Он был близок к этому в первые месяцы 2015 года, за год до того, как отправился в последнюю международную поездку, путешествуя по Южной Америке со своей девушкой Инди Корт. Они познакомились через приложение предыдущим летом и в итоге провстречались около семи месяцев, причем Шетлер использовал ее художественный лофт в Лос-Анджелесе в качестве базы, пока путешествовал по Калифорнии. Родом из Канады, Корт провела предыдущие семнадцать лет в разъездах: она прожила год на Бали, чуть больше года в Австралии, но в основном безостановочно путешествовала по всему миру, ни разу не вернувшись домой. Однако, встретив Шетлера, она поставила этот стиль жизни на паузу. «Я пыталась вернуться к нормальной жизни, — говорит она, — а у Джастина был противоположный план. У него был пассивный доход, и он никогда не планировал на двоих. Не думаю, что он хоть раз в жизни представлял себе общую картину с человеком, который был бы ему глубоко дорог». Это был один из главных конфликтов в их отношениях; другой — духовность.
Несколькими годами ранее Корт начала погружаться в мир медиумизма, и Шетлеру было трудно понять или найти с ней общий язык. «Ему было действительно трудно переварить то, во что я верю, и это вызывало конфликты, — говорит Корт. — Он просто не мог увидеть совместного будущего, потому что мы не пересекались в таких вопросах». Она чувствовала, что он восстает против своей духовности, отталкиваясь от того, что не было известно его разуму, и в поисках того, что он сможет ощутить и понять. «Он был в ужасе от одной мысли о потере свободы, — говорит она. — Единственная картина, которую он нарисовал для себя, — это путешествие по миру до конца своей жизни». Несмотря на то что их отношения теряли стабильность, Корт предложила Шетлеру поехать с ней на фестиваль Condor Eagle Festival в Бразилии — собрание шаманов и знахарей коренных народов со всей Латинской Америки, которое проводится раз в два года на лесистом плато под названием Шапада-дус-Веадейрус.
Корт была там за два года до этого, и этот опыт показался ей очень полезным. «У Джастина были тени, травмы, с которыми ему нужно было бороться, и я предлагала решение, — говорит она, вспоминая те события. — Сейчас я понимаю, что, наверное, не стоило убеждать человека совершать подобную поездку, потому что нельзя никого насильно затащить в этот мир, он должен сам почувствовать зов». Тем не менее Шетлер строил свои ожидания относительно того, что могут предложить ему церемонии. Он знал, что Крадущийся Волк достиг великого озарения в джунглях Амазонки, где он встретил старого коренного жителя, который «поистине нашел последний путь к духовному просветлению», — пишет Том Браун-младший в книге «Дедушка». «Для него это было непросто, потому что я очень открытый человек, — вспоминает Корт. — Думаю, он ожидал получить такой же опыт».
На фестивале Condor Eagle он принял участие в четырнадцати церемониях, каждая из которых проходила от заката до восхода солнца, и каждая приносила ему новые «озарения», рассказал он в интервью для подкаста вскоре после возвращения из Южной Америки. Он сказал, что эти переживания были связаны не с победой над страхами, а с пределом веры в себя, с чувством вины и стыда. Во время одной церемонии он увидел проблеск своего будущего: они с Корт были вместе, они были счастливы и путешествовали, у них были дети. Но это будущее, полное радости, единения и свободы, быстро улетучилось. Вскоре после этого они с Корт расстались. «Мне кажется, что в его жизни все пошло немного иначе, пока он был в Южной Америке», — вспоминает Сьюзи. И многие считают, Condor Eagle стал источником вдохновения для татуировки на груди — постоянного напоминания о том, как трудно осуществить мечту, наметить будущее.
Шетлер испытал нечто особенное во время церемонии на Condor Eagle, возможно, самое близкое к тому, что искал: момент откровения, который распахнул его глаза на ту высшую силу, в которой он сомневался и которую подвергал сомнению всю свою жизнь. Он нашел проблеск этой высшей силы в Южной Америке, за которой начал охоту. «Он не был готов к этому миру, и в нем проснулось любопытство, — говорит Корт, — вот почему он оказался в Индии в поисках истины». Возможно, он искал своего рода прозрения, подобного тем, что были в историях Тома Брауна-младшего, одного из его учителей, и в легендах о Крадущемся Волке, который был одним из его героев. «Существует мир за пределами нашего повседневного физического, ментального и эмоционального восприятия, — пишет Браун в книге „Видение“. — Это мир за пределами пяти чувств, и он отличается от царства воображения. Это мир невидимого и вечного. Мир духа и видения. Это то самое измерение жизни, к которому стремятся очень немногие современные люди, и, возможно, мало кто вообще хочет его узнать». Шетлер же стремился познать и понять. У Крадущегося Волка, как гласит история, это был давно отточенный навык — способность видеть связи и закономерности, объединять каждое движение, выбор и момент природы в единую целостность. Но для такого человека, как Шетлер, это могло казаться почти невозможным — слой, который он видел мысленным взором, а в осязаемом мире всегда оставался за гранью. Он знал, что с этим слоем могут взаимодействовать шаманы коренных американцев. Он надеялся, что индийский садху сможет ему это предложить.
