Было ясно, что на его помощь можно не рассчитывать. Быков внезапно потерял всякий интерес к этому экстремалу, любимчику женщин и фортуны. Общество Виктора стало ему неприятно.
– Не волнуйся, Витя, – сказал Быков. – Я и не собирался брать тебя с собой. Ты бы мне только мешал.
– Витя?
– Угу, – подтвердил Быков с кривой ухмылкой. – Витек. Это вариант имени Виктор. Уменьшительный.
Он свел вместе большой и указательный пальцы, оставив небольшой просвет. Виктор улыбнулся широкой дружелюбной улыбкой. Он не обиделся, нет. Он не понял сарказма. А если и понял, то был выше этого.
– Хороший ты парень, Витя, – сказал ему Быков и отправился восвояси.
К его радости, Морин уже видела десятый сон. Ее плечо молочно белело в темноте. Быков тихонько улегся рядом, натянул на себя шкуру, чтобы не донимали насекомые, и закрыл глаза.
Но уснуть не удавалось. Он долго лежал, прислушиваясь к голосам тропического леса. Фоном служил постоянный отдаленный гул, напоминающий шум большого города. Но это были не машины – это было кваканье бесчисленного множества лягушек, населявших озеро и впадающую туда речушку.
Древесные крысы или какие-то другие зверьки шныряли по пальмовым листьям на крыше, каждую минуту рискуя провалиться сквозь щель вниз. Летучие мыши носились возле самого дверного проема, издавая звуки, похожие на писк цыплят.
Ворочаясь с боку на бок, Быков думал о литературных героях, которым вот так же было не до сна перед дуэлью или перед боем. Все они вспоминали прожитую жизнь, жалея о том, что сделано и не сделано. А Быков ни о чем не жалел. Может быть, он не верил, что погибнет? Может быть, был слишком толстокожим? Но ведь почему-то же ему не спалось. И сердце в груди билось чаще, чем обычно…
Утром Морин, выслушав Быкова, крепко обняла его, прижавшись щекой к его груди.
– Ты мой герой, – сказала она. – И я всегда буду помнить о тебе как о герое.
Он почувствовал, как у него защипало в носу.
– Мы не прощаемся, Морин, – пробормотал Быков, поглаживая ее по спине. – Я схожу туда и вернусь. Это недолго и совсем не опасно.
– У тебя все не опасно, – сказала Морин.
– Но ведь мы действительно прошли через множество испытаний и по-прежнему живы.
Морин подняла голову, глядя на Быкова снизу вверх, как кошка, заметившая птичку на дереве.
– Я хочу тебя, – сказала англичанка. – Прямо сейчас.
– Ты что! – испугался Быков. – За мной вот-вот придут.
– И пусть приходят. Все равно…
Легко, словно он был ребенком, Морин опрокинула его на циновку.
Все случилось так стремительно, что не прошло и пяти минут, как Быков выбрался из-под запыхавшейся Морин. Возле хижины стоял Вичету с двумя воинами. Все трое бесстрастно наблюдали за тем, как Быков приводит себя в порядок, пока Морин, спрятавшись за стеной, надевает джинсы, не попадая ногами в штанины.
– Я сейчас, – сказал Быков шаману. – Есть одна идея. – Он постучал по собственной голове. – Похоже, я знаю, как справиться с непрошеными гостями.
Вичету вряд ли что-нибудь понял, но кивнул.
Быков трусцой побежал к Виктору и, поздоровавшись, распорядился:
– Давай сюда свою флягу. Но только полную.
– Почему я должен давать тебе свою флягу? – заартачился Виктор. – Да еще и полную! Где я возьму алкоголь? Ты видишь здесь бар?
– Дай ему, Вик, – попросила Камила. – Он ведь не для себя просит. – Она испытующе посмотрела на Быкова. – Хочешь установить контакт с этими тремя?
– Верно, – ответил тот, кивая.
– Осторожнее, Дима, – сказала Камила. – Не рискуй зря. Ты ничем не обязан ачега.
– А кто им обязан? – спросил Быков, умудрившись не подпустить сарказма.
От необходимости отвечать Камилу избавил ее бойфренд, протянувший Быкову флягу со словами:
– Только не потеряй, Ди. Эта вещь дорога мне как память. Она сделана из чистого серебра.
– Так дело в памяти или в серебре? И не зови меня Ди, ладно? Я Дима.
Не дожидаясь реакции поблекшего «Крокодила Данди», Быков бегом вернулся к шаману. Там, выразительно жестикулируя, он объяснил, что ему нужно снотворное, чтобы подмешать его к содержимому фляги.
– Спать, спать, – повторял Быков, подложив сложенные вместе ладони под бородатую щеку.
Вичету просиял, сразу сделавшись моложе на добрый десяток лет. Вскоре виски был сдобрен зеленоватыми каплями, выдавленными из неведомых Быкову растений. Шаман вернул флягу, скаля в улыбке кривые зубы. Были произнесены какие-то напутственные слова, которых Быков не понял. А потом его подтолкнули в сторону джунглей, куда уже втягивались две цепочки воинов, задачей которых было незаметно сопровождать Быкова к храму. Одну цепочку возглавлял вождь, другую – его сын. Вичету тоже направился к лесу, догоняя соплеменников.
Прежде чем отправиться в путь, Быков оглянулся. Все, кто оставался в деревне, вышли проводить его. Морин стояла в стороне от обнявшихся Камилы и Виктора. Бадди сидел у ног чумазых детишек. Голые старики и женщины напоминали зомби из фильмов ужасов.
