— Подгребай ближе, — велел учитель. — Мы приближаемся к пещере, ведущей в скрытую бухту.
Как только мы повернули к берегу, гладкая, как хрусталь, вода вокруг нас внезапно забурлила и заволновалась, точно в глубине поднялось на дыбы какое-то гигантское чудище. Лодка понеслась на утесы с немыслимой скоростью, море вспенилось и забушевало, будто огромный спрут тащил нас в свое подводное логово. Точно листик, увлекаемый водопадом, наша лодка неуклонно приближалась к острову, несмотря на то, что мы изо всех сил налегали на трещавшие от напряжения весла, пытаясь побороть неумолимое течение.
С каждым мигом становясь все выше, утесы, казалось, рассекают небеса над нашими головами, неприступные, без единого уступа или даже малюсенькой опоры для ноги. Затем в отвесной стене появилась низкая и широкая арка входа в пещеру, которую мы не заметили раньше. Лодку несло туда с ужасающей стремительностью.
— А вот и вход, — прокричал учитель. — Но какая-то колдовская волна затопила его.
Мы бросили бесполезные весла и скорчились за скамьями, приблизившись к отверстию, ибо, похоже, небольшая высота арки с большим трудом позволяла пройти внутрь высокому носу нашей лодки. Не было времени снять мачту, и она сломалась, точно тростинка, когда нас стремительно увлекло в темноту.
Полуоглушенный, стараясь выпутаться из упавшего тяжелого паруса, я ощутил вокруг себя брызги холодной воды и понял, что лодка дала течь и идет ко дну. Еще через миг вода залила мои глаза, уши и ноздри, но даже когда я начал тонуть, меня не покинуло ощущение стремительного движения вперед. Затем смутно показалось, что в непроницаемой темноте вокруг меня обвились какие-то руки, и я внезапно очутился, задыхаясь, отплевываясь и отчаянно хватая ртом воздух, на ярком солнечном свету. Когда я, наконец, откашлялся и более или менее пришел в чувство, то обнаружил, что мы с Миором Люмивиксом плывем по маленькой бухте, имевшей форму полумесяца. Нас окружали утесы и пики мрачной скалы. В прямой отвесной стене зияло внутреннее отверстие пещеры, сквозь которую нас пронесло таинственное течение. От краев отверстия расходилась легкая зыбь, медленно затихающая в воде, гладкой и зеленой, точно нефритовое блюдо. Напротив, на дальней стороне бухты, изогнутый пляж, усеянный галькой и прибитым к берегу деревом, плавно шел под уклон. У берега стояла лодка, напоминающая нашу, со снятой мачтой и свернутым парусом цвета свежей крови. Рядом с ней из неглубокой воды торчала сломанная мачта другого суденышка, чьи скрытые водой очертания были неотчетливыми. Два предмета, которые мы приняли за человеческие фигуры, лежали на отмели чуть дальше вдоль берега, наполовину погруженные в воду. С такого расстояния мы не смогли бы определить, были ли то живые люди или мертвые тела. Их контуры были скрыты какой-то странной коричнево-желтой занавесью, тянувшейся к скалам, которая, казалось, беспрестанно шевелится и колышется.
— Здесь какая-то тайна, — сказал Миор Люмивикс тихим голосом. — Мы должны быть очень внимательны и осторожны.
Мы доплыли до ближнего конца пляжа, где он сужался, подобно острию серпа месяца, смыкаясь со стеной утесов. Вытащив кинжал из ножен, учитель насухо вытер его полой своего плаща, приказав мне сделать то же самое со своим оружием, пока морская вода не разъела его. Затем, спрятав волшебные клинки под одеждой, мы пошли по расширяющемуся пляжу к причаленной лодке и двум лежащим фигурам.
— Это действительно то самое место, которое было указано на карте Омвора, — заключил учитель. — Лодка с кроваво-красным парусом принадлежит Сарканду. Несомненно, он уже нашел пещеру, скрытую где-то в скалах.
Но кто такие эти двое? Не думаю, что они приплыли сюда вместе с Саркандом.
Когда мы приблизились к фигурам, видимость коричнево-желтой занавеси, покрывавшей их, обнаружила свою подлинную сущность. Она состояла из бесчисленного множества крабов, ползавших по телам утопленников и бегавших туда-сюда за кучей гальки.
Мы подошли и остановились над телами, из которых крабы усердно рвали куски кровавой плоти. Один из утопленников лежал лицом вниз, а полуобглоданные черты другого были обращены к небу. Их кожа, а вернее, то, что от нее осталось, была смугло-желтой. Оба были одеты в короткие пурпурные штаны и матросские башмаки, бывшие их единственной одеждой.
— Что за чертовщина? — спросил учитель. — Эти люди лишь недавно умерли, а крабы уже раздирают их на части. Эти создания обычно ждут, пока тело начнет разлагаться. И посмотри — они даже не едят выдранные ими куски мяса, а уносят их куда-то.
Я тут же заметил, что от тел направляется, исчезая в скалах, непрерывная вереница крабов, и каждый несет в своих клешнях по кусочку плоти, тогда как другая процессия возвращается к телам с пустыми клешнями.
— Думаю, — сказал Миор Люмивикс, — что человек, который лежит лицом вверх, тот моряк, которого я видел на пороге покоев Сарканда. Вор, укравший у хозяина карту.
