Шетлер родился в довольно привилегированной среде, у него были возможности из-за классовой, расовой и половой принадлежности, которые лежали в основе того, что часто считается чем-то само собой разумеющимся, — свободы. Он стремился к этому состоянию, и все же во многих отношениях он достиг его еще в самом начале. Имея достаточно денег, которые он всегда умел находить, он мог отправиться куда угодно. И все же, какие бы цели он ни преследовал, он еще и убегал — от отношений, от старости, от ответственности, от обыденности. Возможно, врожденная привилегированность стала корнем постоянного чувства неудовлетворенности: чтобы достичь своей цели, он много раз перекраивал свою жизнь, отказывался от того, что построил, сводил количество имущества до самого необходимого и начинал все заново.
Несмотря на то что отчасти Шетлер искал аутентичность в других, он еще и пытался отгородиться от неаутентичности в самом себе. Он создал в интернете образ, который ему с трудом удавалось поддерживать, который выталкивал его во все более отдаленные уголки мира, и все же все туристы, по самой природе своего присутствия, оказывают влияние на восприятие аутентичности места. Сообщества трансформируются, в некоторых случаях, чтобы отразить желание туриста испытать нечто «аутентичное» на правах гостя. За эти годы он видел бесчисленное множество фотографий водоемов в джунглях у водопада Кавасан и мечтал их увидеть. Реальность не соответствовала его фантазиям. Эти места стали именно тем, чего он старался избегать: многолюдными, шумными, туристическими, неаутентичными. Однако в конце дня гид Шетлера пригласил его домой к своей семье, чтобы отпраздновать второй день рождения родственника. Шетлер ел жареного поросенка и тропические фрукты и наслаждался непосредственностью момента, заявляя: «Вот почему я путешествую в одиночку». Затем Шетлер изложил план посещения южных районов отдаленного острова Палаван. «Завтра я найму переводчика и весь день буду идти пешком до маленькой отдаленной деревни». Он боялся заразиться малярией[20] и лихорадкой Денге[21], и даже исламских террористов, которые, как ему сообщили, могут находиться в этом районе. «Если бы было безопасно, приключение было бы не таким захватывающим, не так ли? — написал он в блоге. — Я должен вернуться в Сеть 27-го». Как по часам, он выкладывал фотографии, видео и рассказы о своем пребывании в племени таут-бату[22].
Проведя пару недель на Филиппинах, Шетлер вылетел в Таиланд, где встретился в Чиангмае с писателем Кристофером Райаном. За прошедший год они сдружились. Шетлер пролистал книгу Райана, бестселлер The New York Times «Секс на заре цивилизации. Эволюция человеческой сексуальности с доисторических времен до наших дней» (издательство Ориенталия, 2018 год), исследование полиаморной истории человечества нашло в нем отклик. Однажды Шетлер сфотографировался голым, сидя на своем зеленом мотоцикле Royal Enfield, с экземпляром книги, стратегически расположенным так, чтобы при загрузке в интернет снимок прошел фильтры цензуры в соцсетях. Шетлер связался с автором, и тем же летом они встретились в парке в Портленде, штат Орегон, где Райан взял у него интервью для эпизода Tangentially Speaking («Между прочим говоря») — подкаста, в котором он берет интервью у людей с нетипичным подходом к жизни. Эпизод сопровождался вступительным словом, в котором говорилось, что Шетлер «путешествует так, как надо». Эпизод так хорошо приняли, что Райан предложил пригласить Шетлера и на второй эпизод. Оглядываясь назад на дружбу, которая расцвела в результате этих интервью, Райан говорит, что ему казалось, будто он смотрит в зеркало. Он активно путешествовал, когда был примерно того же возраста, что и Шетлер, и ему казалось, что они схожи по духу и идеалам. Они регулярно общались и были рады воссоединиться в Таиланде.
В Чиангмае они закончили запись второго эпизода подкаста, который начали в Лос-Анджелесе, и Шетлер провел несколько недель с Райаном и его женой. Райан часто вспоминает два момента. Однажды они ехали на мотоциклах в Пай, город, расположенный в изумрудно-зеленой долине, как вдруг Райан увидел, как именно Шетлер передвигается на байке. «Я понял, что он согнул обе ноги на сиденье, приняв что-то вроде позы для йоги», — вспоминает Райан. Затем Шетлер отпустил руль и, позволяя мотоциклу ехать по инерции, встал на сиденье. Райан был в шоке, а потом отчитал его за этот трюк. «Это стало связующей нитью нашей дружбы, — вспоминает он, всегда чувствуя защиту по отношению к молодому человеку. — Он повышал уровень опасности так, что мне казалось это легкомысленным, — говорит Райан. — И это меня разозлило. Потому что чем большую привязанность я испытывал к нему, тем более уязвимым я себя чувствовал».
