– Путешествуете налегке? Отлично, мисс Хардинг. Добро пожаловать.
Он был так открыт и дружелюбен, что это никак не вязалось с его прежним поведением. И Сара заметила, что его симпатичный помощник, Кинг, определенно встревожен и чувствует себя не в своей тарелке. Кинг повернулся к ней спиной и изображал бурную деятельность, приказывая грузчикам быть поосторожней с последними ящиками, на которых значилось «Корпорация «Биосин». Саре показалось, что Кинг избегает ее взгляда. И она еще не разглядела того, третьего мужчину. Потому заколебалась.
– Вы уверены, что ничего страшного…
– Конечно, уверен! Мы будем только рады! Как еще вы доберетесь до острова? Самолетов нет, вертолет улетел.
– Да, я спрашивала…
– Ну вот. Если вам нужно на остров, отправляйтесь с нами.
Она посмотрела на джип и сказала:
– Док уже должен быть там со своим оборудованием.
При этих словах Кинг встревоженно вскинул голову. Но Доджсон воспринял это заявление спокойно.
– Наверняка. Они ведь выехали этой ночью.
– Да, он мне звонил.
– Хорошо, – все так же любезно кивнул Доджсон. – Значит, он уже там. Я надеюсь на это.
С палубы долетела перебранка на испанском, потом появился капитан и перегнулся через борт:
– Сеньор Доджсон, все готово.
– Отлично. Великолепно. Поднимайтесь на борт, мисс Хардинг. Мы отплываем!
Кинг
Выпуская клубы черного дыма, рыболовное судно покинуло пристань и вышло в открытое море. Говард Кинг чувствовал под ногами вибрацию корабельных двигателей и слышал скрип дерева. Он прислушивался к воплям команды на испанском и смотрел, как уплывает в даль городок Пуэрто-Кортес, как растворяются в дымке маленькие домики. Он надеялся, что эта посудина крепкая, ведь они направляются в неизвестность.
Доджсон снова идет по грани. Снова испытывает судьбу.
Этого Кинг боялся больше всего.
Говард Кинг знал Лью Доджсона почти десять лет, с тех пор, как попал в «Биосин» молодым выпускником Беркли. Он был подающим надежды исследователем и намеревался покорить весь мир. Кинг занимался проблемой свертывания крови. В то время это была перспективная тема, и все надеялись найти способ рассасывать тромбы в артериях у пациентов с сердечно-сосудистой недостаточностью. Фармацевтические компании наперегонки старались открыть новое лекарство, которое спасет множество жизней и принесет кучу денег.
Сначала Кинг работал над многообещающим веществом Гемаглаттин В-5, или ГГВ-5. Предварительные тесты показали, что оно рассасывает тромбы с невероятной скоростью. Кинг стал самым знаменитым исследователем «Биосина». Его фото красовалось во всех газетах корпорации. У него была собственная лаборатория и бюджет в полмиллиона долларов.
А потом, совершенно неожиданно, все пошло прахом. Во время проверок на людях ГГВ-5 не сумел рассосать тромбы ни при инфаркте миокарда, ни при легочной эмболии. Хуже того, у препарата обнаружились кошмарные побочные эффекты: желудочные кровотечения, экзема и разные неврологические осложнения. Когда один из пациентов скончался в корчах, компания остановила исследования. За неделю Кинг потерял свою лабораторию. Ее отдали недавно появившемуся датскому исследователю, который работал над экстрактом слюны желтой личинки с Суматры.
Кинг переехал в лабораторию поменьше. Он решил, что проблемы крови ему надоели, и взялся за обезболивающие. Скоро он обнаружил интересную тему – исследование протеина африканской рогатой жабы, который как будто обладал наркотическим эффектом. Но он растерял былую уверенность, и, проверив его работу, компания решила, что это исследование бесперспективно и опыты по нему вести уже не стоит. Проект по рогатой жабе был закрыт.
Кингу было тридцать пять, и дважды он потерпел поражение. Его фотографии уже нигде не вывешивались. Болтали, что в следующем году компания вышвырнет его за дверь. Когда он предложил новый исследовательский проект, ему сразу же отказали. В жизни Кинга потянулась черная полоса.
Потом Лью Доджсон пригласил его пообедать.
Доджсон заслужил нелестную репутацию у исследователей, его называли «перехватчиком» за талант выхватывать чужую работу из-под носа и выдавать за свою собственную. Раньше Кинг никогда бы не стал с ним связываться. Но теперь он согласился и пришел на встречу в дорогой ресторан Сан-Франциско, где подавали морепродукты.
– Работа исследователя трудна, – начал Доджсон.
– Естественно.
– Трудна и рискованна. Исследования редко сразу же дают результат. Но разве работодатели это понимают? Нет. Если исследования заходят в тупик, обвиняют только тебя. Это несправедливо.
– Это вы говорите мне? – скривился Кинг.
– Да, таковы правила игры, – пожал плечами Доджсон и высосал клешню краба.
Кинг промолчал.
– Лично я рисковать не люблю, – продолжил Доджсон. – А первопроходцы всегда рискуют. Большинство новых идей никуда не годится, так что новые разработки терпят крах. Это жизнь. Раз ты взялся за исследование, будь готов к провалу. Хорошо, если ты работаешь в университете, где провал прилично оплачивается, а успех подвергается остракизму. Но в промышленности… нет. Разрабатывать собственные идеи в промышленности – не лучший путь для карьеры. Наживешь только кучу неприятностей. Что и случилось с вами, мой друг.
