Зато вызывал озадаченность и немалые расстройства тот факт, что сам я так и оставался невосприимчив к сбору окружающей нас энергии. Почему? Что блокирует процесс в этом мире лично для меня? Уж никак не вуаль Гимбуро, остальным-то она не мешает. Да и до появления в городе я ею, словно коконом, не укрывался. Неужели это как-то симбионты вмешиваются? Если да, то по какой причине?
Пока собирали нехитрую снедь, я выставил шар на стол, подложив кусок тряпки, чтобы он случайно не скатился. Цилхи уселась напротив, пытаясь во все глаза рассмотреть хоть что-то из моих магических манипуляций с таинственным артефактом из дома Охоты.
Но что я ни делал и сколько ни присматривался, вывод напрашивался несколько банальный:
– Скорей всего это светильник в виде трего. Только более красивый и наверняка светит не в пример ярче. Не удивлюсь, если он еще и летать может. Точнее говоря, левитировать в воздухе. Только вот никак не могу понять, как его запитать энергией… Слишком уж внутренняя структура размыта, иллогична.
Несмотря на свою бледность и синяки по всему лицу и телу, отсутствием аппетита Цилхи не страдала. Потому поела самой первой и сразу же стала канючить:
– Ну что, теперь можно мне за шар подержаться?
– Раз ты видишь свечение, то давай, дерзай! – разрешил я. – Может, хоть у тебя что-нибудь получится.
И она с каким-то особым благоговением, восторгом и предвкушением наложила руки на поделку неизвестных стекольщиков. И довольно долго так сидела, почти не дыша. Лишь когда я поел и демонстративно похлопал рукой по столешнице, девушка вздрогнула, широко раскрыла глаза и томно прошептала:
– Бо-орь! Мне хочется ласки… И всего остального… Прямо сейчас! Идем на твой лежак!.. Ну пожалуйста!
Говорила она очень страстно, хоть и тихо. Адресовала слова только мне, но ее прекрасно услышали и все остальные, потому что с интересом ждали любых результатов. А тут вдруг такие откровения. Да и о сути желаний догадался даже самый младший среди нас.
– Не забывай, что ты проспорила и должна вести себя примерно! – быстрее меня среагировал Руд. Еще и прикрикнул на сестру сердитым тоном: – Немедленно убери руки с шара!
Она дернулась, но ладошки так и не убрала. Зато еще более ласковым тоном предложила, глядя мне в глаза:
– Бармалей, положи и ты свои ладони! Не пожалеешь!
Упоминание моего временного имени, которое я в шутку выбрал для мира Габраччи, вызвало во мне внутренний смех. Но внешне я сдержался и попытался сообразить, как поступить дальше. А тут и Найденов вмешался:
– Странно, что такая штуковина отыскалась в доме Охоты.
– Нормально, если проводить аналогии с охотой именно к плотским утехам. К тому же удивительно: почему артефакт на меня не подействовал? Скорей всего, он именно для женщин предназначен. Но мне лично что-то не хочется больше касаться этой штуковины.
– Трус! – констатировал мой друг.
– Хм! Вот сам и попробуй! – Почему-то я был уверен, что на мужчин шарик в самом деле не воздействует. И уступил свое место за столом.
Леня накрыл своими ладонями свободное пространство шара и пару минут прислушивался к себе и своим ощущениям. Цилхи же сидела, закрыв глаза, рук так и не убирая. И на пояснения мужчины не обратила никакого внимания.
– Такое впечатление по эмоциям, что сейчас я участвую в предварительных ласках, – бормотал Найденов с прикрытыми глазами. – Точнее, мое тело принимает эти ласки. И сдается мне, что данный артефакт заменяет ту самую таблетку для жены, когда она в постели утверждает: «У меня голова болит…» Хе-хе! А потом уже и сам муж может подержаться… Полезная штуковина!
Подобные высказывания не понравились Эулесте, и она нависла над столом со словами:
– Ты вроде обязывался мое тело ласкать, а не моей сестры! Так что не вздумай опять к ней возвращаться. Только со мной!
И тоже возложила свои ладошки на шар. Я пронаблюдал, как желтоватое сияние шара потускнело, а потом вообще исчезло, и с фырканьем заявил:
– Ну все, сломали игрушку! Там и так энергии не ощущалось, а вы последние капли в себя вобрали. Ха-ха! Как бы у вас противоположные желания не возникли и вы драться не начали.
Несмотря на мои слова, сказанные издевательским тоном, и пропавшее сияние, троица так и оставалась замершей, облапив ладонями хрустальную диковинку. На мои подначки и шутки реагировали только короткими «тсс!». Ну и примерно на пятой минуте их молчания я добрался до самых фривольных предположений. Но высказывать их вслух не стал, все-таки рядом с нами практически ребенок. Я размышлял: «Такое впечатление, что они устроили виртуальный коитус. Или просто разыгрывают остальных? Энергии-то нет! Свечение давно исчезло! Точно, притворяются…»
После чего еще с минуту пытался отвлечь друга от их странной забавы. Тот вроде и отвечать мне начал, напирая на некий «лечебный процесс», который нельзя прерывать. Чем меня окончательно рассмешил:
– Ха! Не надо меня лечить, санитар-самоучка! Мне самолечения достаточно.
