| How shall I ever forget the solemn mystery of it? | Мне никогда не забыть ощущения торжественной тайны, которое я испытал в этих лесах. |
| The height of the trees and the thickness of the boles exceeded anything which I in my town-bred life could have imagined, shooting upwards in magnificent columns until, at an enormous distance above our heads, we could dimly discern the spot where they threw out their side-branches into Gothic upward curves which coalesced to form one great matted roof of verdure, through which only an occasional golden ray of sunshine shot downwards to trace a thin dazzling line of light amidst the majestic obscurity. | Коренной горожанин не может даже представить себе таких могучих деревьев, почти на недосягаемой для взора высоте сплетающих готические стрелы ветвей в сплошной зеленый шатер, сквозь который лишь кое-где, пронизывая на миг золотом эту торжественную тьму, пробивается солнечный луч. Густой мягкий ковер прошлогодней листвы приглушал наши шаги. |
| As we walked noiselessly amid the thick, soft carpet of decaying vegetation the hush fell upon our souls which comes upon us in the twilight of the Abbey, and even Professor Challenger's full-chested notes sank into a whisper. | Мы шли, охваченные таким благоговением, которое испытываешь разве только под сумрачными сводами Вестминстерского аббатства, и даже профессор Челленджер понизил свой зычный бас до шепота. |
| Alone, I should have been ignorant of the names of these giant growths, but our men of science pointed out the cedars, the great silk cotton trees, and the redwood trees, with all that profusion of various plants which has made this continent the chief supplier to the human race of those gifts of Nature which depend upon the vegetable world, while it is the most backward in those products which come from animal life. | Будь я здесь один, мне так бы никогда и не узнать названий этих гигантских деревьев, но наши ученые то и дело показывали нам кедры, огромные капоки, секвойи и множество других пород, благодаря обилию которых этот континент стал для человека главным поставщиком тех даров природы, что относятся к растительному миру, тогда как его животный мир крайне беден. |
| Vivid orchids and wonderful colored lichens smoldered upon the swarthy tree-trunks and where a wandering shaft of light fell full upon the golden allamanda, the scarlet star-clusters of the tacsonia, or the rich deep blue of ipomaea, the effect was as a dream of fairyland. | На темных стволах пламенели яркие орхидеи и поражающие своей окраской лишайники, а когда случайный луч солнца падал на золотую алламанду, пунцовые звезды жаксонии или густо-синие гроздья ипомеи, казалось, что так бывает только в сказке. |
| In these great wastes of forest, life, which abhors darkness, struggles ever upwards to the light. | Все живое в этих дремучих лесах тянется вверх, к свету, ибо без него - смерть. |
| Every plant, even the smaller ones, curls and writhes to the green surface, twining itself round its stronger and taller brethren in the effort. | Каждый побег, даже самый слабенький, пробивается все выше и выше, заплетаясь вокруг своих более сильных и более рослых собратьев. |
| Climbing plants are monstrous and luxuriant, but others which have never been known to climb elsewhere learn the art as an escape from that somber shadow, so that the common nettle, the jasmine, and even the jacitara palm tree can be seen circling the stems of the cedars and striving to reach their crowns. | Ползучие растения достигают здесь чудовищных размеров, а те, которым будто и не положено виться, волей-неволей постигают это искусство, лишь бы вырваться из густого мрака. Я видел, например, как обыкновенная крапива, жасмин и даже пальма яситара оплетали стволы кедров, пробираясь к самым их вершинам. |
| Of animal life there was no movement amid the majestic vaulted aisles which stretched from us as we walked, but a constant movement far above our heads told of that multitudinous world of snake and monkey, bird and sloth, which lived in the sunshine, and looked down in wonder at our tiny, dark, stumbling figures in the obscure depths immeasurably below them. | Внизу, под величественными сводами зелени, не было слышно ни шороха, ни писка, но где-то высоко у нас над головой шло непрестанное движение. Там в лучах солнца ютился целый мир змей, обезьян, птиц и ленивцев, которые, вероятно, с изумлением взирали на крохотные человеческие фигурки, пробирающиеся внизу, на самом дне этой наполненной таинственным сумраком бездны. |