Второе воспоминание связано с тем, как они ехали в храмовый комплекс на сонгтхэу, грузовике, переделанном в маршрутное такси. Шетлер не захотел садиться со всеми на деревянных скамейках внутри крытой кабины и вместо этого встал на бампер грузовика, свесившись с металлической рамы, будто он едет по старой канатной дороге Сан-Франциско. Райан достал телефон и заснял этот момент. Когда машина неслась по горным дорогам, ветер трепал его рубашку, и Шетлер широко улыбнулся. Этот момент, по мнению Райана, отражает суть этого человека: он был в восторге от спонтанного мига приключений, и все же, как только он понял, что его снимает камера, он стал изгибать руки и позировать. Он находился в моменте, но не мог удержаться от того, чтобы понаблюдать и за собой в процессе. «Очень многие духовные традиции пытаются преодолеть это разделение, — говорит Райан, — эту пропасть между непосредственным опытом и тем, что я сам переживаю». Он указывает на понятие, существующее в некоторых формах медитации, основанных на буддийской практике, о «наблюдателе», своего рода альтернативной форме восприятия, свободной от эго, способности к объективному самоанализу. «Возможно, Джастину, — говорит Райан, — риск и опасность помогали избежать необходимости наблюдать за самим собой».
Число подписчиков Шетлера в социальных сетях неуклонно росло, и он начал понимать силу присутствия в интернете, способного служить платформой для вдохновения.
Несколько раз он пробовал использовать придуманные им самим пословицы в постах и интервью, чтобы узнать, как на них отреагируют его подписчики: «Невозможно прожить жизнь, полную приключений, если не подталкивать себя»; «Страх — твой единственный похититель»; «Что может быть лучше, чем часы за 10 тысяч долларов? Образ жизни, в котором время не имеет значения». Они напоминали о самодельном бумажном дневнике, который Шетлер вел в детстве, переписывая в него вдохновляющие цитаты, а затем начал писать собственные философские изречения: «Тот, кто не отдает должное другим, не может отдать должное себе» и «Человек без воображения — это человек без цели». Новоиспеченные афоризмы, казалось, были созданы для проверки охвата его присутствия в социальных сетях. В интернете Шетлер делился не просто новостями и наблюдениями. Он часто писал признания и заявления о природе современных путешествий и туризма, о духовности и религии, о том, как следовать мечтам и находить свободу. Это были не те интимные слова, которые можно записать в дневнике, или теплые мысли в письме члену семьи или близкому другу. Время от времени он публично делился выдержками из личного дневника, который вел в приложении под названием Day One, обычно когда хотел поделиться непосредственно своими мыслями, допустив ошибку во время путешествия или после какого-нибудь происшествия. Это были не тщательно продуманные истории, а скорее сырые и грубые, полные эмоций, гнева и разочарования.
То, чем Шетлер делился в интернете, составляло лишь часть его истории. Он хотел, чтобы его подписчики знали об этом, видели, впечатлялись и вдохновлялись. Жизнь, которую он проецировал, была настолько гламурной, успешной и полной приключений, насколько у него хватало времени и денег. В поездке 2014 года в непальскую долину Мустанг, где он преодолел горный перевал в шлепанцах, он был якобы один — путешественник-одиночка, у которого были только «спальный мешок, фильтр для воды, фотоаппарат, сандалии, нож и зубная щетка», как он сам писал. Шетлер заезжал в отдаленную деревню, где пил чай с маслом яка, и натыкался на непальских солдат, патрулировавших тибетскую границу. Никаких упоминаний о необходимости приобретать разрешения, как того требует закон, или о попутчике. Но на самом деле в этом путешествии его сопровождал как минимум один турист из Европы, и они нанимали непальского гида для похода в Мустанг. В этой истории всегда было только «я» и никогда «мы», а видео, которое он снял и позже выложил, укрепило его желанный образ одинокого искателя приключений, одинокого нонконформиста на опасной территории.
К 2016 году мир инфлюенсеров в социальных сетях, преимущественно в «Инстаграме»[23], рос экспоненциальными темпами. Бренды осознали, что вознаграждать людей с большим количеством подписчиков, увлекательными историями или привлекательной эстетикой за пост о своем продукте в денежной или товарной форме — во многих случаях гораздо более эффективный и актуальный способ продвижения, чем традиционный маркетинг. Такие посты были грамотно оформлены, чтобы они выглядели как настоящие, честные рекомендации, а не как оплаченные рекламные материалы. Многие потребители не знали, что их любимая знаменитость из мира моды или спорта, звезда сцены или путешественник получают спонсорскую поддержку для рекламы компании. Только в 2017 году Федеральная торговая комиссия США опубликовала руководство, которое предписывает пользователям социальных сетей раскрывать сведения о сотрудничестве с брендом или компанией, а также финансовые стимулы за публикацию рекомендации или отзыва. До этого сектор практически не регулировался, не контролировался и не был прозрачным.