«Дни Малгуди», основанного на книге притчеобразных рассказов Р. К. Нараяна. Патель и Панчел оба работали в сфере кинематографа. Они вспоминают, как они с Шетлером сошлись на теме фотографии и подписались друг на друга в соцсетях.
Девушка по имени Арчана Сингх завязала с ними разговор в кафе и вспомнила, как Шетлер рассказывал о своем «маршруте баба» и о том, как садху собирался обучить его йоге во время паломничества к озеру Манталай. Сингх сказала, что понимает его желание отправиться в такое путешествие подальше от цивилизации. Затем Шетлер сказал, что очень скоро собирается полностью отречься от современного мира и что он очень этому рад. Сингх запомнила одно слово из тех, что он использовал, которое выделялось среди других — «исчезнуть».
Перед тем как Шетлер ушел, Патель достал фотоаппарат и сфотографировал его, а позже отправил снимок на айфон американца. Группа пожала руки и разошлась, пожелав друг другу удачи в дальнейших путешествиях в горы. Может быть, вспоминает Панчел, они надеялись увидеться снова.
После того как Андрей Гапон завершил свой поход, его потянуло вернуться в долину Парвати. Когда у него снова появилась сотовая связь, он увидел сообщения Шетлера о садху Равате и о плане совершить паломничество к озеру. Днем 21 августа он встретился с Шетлером в хостеле Om Shanti вместе с Кристофером-Ли Хамфрисом и Вилласом Бамбру. Бамбру узнал Шетлера: как-то раз он видел человека, который сидел на травянистом холме в Кхеерганге и играл на флейте. Бамбру родом из Кашмира, но теперь называет своим домом город в центре Индии, Индор. Раньше он много раз посещал долину Парвати, но в этом году он планировал совершить паломничество к святому озеру.
Шетлер внимательно слушал, как Гапон и Бамбру рассказывают о своих походах. «Озеро Манталай — совершенно особое место, — сказал ему Гапон. — Оно обладает преобразующей энергией. Она разгоняет работу кармы». Но Шетлер прислушался, когда Бамбру начал описывать свою историю о том, как двумя неделями ранее он завершил одиночное путешествие. Своим слушателям, сидящим на красных пластиковых стульях во дворе Om Shanti, он сказал, что взял с собой немного еды: только панир, разновидность свежего сыра, и пакет картошки, которую он предварительно сварил. Такую еду было бы легче приготовить в отсутствие дров. Кроме того, он не взял ничего для укрытия, поскольку слышал, что на маршруте есть пещеры из валунов и что достаточно будет одеяла. Несмотря на грязь, он двигался быстро и достиг цели за три дня. Он устроился в убежище из камней с подветренной стороны валуна, недалеко от берега озера. В течение двух дней больше никто не приходил. Следующие несколько дней к священному озеру вечером подходили группы туристов или одинокие паломники, разбивали лагерь на ночь, а утром уходили. По ночам он согревался, разводя небольшой костер из древесных щепок, собранных среди камней, и керосина, оставленного кем-то из путешественников.
Бамбру провел восемь ночей на озере, наслаждаясь тишиной и одиночеством. Со временем, сказал он Шетлеру, он стал испытывать абсолютный страх при свете дня и полнейший комфорт и спокойствие в темноте ночи, пока, по его словам, его бытие не обрело ясность. «Пока находишься в горах, эта идея единого разума и отдельных личностей и тел покидает тебя, и ты соединяешься с большим „я“, которое есть природа, которое есть горы, которое есть струящаяся река, которое есть нечто большее, чем ты», — сказал мне Бамбру. Легче приблизиться к большей силе, будь то Бог или Шива, вселенная или природа, проявляется ли она извне или возникает внутри. Ты вынужден примириться со своим отношением к горе или реке, леднику или звезде. «А еще оно спрашивает, хочешь ли ты здесь остановиться или продолжить движение, — говорит он, — и если ты хочешь идти вперед и узнать, что тебя ждет — твой путь вперед». Каждый день Бамбру сталкивался с этими силами, с этими вопросами. Когда на девятый день у него закончилась еда, он сложил одеяло и отправился обратно по тропе в Калгу.
Шетлер попросил его описать основные этапы маршрута, расстояние, которое можно пройти за день, и примерное расположение пещер из валунов.
Бамбру сказал, что их было несколько вокруг Панду Пул, Тхакур Куан и озера Манталай, но отметил, что в стороне от главной тропы была еще одна пещера, намного больше, чем любая другая на протяжении маршрута. Затем Шетлер попросил Бамбру взглянуть на его запасы провианта в комнате хостела. Большая часть вещей Шетлера была упакована в большой зеленый рюкзак, за исключением нескольких, которые он планировал взять с собой на озеро Манталай. Бамбру осмотрел продукты, которые закупил Шетлер, и сказал, что их достаточно, но не много, особенно учитывая слова Шетлера о том, что он планирует путешествовать примерно месяц. Тогда Шетлер рассказал, что на самом деле он отправляется в этот поход не один, а с садху, который, как он надеется, сможет обучить его своему искусству. Бамбру вспоминает, что почувствовал беспокойство. «Я не встречал ни одного старца, который смог бы научить меня чему-то стоящему, который отличался бы от школьного учителя, — говорит Бамбру. — Дело не в том, что они все фальшивые, но они не такие ученые или святые, какими пытаются казаться. Они такие же путешественники, и для того, чтобы выжить и пережить свое путешествие, они вынуждены придерживаться образа баба, который служит их целям».