Охваченный ужасом и отвращением, я подобрал осколок камня и собрался запустить им в несущих свой омерзительный груз крабов, уползавших от растерзанных трупов.
— Нет, — остановил меня учитель. — Пойдем вслед за ними.
Обогнув огромную кучу гальки, мы увидели, что двойная процессия входила и выходила из отверстия пещеры, которая раньше была скрыта камнями от нашего взгляда.
Сжав рукоятки кинжалов, мы осторожно подошли к пещере, немного поколебавшись на входе. Однако с этого места не было видно практически ничего, за исключением Цепочек ползущих крабов.
— Войдите! — раздался звучный голос, и долгое эхо начало бесконечно повторять слово, точно голос вампира, отражающийся от сводов глубокого склепа.
Мы узнали голос Сарканда. Учитель бросил на меня предостерегающий взгляд сузившихся глаз, и мы вошли в пещеру.
Она была неизмеримо просторной, с высокими сводами. Свет проникал внутрь через широкую расселину в скалах, сквозь которую в этот час лились прямые солнечные лучи, золотившие переднюю часть пещеры и кидавшие слабые отблески на огромные выросты сталактитов и сталагмитов в сумрачных углах. В одном конце виднелось небольшое озерцо, питаемое тоненьким ручейком, который тек из невидимого источника, нарушая тишину звонким журчанием.
В ярких лучах мы увидели Сарканда в полусидячем-полулежачем положении, он опирался спиной на открытый сундук из потемневшей от времени бронзы. Его огромное черное тело, мускулистое, хотя и начавшее полнеть, было полностью обнажено, если не считать обвивавшего его горло ожерелья из огромных рубинов, каждый — размером с утиное яйцо. Его алый саронг, странно изорванный, обнажал вытянутые ноги. Правая была явно сломана чуть пониже колена, ибо чернокожий колдун неуклюже обвязал ее повязкой, сделанной из щепок и обрывков саронга.
Плащ Сарканда из лазурного шелка он расстелил перед собой. На нем рассыпал драгоценные камни и амулеты, золотые монеты и инкрустированные камнями жертвенные сосуды, сверкавшие среди томов из пергамента и папируса. Книга в черном металлическом переплете, точно только что отложенная в сторону, была раскрыта на странице, украшенной рисунком, выполненным огненно-красными древними чернилами.
Рядом с книгой, в пределах досягаемости Сарканда, возвышалась куча сырых кровавых ошметков. По плащу, по монетам, свиткам и драгоценным камням шествовала вереница крабов, и каждый добавлял свою страшную ношу в кучу, а затем полз в выходящей из пещеры колонне своих товарищей.
Я вполне поверил в истории, касающиеся родителей Сарканда. Он, казалось, пошел по стопам своей матери, ибо его волосы, черты лица, равно как и кожа, были такими же, как у чернокожих людоедов Наата. Я видел их на рисунках путешественников. Он встретил нас с непроницаемым видом, скрестив руки на груди. На его правой руке я заметил массивный изумруд, тускло поблескивающий на указательном пальце.
— Я знал, что вы будете преследовать меня, — сказал он, — точно так же, как знал, что вор и его товарищ тоже поплывут следом. Все вы хотели убить меня и завладеть кладом. Я действительно ранен — осколок расшатавшегося камня упал со свода пещеры, раздробив мне ногу, когда я склонился, чтобы рассмотреть сокровища в открытом сундуке. Мне придется лежать здесь, пока не срастутся кости. Но я неплохо вооружен… И мне хорошо служат и охраняют.
— Мы пришли за кладом, — прямо ответил Миор Люмивикс. — Я собирался убить тебя, но только в честном поединке, мужчина с мужчиной, колдун с колдуном, чему лишь мой ученик Мантар и скалы Ирибоса стали бы свидетелями.
— Ну разумеется, и твой ученик тоже вооружен кинжалом. Однако это не слишком важно. Я спляшу на твоих костях, Миор Люмивикс, а твоя колдовская сила перейдет ко мне.
Учитель словно не слышал его слов.
— Что за мерзость ты придумал? — язвительно спросил он, указывая на крабов, все еще складывавших выдранные ими куски плоти в отвратительную кучу.
Сарканд поднял вверх руку, на указательном пальце которой блестел древний изумруд, оправленный, как мы только что заметили, в кольцо в виде щупальцев спрута, охватывающих круглый, как шар, камень.
— Я обнаружил это кольцо среди других сокровищ, — похвастался он. — Оно было заключено в цилиндр из неизвестного металла вместе со свитком, из которого я узнал о его действии и могущественной магии. Это перстень Басатана, морского бога. Тот, кто долго и внимательно всматривается в изумруд, может увидеть дальние места и события, какие пожелает. Тот, кто носит кольцо, может повелевать морскими ветрами и течениями и обретает власть над морскими тварями, начертив пальцем в воздухе определенный знак.
Пока Сарканд говорил, казалось, что зеленый камень становится все ярче и темнее, точно открывая маленькое окошечко в тайны неизмеримых морских глубин. Покоренный и завороженный, я забыл обстоятельства нашего положения, ибо изумруд затмил мое зрение, закрыв черные пальцы Сарканда, будто водоворот волн, призрачными плавниками и щупальцами, показавшимися из его мерцающей зеленой глубины.
— Будь начеку, Мантар, — шепнул мне на ухо учитель. — Мы столкнулись с грозным волшебством и должны владеть всеми своими чувствами. Отведи глаза от изумруда.