблемы. Нет, в этом деле нужно осторожность. А я подумаю, как использовать появившийся шанс…
Немного приободрившись своим открытием, решила осмотреть остальные помещения. По соседству со столовой расположилась маленькая гостиная, как и другие комнаты дома, обставленная скромно и просто. Диван, два кресла, кофейный столик, тканый ковер на полу, в углу — книжный шкаф. Стены без отделки, просто светлые бревна. Единственное украшение — светлые шторы в мелкий цветочек.
Далее я обнаружила царство Эммы — кухню. Правда, где она спит, так и не поняла. Туалет, ванная — все это уже видела. А вот рядом со спальней Саммерса оказалась еще одна, последняя не исследованная мною комната без всякой мебели, только у стены стоял большой сундук. Возможно, она когда-то принадлежала его жене, а после ее смерти Саммерс вынес оттуда все, чтобы не бередить воспоминания.
Я уже собралась покинуть эту пустынную комнату, как вдруг в окне увидела две знакомые фигуры. Карл Генрихович и Илья. Сердце забилось чаще, и от волнения я приложила руку к груди. Они явно направлялись в этот дом, к Саммерсу, а сопровождали их опять безбровый блондин с именем Нил и великан с ружьем.
Не раздумывая, бросилась к двери, которая отделяла жилую часть от тамбура с кабинетом Саммерса. Осторожно приоткрыла ее и попыталась заглянуть в образовавшуюся щелку. Так и есть, мимо прошли Илья и Карл Генрихович. На глаза навернулись слезы. Как же хотелось выбежать им навстречу, сказать, что со мной все в порядке и самой убедиться, что с ними все хорошо…
На мое счастье, тот, который Нил, неплотно прикрыл дверь в кабинет, и до меня доносились обрывки разговоров. Теперь я приникла к щели ухом и напрягла слух.
— Где девушка?.. — голос Ильи теплым трепетом отозвался в сердце.
— Советую вам забыть о ней, — это уже Саммерс, будь он проклят!
— Что ты с ней сделал? — снова Илья, тон испуганный и одновременно агрессивный.
О, нет. Там опять какая-то потасовка… Только бы никого не ранили…
— Полегче, парень… — Саммерс смеется. — Твоя подруга живая, здоровая и даже счастливая… У нее есть все, что надо женщине: хорошая еда, красивая одежда и нормальный мужик в постели… Так что о ней можете не беспокоиться….
Как же я его ненавижу. Всем сердцем, каждой клеткой тела… Вот что теперь подумает Илья и Карл Генрихович?..
Но мне узнать этого было не суждено. По-видимому, кто-то заметил, что дверь кабинета приоткрыта и захлопнул ее, лишив меня возможности слушать, что там происходит дальше. Расстроенная, приткнулась спиной к стене и стала ждать, когда Илью с Карлом Генриховичем поведут назад. Во мне все-таки теплилась надежда, что Саммерс сдержит обещание и отпустит их.
Время тянулось медленно, я же сходила с ума от неизвестности, прислушиваясь к каждому шороху в коридоре. Наконец, скрипнула дверь кабинета, и я опять припала к щелке. Идут… Молча… Лиц не видно, но спина Ильи напряжена, а плечи Карла Генриховича, наоборот, поникли… Господи, что этот Саммерс им наговорил?..
Увидев, что они выходят во двор, я опрометью кинулась в спальню, к окну. Теперь я могла видеть их полностью. Безбровый Нил что-то спокойно говорит Илье, тот смотрит на него исподлобья, плотно сжав губы. Потом они вдвоем пошли в одну сторону, а Карл Генрихович с верзилой в другую. В первую секунду меня охватила паника: куда их повели порознь? Но потом я заметила, как верзила с широкой улыбкой обратился к Карлу Генриховичу, а тот, ответив, тоже чуть улыбнулся. Да и шли они уже рядом как равные, а не так, как раньше — пленный с конвоиром. Неужели Саммерс их все-таки отпустил?..
Увидев Илью с Карлом Генриховичем живыми и невредимыми, я немного успокоилась. Не знаю, что им Саммерс сказал про меня, но надеюсь, они ему не поверили. Оставалось дождаться Саммерса и услышать его версию событий. Однако сегодня он тоже не спешил домой. Весь день я бесцельно бродила из комнаты в комнату и тонула в своих тяжелых мыслях. Обедала в одиночестве, что нисколько меня не расстроило. Ближе к вечеру Эмма вновь предложила сделать мне ванну, и я решила не отказываться. Может хоть так я смогу немного расслабиться.
В этот раз я позволила себе полежать в горячей воде подольше, мыться не спешила, наслаждаясь редкими минутами покоя. Я даже немного задремала, как вдруг дверь ванной комнаты отварилась. В первое мгновение я подумала, что это Эмма принесла полотенце, но приоткрыв глаза, потеряла дар речи. Саммерс!
Сонливость сразу как рукой сняло, и я нырнула в воду до подбородка, с опаской поглядывая на мужчину.
— Не бойся. Я хочу искупать тебя, — заявил он, интимно понизив голос.