| At dawn and at sunset the howler monkeys screamed together and the parrakeets broke into shrill chatter, but during the hot hours of the day only the full drone of insects, like the beat of a distant surf, filled the ear, while nothing moved amid the solemn vistas of stupendous trunks, fading away into the darkness which held us in. | На рассвете и при заходе солнца лесная чаща оглашалась дружным воем обезьян-ревунов и пронзительным щебетом длиннохвостых попугаев, но в знойные часы мы слышали лишь жужжание насекомых, напоминающее отдаленный шум прибоя, и больше ничего... Ничто не нарушало торжественного величия этой колоннады стволов, уходящих вершинами во тьму, которая нависала над нами. |
| Once some bandy-legged, lurching creature, an ant-eater or a bear, scuttled clumsily amid the shadows. | Только раз в густой тени под деревьями неуклюже проковылял какой-то косолапый зверь - не то муравьед, не то медведь. |
| It was the only sign of earth life which I saw in this great Amazonian forest. | Это был единственный признак того, что в лесах Амазонки живое передвигается и по земле. |
| And yet there were indications that even human life itself was not far from us in those mysterious recesses. | А между тем некоторые другие признаки свидетельствовали и о присутствии человека в этих таинственных дебрях - человека, который держался не так далеко от нас. |
| On the third day out we were aware of a singular deep throbbing in the air, rhythmic and solemn, coming and going fitfully throughout the morning. | На третий день мы услышали какой-то странный ритмический гул, то затихавший, то снова сотрясавший воздух своими торжественными раскатами, и так все утро. |
| The two boats were paddling within a few yards of each other when first we heard it, and our Indians remained motionless, as if they had been turned to bronze, listening intently with expressions of terror upon their faces. | Когда этот гул впервые донесся до нас, челны шли на расстоянии нескольких ярдов один от другого. Индейцы замерли, точно превратившись в бронзовые статуи, на их лицах был написан ужас. |
| "What is it, then?" I asked. | - Что это? - спросил я. |
| "Drums," said Lord John, carelessly; "war drums. | - Барабаны, - небрежным тоном ответил лорд Джон. - Боевые барабаны. |
| I have heard them before." | Мне уже приходилось слышать их. |
| "Yes, sir, war drums," said Gomez, the half-breed. | - Да, сэр, это боевые барабаны, - подтвердил метис Гомес. |
| "Wild Indians, bravos, not mansos; they watch us every mile of the way; kill us if they can." | - Индейцы- злой народ. Они следят за нами. Индейцы убьют нас, если смогут. |
| "How can they watch us?" I asked, gazing into the dark, motionless void. | - Каким это образом они ухитрились нас выследить? - спросил я, вглядываясь в темную, неподвижную чащу. |
| The half-breed shrugged his broad shoulders. | Метис пожал плечами. |
| "The Indians know. | - Индейцы, они все умеют. |
| They have their own way. | У них всегда так. |
| They watch us. | Они следят. |
| They talk the drum talk to each other. | Барабаны переговариваются между собой. |
| Kill us if they can." | Индейцы убьют нас, если смогут. |
| By the afternoon of that day-my pocket diary shows me that it was Tuesday, August 18th-at least six or seven drums were throbbing from various points. | К полудню - в моей записной книжке отмечено, что это было во вторник восемнадцатого августа, - гул по меньшей мере шести-семи барабанов окружал нас со всех сторон. |
| Sometimes they beat quickly, sometimes slowly, sometimes in obvious question and answer, one far to the east breaking out in a high staccato rattle, and being followed after a pause by a deep roll from the north. | Они то учащали ритм, то замедляли. Вот где-то на востоке послышалась четкая, отрывистая дробь... Пауза... Густой гул откуда-то с севера. |
| There was something indescribably nerve-shaking and menacing in that constant mutter, which seemed to shape itself into the very syllables of the half-breed, endlessly repeated, | Этот непрестанный рокот звучал почти как вопрос и ответ. В нем было что-то грозное, невероятно действующее на нервы. Он сливался в слова - те самые, которые не переставал твердить наш метис: |
| "We will kill you if we can. | "Если сможем, убьем. |
| We will kill you if we can." |