— Sa det er det De tenker a gjore, hva? — угрожающе низким голосом произнес Йоргенсен.
Судно качнуло, и он схватился за опору. У него за спиной распахнулась дверь каюты Джилл. Она была полностью одета. Видимо, ее разбудила их ссора.
— De far ikke anledning, — по-прежнему по-норвежски продолжал Йоргенсен. — Sa fort vi kommer til Bergen skal jeg fa Dem arrestert.
— Арестовать его?! — воскликнула Джилл. — Почему вы хотите, чтобы его арестовали? Что он сделал?
— Во время войны продавал врагу секреты, — ответил ей Йоргенсен.
— Я вам не верю, — запальчиво воскликнула она.
Я распахнул дверь кают-компании.
— Мистер Йоргенсен, попрошу вас подняться на палубу, — окликнул я норвежца. — Необходимо убавить парусов.
Я не стал дожидаться его ответа, быстро взбежав по трапу. Оказавшись наверху, я увидел, что ночь превратилась в бушующую и завывающую водную бездну. Хватаясь за поручни, я добрался до сгрудившейся в рубке горстки людей. Было ясно, что еще немного — и штормовой ветер окончательно превратится в бурю. Я ощущал, как с каждой секундой его вес все сильнее налегал на яхту и всех, кто на ней находился.
— Дик! Пора опускать паруса. Этот кливер явно лишний.
— Я как раз собирался это сделать, — отозвался он.
Дрогнувший голос выдал его тревогу. Он понимал, что должен был сделать это раньше. На палубе появился Йоргенсен, а вслед за ним и Джилл. Поднялся по трапу и Дахлер. Я мысленно выругался. Калеке на палубе было точно не место. Но беспокоиться о нем у меня не было времени. Сам будет виноват, если его смоет за борт, решил я. Кертис стоял у штурвала.
— Держите ее на фордевинде, — приказал я ему. — Дик, бери Картера и бегом на бушприт. Йоргенсен, вы со мной.
Мы начали пробираться вперед. Волны и ветер неистово раскачивали судно. Дик и Картер уже были на бушприте. Джилл возилась с креплением кливера. Мы начали поспешно опускать паруса, но их было слишком много, и я чувствовал, как ветер относит нас в море.
В свете закрепленного на мачте прожектора мы начали опускать топсель. Но его заклинило, и ветер швырнул его на гафель грота. Полотнище паруса запуталось. Мы бросились его высвобождать, но тут я ощутил, что ветер сменил направление.
— Кертис, — крикнул я, — лево руля, или нас развернет! Ветер меняется.
Но он уже заметил опасность и повернул штурвал.
— Не волнуйся о курсе! — крикнул я. — Главное — держи по ветру.
— Хорошо! — крикнул он в ответ.
В этом и заключается главная опасность движения в фордевинд, особенно ночью. Грота-гик сильно поднят, и если ветер неожиданно меняет направление или вы незаметно для себя сбиваетесь с курса, то неожиданный порыв ветра способен резко развернуть яхту, буквально вырвав мачту из гнезда. Допустить этого, разумеется, нельзя.
Мы снова попытались поднять топсель. Но его заклинило намертво, и, чтобы справиться с ним, нам был необходим дополнительный вес.
— Кертис! — позвал я. — Передайте штурвал Джилл. И идите к нам.
Он тоже налег на фал, после чего нам удалось высвободить парус, разорвав при этом полотно. Раздался треск, и парус резко пошел вниз.
— Держите его! — завопил я.
На нас уже обрушилось хлопающее и развевающееся на ветру полотнище. Мы пытались его собрать, но оно хлестало нас по рукам и лицам. В это мгновение я скорее ощутил, чем заметил разворот яхты. Я высвободился из-под паруса как раз вовремя, чтобы увидеть, как ветер надувает заднюю шкаторину грота. Громадина паруса выгнулась в противоположную сторону. Грота-гик начал разворачиваться.
— Осторожно! — заорал я. — Йоргенсен! Ложитесь! Скорее!
Он обернулся, глядя на правый борт.
— Пригнитесь! — снова крикнул я. — Все!
Йоргенсен поднял руку, защищаясь от удара, но тут же был сбит с ног, растянувшись во весь рост на крышке люка, на которой стоял. Я почувствовал, что яхта выровнялась, схватил полотнище в охапку и растянулся на палубе. Уже в следующее мгновение грота-гик качнулся в противоположную сторону, вырвав из моих рук парус. Я ощутил, как надо мной пронеслась вся его огромная масса, и услышал отчаянный крик Джилл. Яхта снова резко накренилась, и гик с плеском погрузился в волны, обдав нас фонтаном брызг. Раздался треск, потрясший весь корпус яхты до самого основания, и я услышал грохот посуды в камбузе под нами. Левый бакштаг вырвало из фальшборта, и он с громким лязгом вонзился в паутину снастей.
Йоргенсен поднялся. Его лицо побелело и изменилось до неузнаваемости. Я стащил топсель с Дика, Кертиса и Картера. К счастью, пострадал только Кертис. Похоже, его зацепило по плечу. Я предоставил Дику заниматься раненым и бросился на корму. Но Йоргенсен оказался проворнее. У штурвала стоял Дахлер. Его лицо застыло, превратившись в бледную маску. Йоргенсен схватил его за воротник куртки и попытался оторвать от штурвала.
На мгновение мне показалось: еще немного — и он швырнет калеку за борт. Я громко закричал. Йоргенсен размахнулся и изо всех сил ударил Дахлера кулаком в лицо. Дахлер перестал упираться. Все его мышцы обмякли, и он повис на штурвале.
