– Вы что-нибудь видите? – спросил Левайн, обламывая гнилые доски с краев пролома, чтобы расширить дыру. Рассерженные пауки разбегались во все стороны, обеспокоенные неожиданным вторжением.
– Все нормально, лодка здесь, – сообщила Сара Хардинг. – И выглядит она вполне прилично.
Левайн просунул в дыру голову.
– Черт меня побери! – сказал он. – А ведь, может быть, мы и в самом деле сумеем отсюда выбраться!
Конец
Льюис Доджсон упал.
Кувыркаясь в воздухе, он вывалился из разинутой пасти тираннозавра и грохнулся на пологий земляной склон. От удара о землю у него перехватило дыхание, он сильно стукнулся головой, и голова какое-то время кружилась. Открыв глаза, Доджсон увидел перед собой пологий скат насыпи из засохшей грязи. Воздух вокруг пропитался стойким запахом разложения. А потом Доджсон услышал звук, от которого кровь застыла у него в жилах, – это был пронзительный писк детенышей динозавров.
Доджсон приподнялся на локте, огляделся и понял, что попал прямо в гнездо тираннозавра. Вокруг со всех сторон поднимались пологие склоны вала из засохшей грязи. В гнезде сидели уже три детеныша, причем у одного на задней лапке был прикреплен алюминиевый обруч. Детеныши возбужденно запищали и заковыляли к нему.
Доджсон поднялся на ноги, не зная, что предпринять. Второй взрослый тираннозавр сидел у дальнего края гнезда, фыркал и довольно урчал. Тот тираннозавр, который принес сюда Доджсона, тоже никуда не делся. Он стоял рядом, нависая над человеком.
Доджсон смотрел на детенышей с пушистыми шейками и острыми маленькими мордочками, которые медленно подбирались к нему. И тут Доджсон бросился бежать. В мгновение ока взрослый тираннозавр наклонил голову и сбил его с ног. Потом тираннозавр снова выпрямился и стал ждать. И наблюдать.
«Что за чертовщина тут творится?» – подумал Доджсон. Он снова осторожно поднялся на ноги. И снова его свалили на землю. Детеныши запищали и подобрались ближе. Доджсон видел, что их тельца покрыты кусками гнилого мяса и измазаны экскрементами. И от них жутко воняло. Доджсон встал на четвереньки и попытался отползти в сторону.
Что-то ухватило его за ногу и удержало на месте. Доджсон оглянулся и увидел, что его нога зажата в пасти большого тираннозавра. Сперва огромное животное сжимало ногу аккуратно и несильно, но потом челюсти сомкнулись, и кости ноги затрещали, ломаясь.
Доджсон завопил от боли. Он больше не мог двигаться. Он вообще не мог больше ничего делать – мог только кричать. Детеныши оживились и заковыляли к нему быстрее. В несколько секунд они одолели отделявшее их от Доджсона расстояние, маленькие головки метнулись к нему и принялись легонько покусывать Доджсона. А потом, поскольку Доджсон никуда не убегал, один детеныш вспрыгнул ему на сломанную ногу и впился зубами в кровоточащую плоть. Второй тираннозаврик взобрался Доджсону на живот и запустил острые, как бритвы, зубы ему в грудь.
Третий детеныш прошелся вдоль тела к голове и одним быстрым движением отхватил кусок мяса от щеки Доджсона. Тот взвыл. Доджсон смотрел, как детеныш жрет его собственную плоть, прямо у него с лица. Из пасти детеныша капала кровь. Маленький тираннозавр откинул голову назад и проглотил кусок щеки Доджсона, а потом повернулся, снова разинул пасть и вцепился Доджсону в шею…
Седьмая конфигурация
Частичное восстановление стабильности может проявиться после уничтожения деструктивных элементов. Выживание отчасти зависит от случайных событий.
Отбытие
Лесная река осталась позади, лодка нырнула в непроглядную черноту пещеры. Рокот лодочного мотора отражался от стен пещеры гулким эхом. Торн уверенно правил лодкой, ведя ее по быстрому, бурному потоку. Слева грохотал водопад – сверкающая стена падающих с высоты водных струй. И вот наконец лодка выскользнула на свет, оставив позади отвесные скалы прибрежных утесов и пенистую линию прибоя. Впереди раскинулся открытый океан. Келли радостно вскрикнула и обняла Арби. Мальчик поморщился от боли, но тоже улыбнулся.
Левайн обернулся и посмотрел на остров.
– Должен признаться, я не верил, что мы выберемся, – сказал он. – Но камеры на острове по-прежнему работают, и компьютерная сеть продолжает действовать. Полагаю, мы сможем получать сведения до тех пор, пока наконец не раскроем тайну вымирания видов.
Сара Хардинг взглянула на него и сказала:
– Может, мы ее и раскроем. А может, и нет.
– Почему нет? Ведь это же идеальный «затерянный мир»!
Сара уставилась на него, словно не веря своим глазам.
– Да ничего подобного! – сказала она. – Здесь слишком много хищников, помнишь?