Ну и пока я так веселился, забава в самом деле окончилась. Цилхи протяжно застонала, отпустила шар и расслабленно откинулась на спинку стула. При этом у меня возникло четкое ощущение, что она получила если уж не полный оргазм, то как минимум его изрядную толику.
И это не было притворством! Я ведь хорошо изучил ее тело во время наших забав и прекрасно ощущал такие вот яркие эмоции и чувства. Да и аура выдавала девушку с головой.
Не то ревность, не то банальное раздражение уже было готово вырваться наружу не совсем хорошими словами, как я присмотрелся к личику навязавшейся мне любовницы. Оно еще пять минут назад было синим и опухшим, а сейчас вернулось к норме. Не совсем вернулось, естественно, следы вчерашних приключений окончательно не исчезли, но все-таки излечение и невероятно быстрая регенерация просматривались явно.
Не составило мне труда осмотреть и остальные гематомы и ушибы на теле пострадавшей. Все они выглядели так, словно уже дня три-четыре пациентка соблюдала постельный режим. Что это нам дает? Вот что: не придется девушку оставлять одну, без присмотра, она вновь возвращается в наш жиденький строй.
А расслабившийся Леонид, отпуская шарик, глянул вначале на свои ладони:
– Щиплет! Словно спиртом протер после бритья! – Потом добавил, разглядывая Цилхи и замечая прошедшие с ней улучшения: – Мизансцену – на арену! Да мы никак с Эулестой целителями стали?!
Старшенькая из семейства Свонхов тоже рассмотрела свои ладошки, потерла их друг о друга, но призналась неожиданно совсем в другом:
– Я тоже чуть до оргазма не дошла. Если бы Цилхи руки не убрала… Мне всего минутка оставалась…
Вот ведь нам девчонки попались простые, никакого стеснения! А ведь рядом тринадцатилетний братик восседает, дыхание затаивший… хулиган непоседливый. И щерится понимающе, многозначительно. И хмурится притворно.
Мне только и оставалось, что подвести итоги:
– Все с этим шариком понятно: лечит он каким-то странным образом, да еще чувства определенные щекочет. Но теперь в нем уже никакой энергии не осталось, и последние аккорды он проигрывал, черпая силы в добровольных донорах. Недаром ваши ладони так щиплет. Будь Леня с Эулей больными или ранеными, им могло стать троекратно хуже.
– Не сказал бы, что мне стало хуже, – плотоядно усмехнулся Найденов. Но я его словно не слышал:
– То есть неким передаточным звеном он может быть даже в руках простых людей, далеких от целительства. Таков первый вариант работы артефакта. Второй – отталкивается от умения Цилхи видеть свечение. Поэтому только она и сможет пользоваться хрустальной поделкой древних гениев. Или я…
На том обсуждения и эксперименты окончились. Мы стали собираться к ближайшей башне с летающей платформой.
Глава двадцать четвертая. Как полет? Нормально… Падаем!
Отправлялись вроде совсем недалеко, пару шагов пройти, но собирались, словно навсегда. Ибо неизвестно, как оно с порталами получится. Вдруг сразу же переходить придется, если значок окажется знакомым и востребованным? Все предвидеть невозможно…
К примеру, опасения у меня имелись и по факту полного подчинения самой платформы. Не факт, что она вообще взлетит под моим управлением, но вдруг взбунтуется? Или она была прежними хозяевами запрограммирована лишь на один и тот же маршрут? Вдруг унесет в неведомое далеко? И хорошо, если опустит рядом с городом. А если в пустыне? Или заснеженных горах? Знаем, проходили, радости в таком путешествии ноль целых ноль десятых.
Поэтому для меня – как для летчика-испытателя – и было собрано максимум полезного из съестного, питья, оружия, одежды, да и прочего разного по мелочи.
– Только парашюта не хватает! – шутил Леня. – Или пропеллера на спине, как у Карлсона!
Нагрузились мы солидно. Потом закинули весь груз на платформу, уложили его, закрепив по углам и накрепко закрепив за перила ограждений. Затем выбрали место, где все пятеро будут наблюдать за башней. Рядом – нельзя. Вдруг рухнет прямо им на голову? На крышах соседних зданий – тоже нежелательно. Начнет туда падать такая масса, весь дом завалит и убежать некуда будет. Определили место на углу дворца. Оттуда и башню видать, и в проулок можно сигануть, да и за угол самого здания спрятаться, если что.
Маски для переговоров мы надели. Раз уж они есть, то грех таким девайсом не воспользоваться.
Вся команда на выбранную точку и отправилась. Когда встали на место и помахали мне руками, я устроился возле штурвалов управления. Возился недолго, четверть часа, не более. То ли вся суть управления оказалась доступна даже детям, то ли это я такой весь из себя умный, крутой и сообразительный, но три хриплые, словно простуженные, сирены дали знать, что взлет вот-вот начнется. Причем третья сирена уже прозвучала вполне звучно и раскатисто. Видать, сопло прочистилось от пыли.
Точно такие же сигналы подают большие карьерные экскаваторы, когда начинают движение. Причем сразу после сирен вся масса устройства мелко завибрировала, затем вообще крупно стала трястись, словно прогреваясь. Во внутренностях плиты стал нарастать звон, ус