Махнув рукой, Быков быстро зашагал по тропе. Джунгли, подобно зеленому чудовищу, поглотили его. Путешествие очень сильно отличалось от прогулки по лиственному лесу. Не было здесь ни тишины, ни величавого спокойствия. Повсюду бурлила жизнь, напоминая о себе движениями и звуками. Быков то и дело вздрагивал, услышав визг жертвы, угодившей в когти хищника или в пасть питона. А когда где-то совсем рядом подала голос обезьяна-ревун, Быков чуть не бросился бежать. Хорош бы он был, если бы поступил так на виду у наблюдавших за ним индейцев. Они никак не обнаруживали своего присутствия, но Быков точно знал, что они рядом.
Опасности подстерегали одинокого путника на каждом шагу. Это мог быть яд какого-нибудь насекомого, или притаившаяся в листве змея, или острые саблевидные шипы. А еще были дикие звери… и трухлявые стволы, полные сколопендр… и прочей смертоносной пакости. Быков окончательно решил для себя, что больше он в джунгли ни ногой.
Хорошего понемножку. А плохого – тем более.
Так думал Дмитрий Львович Быков, в котором трудно было узнать прежнего Быкова, чинно прогуливавшегося вечерами по городским улицам, сиживавшего с газетой в кафе или возлежавшего на диване с томиком произведений любимого писателя. Он стал другим. Более жестким, неприхотливым, грубым. И нельзя сказать, что эти перемены Быкова огорчали. В глубине души он гордился собой.
И, знаете, ему было чем гордиться.
Глава 34Побеждает хитрейший
При дневном свете храм выглядел не таким загадочным, как ночью. Было видно, что он очень, очень древний. Углы закруглились, камни кое-где осыпались, поверхность пирамиды была изъедена погодой и временем. У подножия стояли два каменных изваяния, которых Быков прежде не замечал. Это были орел с единственным сохранившимся крылом и пума, похожая на гигантскую лягушку.
Трава, росшая на очищенном от деревьев пространстве, стала еще гуще и выше. Судя по обугленным палкам и головешкам, лес регулярно выжигали. Об этом же свидетельствовали черные разводы на пирамиде храма.
Не останавливаясь, Быков стал продираться сквозь заросли, чтобы приблизиться к каменной лестнице. Услышав окрик «Стоп!», он послушно застыл на месте. Возможно, к нему обратились на английском языке. А возможно, нет. «Стоп» – интернациональное слово. Его мог употребить кто угодно.
Быкову не велели поднять руки, поэтому он просто стоял на месте и смотрел на мужчину, идущего по траве, которая была ему по грудь. Незнакомец был в камуфляже, в руках держал карабин. Глаза прятались за зеркальными очками.
– Кто ты такой? – спросил он, не доходя до Быкова пяти шагов. – Что здесь делаешь?
Вопросы были заданы на английском. Глядя в черные очки незнакомца, Быков назвал свое имя и сказал, что заблудился.
Из черного проема на верхушке храма выбрались еще двое вооруженных мужчин в пятнистых штанах, высоких армейских ботинках и пропитанных по́том майках.
– Говорит, что заблудился, – сообщил напарникам обладатель зеркальных очков.
– Да? – послышалось сверху. – Гулял и заблудился, значит? Сейчас мы с ним познакомимся поближе.
Прозвучало это достаточно угрожающе, но Быков не очень испугался. У него имелась отличная легенда. Почти правдивая, а потому вполне достоверная.
Спустившись к подножью, «пятнистые» не спрыгнули на землю, а остались на нижних ступенях лестницы, чтобы иметь возможность обозревать местность. Быков отметил про себя эту особенность, свидетельствующую если не о боевой подготовке, то о знакомстве с азами военной науки. Плюс армейская камуфляжная форма. Плюс сдержанность и спокойствие этой троицы, которые можно объяснить наличием дисциплины.
– Я ищу свою женщину, – сказал Быков. – Камилу Джамирдзе. Она взлетела на воздушном шаре в Сьюдад-дель-Эсте. Это была промоушн-акция для компании «Юнайтед уорлд пауэр». Я фотограф.
– А, помню, – кивнул один из мужчин на ступенях. – Воздушный шар унесло ураганом.
– Почему ты ищешь именно здесь? – спросил Быкова другой.
– Я двигался по ходу урагана. Нашел на плато деревушку. Там один парень немного говорил по-английски. Он сказал мне, что Камилу и ее спутника занесло в эти края. – Быков развел руками. – И вот я здесь.
Разговаривая, он незаметно присматривался к собеседникам. Никто из них не обладал характерной латиноамериканской внешностью. У двоих были русые волосы, один вообще блондин с белесой щетиной. Кто они? Европейцы? Американцы? Бойцы какого-нибудь местного наркобарона, солдаты удачи или просто искатели сокровищ? Быков склонялся к последней версии. И что-то подсказывало ему, что он имеет дело с земляками. Какие-то неуловимые особенности поведения. Осанка, взгляды, манера говорить.
– Хочешь сказать, что дошел сюда один? – недоверчиво спросил самый старший из мужчин, стоявший на лестнице храма. – Без оружия, без вещей?
– Нет, – спокойно ответил Быков. – До сегодняшнего дня у меня все это было. Но ночью меня ограбил проводник. Все унес, мерзавец. Черный такой, с бородой. Зовут Мануэлем. Вы его случайно не видели?