– Оставьте вы это, – сказал он наконец. – Ну да, была вмятина на виске… Я еще подумал, что его волной об камень ударило. Труп-то ведь долго в озере был. И носило его, и кидало, как мячик.
– А могли и живого стукнуть, – промолвил я.
– Могли, – согласился он. – Только кому это надо?
– А тому, кто вас предупреждал не рассказывать об этом. Ведь вас предупреждали? Кто?
– Люди Намцевича… – неохотно отозвался он. – Которые тело увезли.
– Почему?
– Не знаю. Сказали, чтобы я рот на замке держал.
– Слушайте, Валентин, а почему они у вас тут всем распоряжаются? Словно опричники. Зачем вы терпите?
Рыбак пожал плечами, как будто эта ситуация была вполне естественной.
– Пойду я, – сказал он. – Будьте здоровы…
Я проводил его до калитки, а затем отнес ведерко с судачками к тетушке Краб. Она пообещала запечь их к обеду в тесте. А разглядев мой синяк, всплеснула руками:
– С кем это ты подрался, Вадим?
– Лошадь копытом звезданула, – ответил я.
– Это какая же лошадь? Микиты, что ли? Только ведь старая уже, еле ноги волочит. Чем же ты ее раззадорил?
– Хотел верхом покататься.
– И как?
– И покатался, тетушка, – улыбнулся я, вспомнив минувшую ночь.
В одиннадцать часов я пешком отправился в уездный городок N. Солнце припекало, вдоль дороги тянулись высоченные сосны, а вокруг не было ни души. Если кто-то и собирался меня убить, то идеальнее места не сыщешь. Я пожалел, что оставил дома ракетницу, которую прихватил из Москвы. Вещица почти безобидная, но попугать может.
Где-то на полпути я услышал за спиной тарахтенье мотоцикла. Повернувшись, я отступил к обочине. Вскоре показался и сам владелец этого незаменимого в сельской местности транспорта. Петруха Громыхайлов в полицейско-милицейской форме затормозил рядом со мной.
– Куда путь держим? – строго спросил он. – По ягоды собрался?
Удивительно, но жандарм был совершенно трезв.
– В город, – ответил я настороженно.
Я не забыл, что это именно он тащил тяжелое тело деда вместе с кем-то из охранников Намцевича к озеру. И следователем по этому делу был его близкий приятель. Все здесь было как-то взаимосвязано, переплеталось, а концы клубка надежно укрывались от моих глаз.
– И мне туда же. Садись в коляску, подвезу… Откуда синяк? – спросил он, когда мы поехали.
– С водонапорной башни свалился. На кактус.
– Это ничего, бывает… А может, вмазал кто?
– Может, и вмазал.
Я вдруг подумал, что одним из тех, кто на меня напал минувшим вечером, вполне мог оказаться и сам Громыхайлов. Судя по всему, он крепко сидел на крючке у Намцевича.
– Петя, а ведь ты влип, – неожиданно произнес я.
Громыхайлов слегка покосился на меня. Его борцовская шея напряглась. Он коротко ответил:
– Договаривай.
– Кое-кто видел, как ты тащил что-то ночью в мешке к озеру. С одним из барбосов Намцевича. Накануне исчезновения деда.
Наверное, мне не стоило открывать свои карты раньше времени, но я не мог остановиться. Мне хотелось поскорее разрубить этот гордиев узел. Здесь, на пустынной дороге, мы были одни и… будь что будет.
– Кхе-кхе!.. – хохотнул милиционер. – Шутник ты, Вадим. Тебя часом не Винокур звать? А если мы козу в озеро бросили?
– Зачем?
– Приманка для сома.
– Это не я шутник, Петя, а ты. Ургант прямо.
– А кто же нас видел? – поинтересовался милиционер.
– Девушка-Ночь.
– Кхе-кхе… Ладно, сам догадался. Не иначе как Мишка-Стрелец. Один он по ночам не спит… Нет, Вадик, ошибаешься ты. Я к смерти твоего деда не имею никакого отношения.
– А кто имеет?
– А вот этого я не знаю.
– Не знаешь или не скажешь?
– Слушай, дружбан, мы же так славно с тобой попьянствовали, а ты делаешь вид, что в прокуратуре зарплату получаешь.
– А где же еще? Но я и в аптеке клизмами приторговываю. Тебе они скоро понадобятся, оборотень ты в погонах.
– Нет, ты не из «Аншлага», бери выше. «Комеди клаб».
Вскоре показались одноэтажные домики уездного городка N. Мы въехали на центральную площадь, куда должен был подойти рейсовый автобус, и Громыхайлов высадил меня, даже зачем-то руку пожал. А сам отправился в местное управление полиции.
У меня было еще полчаса в запасе. Я покрутился по площади, выпил в киоске кружку холодного пенистого пива в разлив, которое оказалось гораздо лучше московского «живого», купил газет и журналов. Потом пошел бродить по улочкам, разглядывая старинные здания, сохранившиеся еще с начала прошлого века. Судя по всему, это был когда-то типичный среднерусский городок, населенный купцами и мещанами, дворянами и служивыми людьми, державшими на своих плечах всю Россию.
Наверное, если здесь и шло какое-то революционное брожение, то очень слабое, поскольку русский человек привык жить в спокойствии и порядке. Но все это спокойствие и порядок в один прекрасный момент ухнуло в полынью… А потом еще раз, и еще, и еще. И не видно этой проклятой полынье ни конца ни края. Что же за судьба такая несчастная у России? Но мы же сами ее и творим.