— Отойдите от него, Йоргенсен! — крикнул я. — Вы не имеете права так поступать. Дахлер ни в чем не виноват. Он не моряк. Кертис не должен был пускать его к штурвалу.
— Ни в чем не виноват, говорите? — Йоргенсен засмеялся странным срывающимся смехом. — Это не было случайностью, — произнес он. — Спросите у мисс Сомерс.
Я посмотрел на Джилл.
— Что случилось? — спросил я.
Но, похоже, девушка была так напугана, что не могла произнести ни слова. Она замерла, глядя на неподвижное тело Дахлера.
Глава 3Голос «Хвал Ти»
Был ли этот разворот яхты нечаянным или намеренным, этого я не знал. И времени задумываться над этим в тот момент у меня не было. Штурвал заклинило, потому что на нем повисло тело Дахлера. Грот продолжал болтаться на мачте, и ветер с ревом трепал его во все стороны. Из-за того что левого бакштага у нас теперь не было, а правый провис, мачту кренило от каждого порыва ветра. Я слышал, как она стонет, нависая над грохочущим морем, захлестывающим палубу яхты. Я поднял Дахлера, высвободив штурвал, и сунул его в рубку. Затем я принялся изо всех сил вращать штурвал вправо, чтобы развернуть яхту против ветра.
— Выбирайте гика-шкот, Йоргенсен! — закричал я, когда болтающийся гик качнулся в сторону палубы.
Каким-то образом нам удалось привести яхту в крутой бейдевинд и кое-как натянуть правый бакштаг. Поставив к штурвалу Джилл, мы с Йоргенсеном предприняли попытку зарифить грот и отремонтировать левый бакштаг. Ранение Кертиса оказалось нетяжелым, но гик рассек ему плечо, и, как только на палубе появился Уилсон, я отправил майора вниз.
— Заберите с собой Дахлера, — попросил я его. Неожиданно вспомнив, что изначально у штурвала стоял он, я поинтересовался: — Я приказал вам передать штурвал Джилл. Почему вы пустили к нему Дахлера?
— Джилл не было в рубке, — ответил он. — Я увидел, что у вас заклинило парус, и как только я встал из-за штурвала, рядом со мной тут же оказался Дахлер. Как-то раз он уже управлял яхтой. Правда, это было днем. Но я решил, что не будет ничего страшного, если я передам штурвал ему. Тем более что это высвобождало Джилл. Я не знал…
— Все в порядке, — остановил его я. — Спускайтесь вниз и обработайте рану. Дахлера уложите в постель. Я загляну к нему попозже.
Почти час ушел у нас на то, чтобы все отремонтировать и привести яхту в порядок. На всякий случай я взял два рифа. Яхта, похоже, пострадала не очень сильно, но, чтобы рассмотреть, что случилось с верхним такелажем, необходимо было дождаться утра. Когда мы наконец снова легли на курс, я отправил Джилл вниз помочь Кертису забинтовать руку, а к штурвалу поставил Йоргенсена. Дик с помощниками укладывали паруса. Я сделал запись в журнале и сверил курс по компасу. Свет от нактоуза позволял разглядеть в темноте лицо Йоргенсена.
— Почему вы ударили Дахлера? — спросил я. Он не ответил, и я добавил: — Этот человек — калека. Ему нельзя было доверять штурвал в такую погоду. У него бы не хватило сил его удержать. — Йоргенсен продолжал упрямо молчать. — Вы думаете, он сделал это специально? — не выдержал я.
— А вы как думаете? — спросил он.
Я вспомнил, как Йоргенсен стоял на крышке люка и тянулся вверх. Если бы я не ощутил, что яхту вот-вот развернет, и не успел его предупредить, гик смел бы его за борт. Он сломал бы ему ребра и вышвырнул его тело за леера ограждения. Если бы Дахлер хотел избавиться от Йоргенсена…
— Это было досадное недоразумение и случайность! — неожиданно разозлился я.
— Случайность? — засмеялся он. — Дахлер управляет яхтами всю свою жизнь. Это не было случайностью, мистер Гансерт. Вы слышали, о чем мы говорили в кают-компании, перед тем как подняться на палубу?
— Вы угрожали его арестовать, — ответил я. — Но это не доказывает, что он пытался… подвергнуть вас опасности.
— Кажется, вы хотели произнести слово «убить»? — Он перехватил штурвал. — Давайте называть вещи своими именами, — продолжал он. — То, что сделал Дахлер, было покушением на убийство.
Он произнес это таким тоном, что у меня мороз пополз по коже.
Мне трудно было поверить в то, что Дахлер мог пытаться его убить. Тем не менее он сидел здесь и видел Йоргенсена, который стоял на люке. И у него в руках было средство убийства. Достаточно было повернуть штурвал, и разворот был неизбежен. Случайность. Никто не сумел бы доказать обратное. И, учитывая перепутанные паруса и изорванные снасти, спасти Йоргенсена мы точно не смогли бы. Это было бы нетрудно понять, если бы Дахлер был новичком. Совсем незадолго до того, как Дахлер встал к штурвалу, Кертис по недосмотру едва не сделал то же самое. Но если он управлял яхтами всю жизнь…
Я толкнул дверь кают-компании. Кертис натягивал на себя свитер. Джилл была в камбузе и подметала осколки разбившейся посуды.
— Как ваше плечо? — спросил я у Кертиса.