– Что же мне делать? – спросил Кинг.
– Ну, у меня есть свой научный метод. Я называю его направленным исследованием. Если только минимальное число идей приносит плоды, зачем трудиться и искать их самому? Это слишком трудно. Пусть это сделают другие – оставьте им весь риск – оставьте им возможность добиваться так называемой славы. Я лучше подожду и возьмусь за идеи, которые уже доказали свою успешность. Возьми хорошее и сделай его еще лучше. Или, по крайней мере, измени его, чтобы запатентовать. И присвоить. Вот и результат.
Кинга поразила прямолинейность, с которой Доджсон признавал себя вором. Он вовсе не смущался. Кинг некоторое время поковырялся в своем салате.
– А почему вы рассказываете это мне?
– Потому что я имею на вас виды, – ответил Доджсон. – У вас есть амбиции. И вы расстроены. Говорю вам, Говард, не нужно расстраиваться. И вовсе не обязательно вас уволят в следующем году. Хотя пока к этому все идет, конечно. Сколько лет вашему ребенку?
– Четыре.
– Это ужасно – потерять работу, имея на руках такую молодую семью. А другую работу попробуй найди. Кто предоставит вам еще один шанс? К тридцати пяти годам ученый уже заслуживает определенную репутацию, или он никакой не ученый. Я не считаю, что это правильно, но это общий образ мысли.
Кинг прекрасно знал этот образ мысли. Общий для всех биотехнологических компаний Калифорнии.
– Но, Говард, – тихо произнес Доджсон, наклоняясь поближе, – вас ждет удивительный мир, если вы смените точку зрения. Начните жить заново. Я считаю, вам необходимо поразмыслить над моими словами.
И через две недели Кинг стал личным помощником Доджсона в отделе развития перспективных биогенетических технологий – так в «Биосине» назывался отдел промышленного шпионажа. И за последние годы Кинг снова поднялся в табели о рангах «Биосина» – потому что Доджсону он нравился.
Сейчас Кинг считался преуспевающим человеком: «Порше», закладные, развод и ребенок, которого он видел только по выходным. И все потому, что Кинг согласился быть вторым в команде – работая дни напролет, вникая в детали и вытягивая босса из всех передряг. За это время Кинг успел прекрасно изучить Доджсона – его харизматичность, его взгляд на жизнь, его темные и светлые стороны. Кинг пытался сдерживать проявления темной стороны натуры босса, и многие годы ему это удавалось.
Но иногда он не справлялся.
Как в этот раз.
И вот они уплывают на этом старом корыте в океан, позади остается жалкая глухая деревенька Коста-Рики, и тут Доджсон внезапно решает сыграть в какую-то игру, приглашая эту женщину на борт.
Кинг не знал, что задумал Доджсон, но, судя по блеску глаз, тот явно что-то задумал. Такое уже бывало, и Кинг не на шутку забеспокоился.
Эта Хардинг стояла сейчас на носу корабля и смотрела в океан. А Доджсон крутился возле джипа. Кинг направился к шефу.
– Слушай, – сказал он, – нам нужно поговорить.
– Конечно, – легко согласился Доджсон. – Тебя что-то беспокоит?
И улыбнулся. Ясной невинной улыбкой.
Хардинг
Сара Хардинг смотрела в серое неприветливое небо. Сильное течение раскачивало судно. Джип грозил вот-вот сорваться с места, вокруг него возились матросы, прикрепляя машину канатами к палубе. Сара стояла у борта, пытаясь усилием воли побороть тошноту. Далеко, у самого горизонта, маячил остров Сорна – едва заметная темная черта над морскими волнами.
Сара повернулась и увидела Доджсона и Кинга, которые ожесточенно спорили. Кинг казался расстроенным, он быстро жестикулировал. Доджсон слушал и качал головой. Через минуту он положил руку на плечо Кинга. Видимо, пытался успокоить его. Оба не обращали внимания на суету вокруг джипа, хотя раньше очень беспокоились по поводу снаряжения.
Третьего участника экспедиции, Бейзелтона, Сара, конечно, узнала, хотя ума не могла приложить, почему он оказался на этом маленьком рыболовецком судне. Бейзелтон равнодушно пожал ей руку и скрылся на нижней палубе, как только судно отчалило. И пока не появлялся. Может, его тоже мутило.
Вот Доджсон отошел от Кинга и поспешил к матросам. Оставшись один, Кинг начал проверять, надежно ли прикреплены остальные ящики с пометкой «Биосин».
Хардинг никогда раньше не слышала о такой корпорации. Она не понимала, каким образом эта контора связана с Яном и Ричардом. Ян всегда относился к биотехнологическим компаниям пренебрежительно. И эти люди не были похожи на друзей. Слишком заняты делом, слишком… равнодушны друг к другу.
Правда, вспомнила она, у Яна всегда были очень странные друзья. Они возникали совершенно неожиданно – японский каллиграф, индонезийский эквилибрист, фокусник из Лас-Вегаса в ярком болеро с блестками, пристукнутый французский астролог, который считал, что Земля полая… А эти его коллеги-математики! Они же настоящие сумасшедшие. По крайней мере, так казалось Саре. Они так таращили глаза и с пеной у рта отстаивали свою правоту. Страницы доказательств, сотни исписанных страниц. Для нее все это было пустой абстракцией. Саре нравилось копаться в земле, наблюдать за животными, ощущать запахи и звуки. Вот это по-настоящему. А все остальное – сухие теории, верные или ошибочные.