илился грохот, появился какой-то перестук.
Посчитав, что так и надо, я стал плавно тянуть на себя оба рычага, а обеими ногами вдавил некие педали газа. Платформа значительно качнулась, словно пытаясь оторваться от приросшего к ней основания. Звон и грохот тут же перешли в зубодробительный визг и скрежет. Стук окончился двумя громовыми ударами. И… все стихло.
Рычаги управления никуда не делись, но сразу стали выглядеть безжизненно и бесцветно. Сколько я их ни пинал, отклика никакого. Бобик издох. Техника гениальных пупсов древности оказалась не вечна.
Слова Найденова, доносимые до меня маской-артефактом, вызвали только улыбку:
– Фокус не удался, факир был слишком трезв!
Вроде ничего страшного. Наивно было бы надеяться на великолепный, захватывающий дух полет с первого раза. Чудеса так часто не случаются.
Так что мы довольно бойко перенесли все запасы и грузы для пилота на крышу иной башни. Так же тщательно принайтовили багаж к перилам. Вновь мы с Леней надели маски для переговоров. Затем аналогичный уход команды и махание ручек с удобного, безопасного места наблюдения. И вновь пожелание удачного старта.
Только вот на второй платформе магический двигатель (или что там у нее внутри?) проработал всего лишь секунд тридцать. Даже не вибрировал и громыхал. Умер – тихо, без мучений.
Во время «переезда» на третью башню «слабое звено» (а им оказался весь квартет Свонхов) стало ворчать и жаловаться. Там уже груз не привязывали к перилам. Как оказалось, правильно сделали, что не перетруждались: ситуация получилась полностью аналогичной.
Так что, когда оказались с багажом на площади и двинулись к четвертой башне, уже и сам Найденов не выдержал.
– Слушай, запасливый ты наш, – грубо попрал он мой командирский авторитет. – Может, одним рюкзаком обойдешься? Иначе этот город и для нас братской могилой станет. Пока мы на все башни заберемся, ноги протянем. Оно тебе надо, одному в этом мире остаться?
Логика в его словах имелась, да и «карапузы» своим ворчанием создали фон гудящей от возмущения толпы народа. Так что я разрешил себя уговорить:
– Ладно, оставайтесь здесь, на углу… Если я иссохну где-нибудь в далекой пустыне и никогда не вернусь, назовите этот город моим именем.
Так что жутко заразительный хохот мэтра сопровождал меня во время очередных манипуляций, заставляя улыбаться. До меня доносилось:
– О-ох!.. Уморил!.. Бармалейбург!.. Ха-ха!.. Ой, умру!.. Дуброград?! У-у-у! Кто заказывал такси на Дубровку?!. И-и-и-и-ех!..
Свонхи тоже смеялись, хотя и не понимали игру слов на русском языке и не могли знать крылатые фразы из древних кинокомедий.
Так что, несмотря на предыдущие неудачи, настроение скакнуло резко вверх. Разудалый хохот заинтересовал шляющуюся где-то Удачу. Она одним глазком глянула на мою возню с рычагами, фыркнула и вновь куда-то скрылась. Короче, не отнеслась к нам с желаемым постоянством.
Потому что вначале нам явно повезло. Некий магический двигатель работал на удивление ровно, без неуместного скрежета и визга. Да и взлет начался – лучше не придумаешь. Только пошло и содрогание в тот момент, когда устройство оторвалось от приемной башни. За века все-таки плоскости чуток срослись между собой с помощью окаменевшей пыли.
Но ведь взлететь – это лишь полдела. Недаром летчики всегда орут тост: «За равенство количества взлетов и посадок!» Знают, как оно случается. Да и летать – они умеют, а я – только учусь. Вот и не удалось сделать сразу и быстро намечаемое изначально действие: приземлиться тут же, прямо на площади. А может, и не все маневренные мощности сработали штатно. Я-то ведь не имел возможностей все протестировать, изучить и испытать.
Под восторженные вопли болельщиков и оживленные комментарии клоуна-радиоведущего летательную конструкцию вначале слишком резко подкинуло вверх. Метров на десять, а то и на пятнадцать. Попытки замедлить подъем привели к незапланированному вращению всей плоскости устройства. Пока разбирался с этой бедой, образовался довольно резкий крен влево. Так что, когда я понял, что управление мне становится неподвластно, платформа набрала скорость километров тридцать в час и стала боком, пусть и не круто, а словно скользя с ледяной горки, падать вниз.
«Главное, что не в сторону Лени с «карапузами»! – мелькнула мысль. И за ней тут же вторая, отсекающая лавину вопросов по маске-коммутатору: – Про парашют явно кто-то накаркал!»
Бежать к краю платформы и прыгать с нее вниз показалось мне делом совсем бессмысленным. Хотя, если устройство ударится краем о крышу дома или башни да рухнет ребром в провал улицы… Как там в песне поется? «То никто не узнает, где могилка его…»?
– Боря! Ты куда?! – кричал взволнованный Найденов. – Куда помчался?! Что случилось?
Только и оставалось, что ответить с привлечением черного юмора:
– Все нормально… падаю!