Гапон и Хамфриз общались с Раватом в Кхеерганге и чувствовали себя при этом некомфортно. Гапон видел, как садху требует денег и наркотиков у тех, кто сидит перед ним, в обмен на благословение. Хамфриз, который провел несколько недель в Кхеерганге во время Rainbow Festival, всегда с опаской относился к Равату, которому запретили посещать ряд местных кафе, потому что он был известен тем, что обчищал карманы туристов. «Некоторые баба очень обаятельны и общительны, но этот был грубым и невоспитанным», — говорит он, отмечая, что «в его духе чувствовалась большая жесткость и агрессивность». Хамфриз однажды предупредил Шетлера, чтобы тот был осторожен с садху, но американец просто отмахнулся от его опасений.
Бамбру видел, как другие иностранцы поддаются давлению и переживают глубокие моменты осознания во время своих путешествий по Индии. По его оценке, Шетлером двигала ошибочная мотивация — он отправлялся в путешествие, чтобы что-то доказать, а не обрести покой. И, как бы он ни был компетентен в вопросах отдыха на природе, он не знал этой местности. «Когда я встретил Джастина, — говорит Бамбру, — то почувствовал, что его путешествие было скорее вызовом. А когда бросаешь вызов могучим горам, особенно Гималаям, у которых есть свой собственный дух и своя собственная энергия, которая резонирует, какой бы вызов им ни бросали, они отвечают тебе собственным вызовом. И не все справляются».
Пока Шетлер подробно излагал свой план, Бамбру по большей части хранил молчание. Шетлер уловил беспокойство в голосе индийца и объяснил, что не собирается проводить все время на озере с садху. Он хотел, чтобы тот провел его по тропе, несколько дней провел с ним на озере, а затем он планировал попросить садху уйти и вернуться в Кхеергангу. Шетлер надеялся остаться на озере Манталай в одиночестве, как Бамбру.
Когда солнце опустилось ниже к холмам, четверо мужчин вышли из хостела и, пробираясь через постройки и яблони, поднялись на холм, с которого открывался вид на деревню. Они хотели найти место, откуда открывается вид на закат и на всю долину.
Взгромоздившись на большой валун, группа наблюдала, как солнце опускается к горам. Оно садилось прямо над входом в долину, отбрасывая яркое оранжевое сияние, последнюю вспышку света и цвета перед тем, как небо потемнело.
Перед отъездом Шетлер, пока у него еще была сотовая связь, сделал несколько телефонных звонков людям, которые были ему очень дороги: друзьям, как минимум двум бывшим девушкам и родным дома, в США. Линда Борини вспоминает, как увидела его искаженное лицо на экране телефона и заметила, каким изможденным оно было. «Вот тогда я и забеспокоилась, — вспоминает она. — Он был таким тощим, таким хрупким». Она вспомнила, как они оба немного похудели во время похода в Непале, но его текущее состояние вызывало тревогу. Тем не менее она доверяла ему в том, что он знает пределы своего тела. Шетлер сказал, что из-за этого похода ему не хватит времени доехать на мотоцикле до Ладакха — к моменту его возвращения горный перевал Рохтанг Ла высотой почти четыре тысячи метров будет непроходим из-за снега, а ведь они оба мечтали когда-нибудь осуществить это путешествие. Она сказала, что по этому знаменитому шоссе многие ездят на мотоциклах, но это путешествие, паломничество к отдаленному священному озеру в компании садху, — это возможность получить уникальный опыт, который подавляющему большинству людей, путешествующих по Индии, никогда не посчастливится обрести. «Ты в долгу перед всеми людьми, которые хотят такого рода приключений, но не могут», — сказала она ему, и с тех пор эти слова тяжело давили на нее. Шетлер признался, что влюбился в Индию и что ему кажется, что нужно еще побыть в стране, несмотря на то что его шестимесячная туристическая виза закончилась только на треть. Он сказал, что встретил в Индии человека, который поможет ему продлить визу еще на шесть месяцев, и посетовал, что виза не рассчитана на десять лет. Борини спросила, когда он планирует вернуться в США. Шетлер откровенно ответил: «Я не думаю, что вернусь».
Шетлер позвонил матери и рассказал о своем плане. Каждый раз, когда сын произносил слово садху, Сьюзи ощущала «животное чувство», которое не могла объяснить. Она не хотела проецировать беспокойство на своего сына, но не смогла удержаться и сказала, что это путешествие вызывает у нее беспокойство. «Если ты заберешься туда и что-то пойдет не так, что ты будешь делать?» — спросила она его. Он сказал, что обязан туда поехать, но заверил ее, как и много раз раньше, что все будет хорошо.