Его мать, без сомнения, верит, что ее сын отправился в долину Парвати в поисках более глубокого смысла жизни, что это, несомненно, стало кульминацией долгих духовных поисков. «В том смысле, — говорит Сьюзи, — что он оказался в пещере в Индии».
Ближе к концу трехнедельного пребывания Шетлера в лесах вокруг Кхеерганги Рават заговорил о том, чтобы отправиться в паломничество. Каждый год в конце августа или начале сентября, в зависимости от индийского календаря, паломники стекаются в долину Парвати, чтобы искупаться в местных горячих источниках. Одна ночь имеет особое значение, когда зажигают костры, поют песни и возносят молитвы-пуджи, а затем устраивают ритуальное купание в самый благостный момент на рассвете. Считается, что погружение в священные воды может излечить от всевозможных болезней и недугов. Некоторые паломники едут в Маникаран, паркуются на многоэтажной бетонной стоянке и быстро купаются в горячих источниках храма. Самые отважные направляются дальше вверх по долине и отправляются в Кхеергангу, где принимают горячие ванны на вершине холма. Возможно, самые набожные несколько дней идут к истоку самой реки Парвати, где ненадолго окунаются в холодные ледниковые воды, считающиеся самыми чистыми.
Приближалось новолуние, которое должно было случиться 1 сентября, и Рават хотел сделать подношения Шиве, богу, которого он почитал превыше всего, в самом святом месте долины — на озере Манталай. Он обратился к своему новому ученику, молодому американцу, который жил в соседней пещере, и спросил, не хочет ли он к нему присоединиться.
Глава 10Обретение свободы
Три недели, проведенные Шетлером в пещере, ослабили и измучили его: спина болела от сна на земле, старая травма, полученная в результате несчастного случая, обострилась. Скудная диета сделала его обычно мускулистое тело тощим. Но он вышел, полный решимости сделать еще один шаг в своем индийском путешествии. Он собрал свои немногочисленные вещи, запихнул их в рюкзак и спустился по лесной тропе, возвращаясь в деревню Калга.
13 августа, спустя три недели отсутствия в сети, различные аккаунты о приключениях Джастина оживились новыми постами и фотографиями. «Последние пару недель я живу в пещерах в индийских Гималаях», — написал Шетлер под своей фотографией, сделанной во время отдыха у себя в пещере, а также сопроводил рядом хештегов: #caveman, #nomadiclife и #freedom. Он изложил свой новый план: «Я только что спустился с горы и скоро вернусь. Один садху пригласил меня совершить паломничество высоко в Гималаи для медитации… Он пригласил меня с собой в странствие: три дня тяжелого похода к озеру на высоте 13 000 футов (4000 м), затем десять дней медитации в духовном уединении, живя среди скал, в месте без растительности и дров. Затем три дня обратно в маленькую деревню». Он написал, что это путешествие «может оказаться самым трудным в моей жизни».
Кроме того, он опубликовал фотографию садху, с которым успел подружиться: черно-белая фотография Равата, сидящего, скрестив ноги, на своем камне и рисующего на чиллуме.
Из конца его глиняной трубки вьются струйки дыма. Позади него лица трех индуистских богов смотрят вниз со своих плакатов. Большие опухоли на запястьях и локтях Равата видны как на ладони. К фотографии прилагался длинный пост, в котором он представлял Сатнараяна Равата своим подписчикам. Шетлер написал, что садху рассказал ему, будто отрезал себе пенис в знак решительного отказа от удовлетворения потребностей в сексе, упомянув, что этот поступок его «одновременно расстроил и впечатлил своей самоотверженностью». Рават спросил Шетлера, нравятся ли ему женщины.
Когда Шетлер ответил утвердительно, садху покачал головой: «Най баба!» — сказал ему Рават. «Он сказал, что я не баба, подтверждая, что я не желаю по-настоящему отречься от мира», — съязвил Шетлер.
Забрав свой мотоцикл у недостроенной плотины гидроэлектростанции близ Калги, Шетлер поехал по ухабистой дороге в Касол, чтобы закупить припасы для похода к озеру Манталай. Он проезжал мимо автобусов с туристами и паломниками, которые направлялись вверх по долине, пока не показался пар из горячих источников в Маникаране и мосты с молитвенными флагами, пересекающие реку Парвати. Когда Шетлер добрался до Касола и бродил по рыночным улицам города, покупая продукты и синий брезент, он встретил Нирмала Пателя и Санни Панчела, двух друзей из западно-индийского города Ахмадабад, которые отдыхали в долине Парвати. Помимо этого они собирали припасы для похода по тому же маршруту к озеру Манталай, а затем через горный перевал в долину Спити — такой же маршрут тогда прокладывал Андрей Гапон. Патель, сам играющий на флейте бансури, прокомментировал музыкальный инструмент Шетлера. Найдя на рынке все необходимое, троица отправилась в кафе и поболтала о предстоящих походах. За чаем Патель научил Шетлера нескольким простым индийским классическим мелодиям, а также теме из индийского телесериала