Я летел на стоящие сплошной стеной дома. Точно по таким же крышам я недавно убегал от водяного монстра. Вот точно в центр такой крыши и врезался летательный агрегат под моим «неуправлением». Как ни странно, страшный удар не вырвал виртуальное кресло у меня из-под тела. Да и за рычаги я держался изо всех сил. Помотало меня туда-сюда, словно тряпичную куклу, а дальше пошло уже легче.
Платформа вламывалась в каменное здание, словно топор мясника в свадебный торт. Ни крыша, ни перекрытия этажей инородный предмет удержать не смогли. Разве что постепенно гасили скорость падения. В какой-то момент мне показалось, что резко растущие по сторонам стены сейчас сложатся внутрь провала, завершая таким неприятным и болезненным образом мой жизненный цикл.
Как понял впоследствии, восемь верхних этажей здания надстраивали позже. А вот шесть нижних можно было сравнить с небольшой крепостью. Да и несущие стены в изначальном здании стояли не в пример чаще и толще. Так что падать до самых подвалов не пришлось. Так устройство и застыло на груде руин, примерно на уровне седьмого этажа.
Минут десять я сидел не шевелясь, тестируя свои почки и печень. Могли ведь сместиться от удара. Но тут мои симбионты оказались на высоте, придержали то, что надо, и усилили то, что следовало.
А вот пыль, стоящая сплошной стеной, видимо, экранизировала наши переговоры, я летел, маска перестала действовать. Или она сломалась от удара? Но тут пыль стала помалу опускаться, а там и взволнованный голос друга послышался:
– Боря! Ты где?!
– Тихо. Не ори! – потребовал я вполне спокойно. – Не на арене цирка находишься. Вдруг что-то тут рухнет от резонанса.
– Ранен? Придавлен? – раздался взволнованный голосок Цилхи.
– Цел. Ни царапины. Просто жду, пока пыль осядет, – отчитался я, надеясь, что «перевод» из уст мэтра достигнет ее ушек. – Лучше вообще отходите от здания подальше, я сам сейчас аккуратно выберусь.
Компания удалилась, но Леня все никак не мог успокоиться:
– Плохой из чукчи летчик, однако. Ездовых оленей не к тем крыльям привязал.
– Нет у меня оленей… – ворчал я в ответ. – Только собаки… да один лосяра шибко болтливый… И те разбежались.
Выбирался аккуратно, долго и со здравыми рассуждениями: «Хорошо, что багаж мы наверх не волокли. Тут бы он и остался…»
Когда оказался на улице, Найденов все никак не мог успокоиться:
– За лихачество над жилыми кварталами платите штраф, господин Дубровский! Пройдите для оформления!
– А может, договоримся, командир? – принял я игру в гаишников. – Так, чтобы всем было хорошо, а? Говори, сколько?
– Не «сколько», а «чего»! – уточнил друг, закидывая себе на спину собранный для нашей компании багаж. – Первое условие: мы оставляем все лишнее здесь. Пока не определишься с выбором портала. Второе: ты даришь Цилхи хрустальный шар в личное пользование… – В ответ на мой удивленный взгляд он охотно пояснил: – Она меня уже достала своим нытьем, пока ты там со штурвалами возился.
Другой бы спорил, но я не стал:
– Оставляйте все лишнее. Если что, вернемся. Ну и шар пусть забирает. Как говорится, чем бы девушка ни тешилась, лишь бы… полетать не просила.
Основной груз мы оставили у подножия башни, но вот сидор с шариком моя невезучая любовница навесила себе на спину. И сразу счастливо заулыбалась. Как мало порой человеку надо для счастья. Хотя подобный артефакт, пусть и истративший свои основные силы, никак малостью считать не получится.
Как и факт открытия четырех порталов еще не подтверждал окончания наших мытарств. Вначале следовало определить: в какие миры ведут здешние тропы? И надо ли нам туда? Уж больно не хотелось из данного рая попасть в некий филиал ада.
Тоже бывало, случалось…
Глава двадцать пятая. Летите, ласточки, летите!
Значки светились, как обычно, и, как обычно, их никто, кроме меня, не видел. И если иногда Леонид мог нащупать резьбу по камню, то сейчас у него и этого не получалось.
– Это по причине невосприятия тебя данной гроздью миров, – выдвинул я гипотезу. – Ты здесь – чужак, и этим все сказано.
– Почему тогда Свонхи, все такие одаренные в магическом плане, нащупать ничего не могут? – ворчал он, все еще лежа на животе и ощупывая пальцами наружную кромку стены, освободившуюся после устранения платформы.
– Не доросли, значит…
– Угу! А ты здесь тогда каким припеком? Тоже ведь не тутошний.
– А я знаю? – хмыкнул я отстраненно, тщательно перерисовывая значки порталов на внутреннюю стену верхнего этажа. – Мутант, наверное…
– Точно! И как только духу хватило признаться?..
Отвечать на такие вопросы не следовало. Имелись более насущные проблемы:
– Эй, «карапузы»! Смотрите сюда: что вам эти рисунки напоминают?
Одна из наших бед заключалась в том, что мы не знали символа Габраччи. Снаружи я его не видел, попал через переносной портал. В государстве измененных его тоже не знали. В храме тамошней богини – тоже никаких подсказок. Как и на стенах Небесного плато ничего не было. Оставалось только надеяться, что Свонхи, как довольно грамотные и образованные люди, хоть как-то опознают и сопоставят один из значков с существующими реалиями, гербами или символами своего мира.