Глава 15. Московские гости в Полынье
Рейсовый автобус пришел с большим опозданием, где-то около двух часов, но зато привез всех моих гостей и любимую жену. Она спрыгнула первой и попала сразу же в мои объятия. Следом спустилась супружеская чета Барсуковых – оба они работали в каком-то рекламном агентстве, сочиняли стишки про шампуни, лосьоны и туалетное мыло. Потом посыпались и все остальные – журналист одной из молодежных газет Комочков, Ксения, школьная подружка Милены, и капитан налоговой полиции Егор Марков, похожий на сокола перед охотой.
С кем-то я обнялся, с кем-то поздоровался за руку, хотя все они были наши старые друзья, с которыми мы были знакомы от десяти до двадцати лет. С Колей Комочковым я, например, сидел за одной партой, Барсуки жили в соседнем подъезде с незапамятных времен, капитан Марков вообще был моим каким-то троюродным родственником, а Ксения с Миленой и сейчас вместе ходили на фитнес. В Москве мы часто собирались у кого-нибудь на квартире или выезжали на лоно природы, где жарили шашлыки, пили вино и веселились, пытаясь как можно дольше продлить уходящую юность. Комочков и Марков были холостяками, Ксения также еще не выбрала себе спутника жизни, а Барсуковы успели наплодить троих «барсучат», хорошеньких и игривых.
– Откель «фонарь»? – деловито спросил Марков. Он был небольшого роста, но жилистый и спортивный. Прежде работал в уголовке опером.
– Потом расскажу.
– Ничего, у меня с собой все гримерные принадлежности для работы, захватила на всякий случай, – сказала Милена. – Замажу, будет совсем незаметно.
– А что это за дырка такая на карте – Полынья? – поинтересовался Комочков, высокий и веснушчатый. Писал в свою гламурную «желтуху» на скандальные темы и вел криминальную колонку.
– Там живут горгульи, морлоки и прочие злобные тролли, – ответил Сеня Барсуков, который отличался веселым и незлобивым нравом, а его супруга, изящная и подвижная брюнетка, Машенька, тут же выдала стишок:
– Мы приплыли в Полынью. Здесь нам выдали свинью. Знать, обычай тут такой. Нет, вернусь-ка я домой.
– Ты угадала, – сказал я. – На ужин у нас будет поросенок с хреном.
– Сам приготовил? – спросила Милена, тут же примеряя на пальчик подаренное мной лазуритовое колечко.
– А кто ж? В нашем семейном гнездышке я не отхожу от плиты ни днем, ни ночью, ты знаешь.
– Ночью надо заниматься другим, а не ловить кайф на кухне, – кольнула Ксения, чьи волосы перекрашивались столь часто, что вообще уже потеряли какой-либо определенный цвет. У нее были мелкие, но привлекательные черты лица, а тренированная шейпингом фигура – почти идеальная для тридцатилетней женщины. Когда-то у меня с ней был небольшой романчик, закончившийся очень быстро и на который Милена тогда посматривала сквозь пальцы.
– Берите свои сумки – дальше нам топать пешком, – сказал я, подхватывая вещи жены.
Мы тронулись в путь, весело переговариваясь и бранясь. Так было всегда: стоило лишь всем нам собраться всем вместе, и легкое подтрунивание друг над другом не прекращалось. Пока мы шли, беззаботно дурачась, мимо нас протарахтел на своем мотоцикле Петр Громыхайлов, глаза которого уже были налиты водкой и кровью. Да и транспортом своим он управлял словно по наитию, вихляя из стороны в сторону.
А потом в направлении города проехал джип «Чероки» с тремя охранниками Намцевича. Они внимательно оглядели всю нашу процессию. И веселье мое почему-то пошло на убыль. Я вспомнил, что́ нас может ожидать в Полынье. И с тревогой подумал: имею ли я право подвергать жизнь своих друзей и жены опасности? Ведь совершенно неизвестно, как начнут развиваться события в этом поселке дальше.
Впереди показались черепичные крыши Полыньи, над которыми кружили вороны. Откуда они взялись, эти черные предвестники смерти? Но мои друзья продолжали веселиться, нисколько не проникнувшись внезапно поразившим меня отчаянием. Я по инерции отвечал что-то шутливое, а сердце продолжало сдавливать предощущение беды.
Наконец мы подошли к моему дому. Возможно, за последнюю неделю я уже свыкся с его неказистым и мрачным видом и даже стал чувствовать нечто похожее на отеческую нежность к уродливому ребенку, но у друзей и жены это временное пристанище вызвало лишь обидный для меня смех.
– Это и есть твое наследство? – спросила Милена, фыркнув.
– Его наследство в штанах, – тут же вставила Ксения. – А это какой-то третьесортный дом терпимости для негров.
– Вот и терпи теперь, – сказал Марков.
– Дом Эшеров, как у Эдгара По, – заметил Комочков. – Он не рухнет, когда мы войдем внутрь?
– Входите, входите, не бойтесь, – пригласил я, открывая дверь. – Сейчас я покажу вам ваши апартаменты.
– Наверное, дед был большим шутником, коли построил такое чудище, – произнес Сеня Барсуков.
– Или сумасшедшим, – добавила его жена. – А привидения в доме водятся?
Я с досадой махнул рукой и начал разводить их по комнатам. Капитана поместил в первой, где был главный вход в дом, чтобы всегда был на страже. Комочкова – в соседней, которая служила еще и кухней. В третьей, с верандой, расположились супруги Барсуковы. В четвертой – с выходом на задний дворик, устроилась Ксения. Ну а пятую я уже давно приготовил для нас с Миленой. Шестая комната оставалась незанятой. Я всем им дал ровно один час на отдых, а потом мы должны были собраться в общем зале.