– Да, мы выяснили это, но ведь мы не знаем…
– Ричард, мы с Яном проверили записи в лаборатории. Давным-давно, много лет назад, они совершили на этом острове одну большую ошибку. Еще тогда, когда лаборатория создавала динозавров.
– И что же это была за ошибка?
– Когда у них появились первые детеныши динозавров, они не знали, чем их кормить. Какое-то время они давали малышам козье молоко, и это было правильно. Козье молоко практически никогда не вызывает аллергических реакций. Но когда плотоядные динозавры подросли, им стали скармливать специальный экстракт белков животного происхождения. А этот экстракт делали из бараньего мяса.
Левайн спросил:
– Ну и что тут такого? Что не так?
– В зоопарках животных никогда не кормят бараниной, – сказала Сара. – Из-за слишком высокого риска заражения какой-нибудь инфекцией.
– Инфекцией… – тихо повторил Левайн. – А какой инфекцией?
– Прионами, – подал голос Малкольм с противоположного конца лодки.
Левайн непонимающе посмотрел на Малкольма, потом на Сару.
Сара начала объяснять:
– Прионы – это самые примитивные из известных науке болезнетворных агентов. Они устроены даже проще, чем вирусы. В сущности, это всего лишь обрывки белковой цепочки. Они настолько примитивны, что не способны даже самостоятельно внедряться в организм и передаются от носителя к носителю только пассивным путем. А попав внутрь организма животных, они вызывают различные болезни – почесуху у овец, коровье бешенство, а у человека – куру, специфическое инфекционное заболевание головного мозга. А у динозавров, после того как им скормили протеиновый экстракт из зараженной баранины, развилась прион-зависимая болезнь под названием Ди-Экс. Лаборатория несколько лет пыталась найти способ избавиться от этого заболевания…
– То есть вы хотите сказать, им так и не удалось это сделать?
– Какое-то время казалось, все получилось, болезнь побеждена, динозавры начали процветать. Но потом случилось что-то непредвиденное. Болезнь стала быстро прогрессировать и распространяться среди животных. Прионы выделяются с фекалиями, поэтому, возможно…
– Выделяются с фекалиями? – переспросил Левайн. – А компи пожирают испражнения других динозавров…
– Да, все компи на острове заражены этой болезнью. Компи питаются падалью, они заражают прионами трупы животных, а от них, через загрязненную пищу, инфекция распространяется и среди других падальщиков. Со временем все велоцирапторы на острове заразились прионами. Рапторы нападают на здоровых животных, и не всегда успешно. Бывает, что жертва уходит живой, только израненной. А ведь достаточно одного укуса – и здоровое животное будет инфицировано. Вот так, от укуса к укусу, инфекция постепенно распространилась на всех животных, обитающих на острове. Вот почему они умирают в молодом возрасте. А при такой ранней смертности плотоядные динозавры получают больше пищи, чем в нормальной экосистеме. Именно поэтому популяция хищников на острове оказалась гораздо больше, чем вы рассчитывали…
Левайн заметно встревожился:
– Знаете, а ведь один компи меня укусил…
– Не стоит из-за этого так волноваться, – успокоила его Сара. – В худшем случае ты заработаешь легкий энцефалит, но обычно все ограничивается несильной головной болью. Мы отвезем тебя к врачу в Сан-Хосе.
Левайн вспотел от волнения. Он отер пот со лба и сказал:
– Вообще-то последнее время я не очень хорошо себя чувствую.
– Недомогание продлится не больше недели, Ричард, – сказала Сара Хардинг. – Уверена, с тобой все будет в порядке.
Левайн так расстроился, что у него даже плечи опустились.
– Но суть в том, – продолжила Сара, – что при таких обстоятельствах этот остров вряд ли поможет нам разобраться в загадке вымирания.
Ян Малкольм какое-то время смотрел назад, на темные прибрежные утесы, а потом заговорил:
– А ведь, возможно, все случилось именно так, как и должно было случиться… Ведь вымирание всегда было связано с какой-нибудь великой загадкой. На нашей планете уже пять раз происходило грандиозное вымирание видов, и вовсе не из-за астероидных дождей. Все почему-то зацикливаются на катастрофе мелового периода, когда вымерло большинство видов динозавров, но ведь подобное повальное вымирание случалось и в юрском, и в триасовом периодах. Тогда вымерло огромное количество животных, но эти масштабы – ничто по сравнению с вымиранием в пермском периоде, когда погибло девяносто процентов всего живого на планете, и в море, и на суше. Никто не знает, что послужило причиной этих грандиозных биологических катастроф. Но меня гораздо больше беспокоит, не станем ли мы, люди, причиной нового всеобщего вымирания?
– Как это? – спросила Келли.
– Человек так много уничтожает, – сказал Малкольм, – что я иногда думаю, мы – чума, которая в конце концов начисто сотрет с лица Земли все живое. Мы, люди, так хорошо умеем разрушать, что иногда мне кажется, будто разрушение и есть наше основное предназначение. Возможно, через каждые несколько миллиардов лет на Земле появляется животное, которое уничтожает весь остальной мир, расчищая место действия для следующего этапа эволюции.
Келли покачала головой, отвернулась от Малкольма, прошла в другой конец лодки и присела рядом с Торном.