Господи, что за извращенные желания? От испуга у меня сперло дыхание, а в горле запершило.
— Нора любила, когда я так делал… — Саммерс тем временем взял мочалку и мыло.
Нора?.. Это жена его, что ли?.. Нет, по-моему, у него с головой точно не все в порядке…
— Поднимайся, — велел он, вначале мягко, но, увидев, что я не шелохнулась, повторил уже более властно: — Вставай! — и протянул мне руку.
— Но… Вы ведь сказали, что не притронетесь ко мне, пока я беременная, — робко напомнила я.
— Я говорил, что не буду брать тебя силой, принуждать к супружескому долгу. В остальном же я могу делать с тобой все, что пожелаю, — холодно объяснил он и, когда я все-таки вложила свою трясущуюся ладонь в его, рывком поднял меня.
Я тут же попыталась стыдливо прикрыться, но Саммерс силой убрал мои руки, заставив держать их за спиной. Тогда я зажмурилась, чтобы не видеть его жадного взгляда, плутающего по моему обнаженному телу.
— Как же ты на нее похожа… — донесся до меня прерывистый шепот.
Внутри все сжалось от страха и отвращения, когда жесткая мочалка коснулась моей шеи, ключиц и начала спускаться все ниже, оставляя за собой мыльный след. Затем Саммерс заставил меня повернуться спиной, и прошелся по позвоночнику, медленными круговыми движениями намылил бедра, ягодицы… Потом наконец отложил мочалку, и я уже подумала, что пытки кончились, но в этот момент шершавые ладони Саммерса накрыли мою грудь и сжали ее. На меня накатила новая волна отвращения, еще большей силы, его же руки без стеснения стали блуждать по моему телу, повторяя путь мочалки, а пальцы бесстыдно проникали в самые сокровенные места. Если же я пыталась сопротивляться, то над ухом раздавался почти злобный рык, как напоминание о моей бесправности. Чувство унижения от всего этого было настолько острым, что я до боли кусала губы и едва силилась, чтобы не заплакать.
В какой-то момент начало казаться, что эти издевательства уже никогда не закончатся. Дыхание Саммерса стало тяжелее, и меня пронзила страшная мысль, что он все-таки не сможет сдержаться и, поступившись обещаниями, закончит эту мерзкую прелюдию тем, что овладеет мною до конца. Но Саммерс внезапно остановился, вновь перевернул меня к себе лицом и коснулся губ быстрым кусающим поцелуем.
— Я ненадолго уйду, — хрипло прошептал он, убирая с моего лица прилипшую прядь мокрых волос. — Без меня ужинать не садись… — и стремительно покинул ванную комнату.
Мне же было плевать, куда он так внезапно умчался. Я без сил опустилась в воду и, наконец, дав волю скопившимся слезам, принялась с остервенением тереть себя мочалкой. Я готова была содрать с себя кожу, только бы на ней не осталось даже следа от омерзительных прикосновений Саммерса. А ведь я чуть не поверила, что он может быть нормальным и адекватным!
Вода уже остыла, а я все драла и драла тело, пытаясь смыть с себя все скверну. За этим занятием меня и застала Эмма. При виде моего заплаканного лица она не сказала ровным счетом ничего, ее глаза по-прежнему оставались равнодушными, а рот сжат в ниточку.
— Ваше полотенце и халат, — выдавила она наконец из себя.
— Спасибо, — я последний раз ополоснулась и вылезла из ванны. Торопливо вытерлась, натянула халат.
— Ужин будет накрыт через пятнадцать минут, — сообщила Эмма, прежде чем уйти.
Лишь на секунду представив, что вновь придется сидеть с Саммерсом за одним столом, меня передернуло. Сколько я еще смогу вытерпеть подобных унижений? Если бы от меня не зависели жизни Ильи и Карла Генриховича, я бы уже давно высказала Саммерсу все, что о нем думаю. Даже если бы он и убил меня за это.
Когда вошла в столовую, Саммерс уже ждал меня там. Подхватился с места и галантно отодвинул стул, помогая мне сесть.
— Я сегодня освободил твоих друзей, — сообщил он, приступая к еде.
Надо же — «друзей»? Не дружков, и не ублюдков, а друзей…
— Спасибо, — тихо поблагодарила я.
— Пожалуйста, — ответил Саммерс. — Оказывается, твой приятель врач… Я отправил его к нашему доктору, на побегушки… Пусть хоть какую-то пользу приносит… А старика приставил к моему отцу. Он лежачий, уже три года как болеет, так что ему компания не помешает… Пускай твой старик развлекает его…
Интересно, за эту милость я тоже должна сказать «спасибо»?.. Нет, лучше промолчу.
— Что вы им обо мне говорили? — спросила чуть позже.
— Правду, — пожал плечами Саммерс. — Что ты теперь живешь у меня… И что с тобой им видеться запрещено.
Еду сразу потеряла свой вкус. Доедала ужин через силу, горестно размышляя о своей судьбе. Неужели мне уготовано быть пленницей в чужом мире до конца своих дней?